Как я живу с биполярным аффективным расстройством

В сентябре 2021 года, когда мне было 25 лет, мы с мужем эмигрировали в США. А спустя полгода мне поставили диагноз «биполярное аффективное расстройство».

Подозреваю, что болезнь начала развиваться раньше, еще в Москве, когда мы готовились к переезду. Тогда я впервые почувствовала себя плохо и обратилась к психологу. Общение с ним в целом помогло: мне стало легче. Но, как показало время, ненадолго.

В России я работала детским стоматологом. После переезда мы с мужем настроились около года зарабатывать на жизнь нелегально, а затем должны были получить разрешение на работу. Я планировала поступить в местный вуз, чтобы подтвердить свою квалификацию и продолжить медицинскую деятельность в США.

Чтобы подготовиться к эмиграции, я смотрела видео на «Ютубе». В них люди, перебравшиеся в США, делились проблемами, с которыми столкнулись после переезда. Многое в их историях меня напугало. Например, они рассказывали, что нелегальных рабочих могут кинуть с оплатой, что понижение в социальном статусе тяжело пережить психологически и многие семьи после переезда не выдерживают трудностей и распадаются. Поэтому за полгода до поездки я решила обратиться к психологу, чтобы он помог мне морально подготовиться к предстоящим переменам.

Примерно в это же время у меня увеличилась нагрузка в клинике, где я работала. Из-за стресса нарушился сон: я спала по 12, а иногда по 15 часов в сутки. В периоды, когда переживала особенно сильно, на теле появлялись высыпания. Я была уверена, что все эти проблемы «от нервов», поэтому надеялась, что с ними психолог тоже поможет. Обращаться к другим специалистам не стала.

Психолога нашла по рекомендации знакомого. На первом приеме он просто выслушал мои жалобы, не предлагая никаких тестов. Ухудшения в моем самочувствии специалист объяснил желанием уйти от реальности — посоветовал больше двигаться, чаще выходить из дома и развлекаться. Один сеанс у него стоил 5500 ₽. Всего их у нас было 10.

По итогу консультаций я получила то, что хотела: почувствовала себя более уверенно перед поездкой, стала меньше тревожиться. У меня прошли высыпания. Не наладился только сон: в выходные я спала и ночью, и днем.

Сейчас думаю, что эпизод в Москве был легкой формой депрессии. А стресс от переезда привел к тому, что расстройство усугубилось.

В США я тяжелее всего переживала отсутствие легальной работы: мне пришлось отказаться от своей специальности и заниматься физическим трудом. Казалось, что семь лет обучения в российском университете смыты в унитаз и безнадежно утеряны. Тем не менее первые два месяца после переезда я чувствовала себя нормально, а позже снова ощутила непреодолимую тягу к кровати.

Состояние ухудшалось постепенно. Сначала я старалась прилечь в любое свободное время, особенно по пути на работу в машине, а позже спала уже сутки напролет.

Мир понемногу окрашивался в серый цвет, внутри нарастало ощущение пустоты, пропал аппетит, я ела только по инерции. При этом вид еды вызывал отвращение. Я перестала за собой следить, редко мыла голову, не делала макияж. В торговых центрах меня пугали громкие звуки и яркий свет.

Новые симптомы были гораздо хуже тех, что я пережила в Москве. Если тогда тяжесть своего состояния я бы оценила на тройку по десятибалльной шкале, то в этот раз была полноценная девятка.

Ко всему прочему у меня появились суицидальные мысли. От попыток самоубийства удерживали только полное отсутствие сил и, как ни странно, мысли о нашем коте. Почему-то мне казалось, что никто, кроме меня, не сможет о нем позаботиться.

Как только появились первые симптомы болезни, я пожаловалась на них в переписке хорошей знакомой в Москве. Она предложила помощь своей подруги, психиатра и психотерапевта в одном лице, которая была готова проконсультировать меня онлайн.

Поначалу я сомневалась: боялась, что специалист будет обсуждать мое самочувствие с подругой. Но потом поняла, что профессионал так поступать не станет, и согласилась.

Первая консультация состоялась в 20-х числах ноября. Врач отнеслась ко мне очень внимательно: расспросила о проблемах и обо всем, что им предшествовало. Мы даже покопались в моем прошлом и обсудили детские травмы. В итоге она поставила мне диагноз «депрессивный эпизод» и назначила антидепрессанты из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина — эсциталопрам.

Кроме этого, психиатр рекомендовала не работать ночью, придерживаться определенного режима дня и не принимать алкоголь, поскольку он несовместим с антидепрессантами.

С получением лекарства были сложности. Врач из России внушила мне доверие, поэтому искать другого специалиста в США я не стала. Тем более у меня не было медицинской страховки, а местные друзья напугали, что обращение к психиатру в частном порядке стоит дорого. Пришлось просить знакомых, чтобы они купили антидепрессант в Москве и отправили в США Почтой России. За первую партию препарата я заплатила 7000 ₽, а пересылка обошлась в 3500 ₽.

Лекарство я ждала около месяца. Все это время мое состояние продолжало ухудшаться. На Новый год я уже не могла встать с кровати и хотела просто умереть. Чтобы успокоить друзей и мужа, пообещала им, что дождусь лечения и ничего с собой не сделаю.

Врач меня поддерживала: по видеосвязи мы занимались психотерапией. Использовали когнитивно-поведенческую терапию третьей волны. Эта методика учит принимать свои чувства, прорабатывать негативный опыт, брать на себя ответственность и не убегать от проблем.

Иногда врач давала интересные задания, например осознанно чистить зубы. Ежедневно в течение трех минут я должна была концентрироваться только на чистке зубов, обращая внимание на то, что чувствуют мои язык, десны и зубы. Задание давалось тяжело, но помогало «заземляться», а не уноситься мыслями в облака.

Один сеанс с психиатром стоил 40 $⁣ (2537 ₽), всего я прошла их шесть.

В январе 2022 года я начала принимать эсциталопрам, улучшения появились не сразу. По рекомендации врача я постепенно увеличивала дозировку, и в какой-то момент заметила, что мне стало легче. А спустя еще пару недель я почувствовала себя уже не просто хорошо, а великолепно.

Казалось, что меня переселили на радугу с единорогами. Я перестала спать по ночам, много шутила и смеялась, порой просто валяясь по полу от смеха. Меня бесило, что окружающие не разделяют моего веселья и делают все слишком медленно.

Почувствовав улучшение, я заказала вторую партию антидепрессанта из Москвы. Набрала на 14 000 ₽. Пересылку не оплачивала, потому что препарат передали в США со знакомым.

Мне нравилось состояние эйфории, а вот психиатра оно насторожило. Она объяснила, что антидепрессанты спровоцировали патологически повышенное настроение — гипоманию. А это признак биполярного аффективного расстройства, или БАР. Так я впервые услышала свой диагноз.

Врач настояла на том, чтобы я перестала принимать антидепрессант — но не сразу, а постепенно снижая его дозу. В противном случае из-за резкой отмены препарата депрессия могла вернуться с новой силой. Еще мне назначили нормотимик — вальпроевую кислоту. Врач предупредила, что лекарственную терапию нельзя бросать, нужно продолжать с новым препаратом, иначе гипомания может перерасти в манию — чрезмерную активность, которая зачастую опасна.

Мне снова предстояло ждать препарат из России и гадать, сколько еще ночей я проведу без сна.

Тем временем симптомы продолжали ухудшаться. Я вела себя как электровеник: натирала до блеска квартиру и находилась в постоянном движении. Врач была вынуждена прервать нашу психотерапию, потому что я не могла спокойно высидеть сеанс: смотрела на нее и без причины смеялась. Сейчас даже вспоминать об этом неловко.

Вдобавок у меня появились слуховые галлюцинации. В первый раз я услышала мужской голос, который попросил меня что-то сделать с бумагами. Вначале показалось, что со мной говорит муж, в тот момент он был рядом. Но когда я посмотрела на него, поняла, что на самом деле он молчал. А другие люди находились слишком далеко, чтобы я могла услышать их настолько четко. Так я поняла, что это галлюцинация.

Всего слуховых галлюцинаций было три. После первой я тут же написала психиатру. Она меня успокоила, сказала, что при БАР такое бывает. Вторая и третья галлюцинации испугали меня меньше: я понимала, что это проявление болезни и со временем оно пройдет.

Но ждать нормотимик из России я больше не могла — решила купить его в США. Чтобы получить рецепт, нужно было обратиться к местному психиатру. Врача снова нашла через знакомых. Мне было важно, чтобы он говорил по-русски. Я хорошо знаю английский, но боялась, что из-за разницы в менталитете американский врач что-то не так поймет и неверно истолкует мои жалобы.

Услуги психиатра оказались не такими дорогими, как рассказывали друзья. За первый прием я заплатила 300 $⁣ (19 032 ₽) — по местным меркам это приемлемая цена.

Консультация длилась 40 минут. Врач меня внимательно выслушал, задал вопросы и по видеосвязи пообщался с моим психиатром из России. В ходе разговора выяснилось, что в моем расстройстве присутствует параноидальный компонент — идея преследования: мне казалось, что окружающие только и делают, что обсуждают меня. На улице я даже часто отключала звук в наушниках, чтобы проверить, так ли это. Сама я такое поведение считала нормальным, поэтому раньше не рассказывала о нем врачу.

Специалисты договорились, что мое лечение лучше начать с атипичного нейролептика — кветиапина. Этот препарат должен был снять излишнее возбуждение. Поскольку у меня не было медицинской страховки, которая покрыла бы мое лечение, врач выписал более дешевый дженерик.

Рецепт был электронный, доктор отправил его в аптеку, откуда позже мне позвонили и прислали смс, что заказ готов к выдаче. Я подъехала на машине к специальному окошку, как в «Макавто», назвала фамилию, дату рождения и получила препарат. Баночка таблеток на 30 дней обошлась в 45 $⁣ (2855 ₽).

Психиатр обещал, что побочные эффекты от нейролептика не будут тяжелыми и у меня не возникнет проблем с вождением автомобиля. Этот нюанс я специально уточнила на консультации, потому что в то время работала в доставке.

Как оказалось, врач ошибся. От нового препарата меня так клонило в сон, что сесть за руль я не осмелилась. Кроме того, у меня начала кружиться голова. Ощущение было такое, будто земля под ногами ходит пластами, как при землетрясении. Усилились параноидальные мысли: когда я заходила в кафе, чтобы забрать заказ на доставку, мне казалось, что все оборачиваются вслед и обсуждают, какая я пьяная, — именно так в тот момент я себя ощущала. Еще беспокоили тошнота, вздутие в животе и стоматит.

Я снова обратилась к американскому психиатру, чтобы пожаловаться на побочные эффекты и подобрать другое лекарство. Врач сказал, что, поскольку я посещаю его второй раз за месяц, консультация будет стоить 100 $⁣ (6344 ₽). При этом за следующие мне снова придется платить по 300 $⁣ (19 032 ₽).

Мне назначили новый препарат, как раз тот, что раньше предлагала психиатр из России, — нормотимик вальпроевую кислоту стоимостью 30 $⁣ (1903 ₽) за баночку. К тому моменту я очень устала от побочных эффектов кветиапина. А в инструкции к нормотимику было перечислено так много новых побочек, что я испугалась и не стала его принимать.

Я решила отказаться от любых лекарств и «лечиться» исключительно здоровым образом жизни. С американским психиатром я свои намерения не обсудила. А российского, с которым мы продолжали переписываться, просто поставила перед фактом. Отговорить меня от этого шага врач не могла, потому что находилась в отпуске и у нее не было доступа к интернету.

В этот же период я начала читать книгу Маши Пушкиной и Евгения Касьянова «Биполярное расстройство: гид по выживанию для тех, кто часто не видит белой полосы». Поглотила ее буквально за один день.

Авторы приводили убедительные доказательства в пользу медикаментозной терапии БАР. Я поняла, что погорячилась с отказом от лекарств, и снова связалась с врачом из России, извинилась и попросила ее помочь мне возобновить лечение.

Мое «бунтарство» длилось всего несколько дней, поэтому я не успела ощутить ухудшений. Когда начала принимать вальпроевую кислоту, испытала облегчение: побочных эффектов она не вызвала, а настроение выровняла. Постепенно мы даже увеличили дозировку.

Пока я не вошла в интермиссию — период между обострениями болезни, когда человек чувствует себя нормально. Но светлые проблески в моем состоянии случаются все чаще.

Вальпроевая кислота помогает удерживать настроение в пределах нормы, не уходя в плюс или минус.

Какое-то время с российским психиатром мы подбирали минимальную дозу нейролептика, чтобы наладить сон. Но сейчас планируем завершить прием препарата: со своей задачей он уже справился. Кроме того, есть подозрение, что из-за него я набрала около восьми лишних килограммов за два месяца лечения. Это тоже стало поводом для отмены.

Спустя несколько месяцев мы возобновим психотерапию. Пока общаемся с российским врачом только по «Вотсапу»: несколько раз в неделю она узнает, как я себя чувствую, и при необходимости корректирует дозы препаратов. Когда мне нужно уточнить что-то о болезни побочных эффектах лекарств, прошу консультацию на 30—40 минут. Плачу за каждую 20 $⁣ (1269 ₽). За весь период наблюдения я брала у врача две-три повторные консультации.

Болезнь отразилась на работе и учебе. Все это время у меня было несколько работ, одна из которых — доставка. В какой-то период мне было тяжело садиться за руль из-за сонливости, поэтому я только помогала мужу: забирала заказы, а доставляли мы их вдвоем.

Муж — моя главная опора и поддержка. Он помогает мне бороться с болезнью и отслеживать изменения. Еще меня поддерживают друзья. Я благодарна им за то, что они не отвернулись от меня, когда узнали о диагнозе. Некоторые родственники решили, что я выдумала свою болезнь и на самом деле здорова. Считаю, что виной этому стигматизация психических расстройств. Людям неприятно осознавать, что их близкий психически болен. В целом могу их понять: пока сама нахожусь в стадии принятия этого факта.

Из-за болезни я отложила поступление в вуз. Раньше планировала получить рекомендательные письма и собрать пакет документов к сентябрю 2022 года. А сейчас расслабилась и плыву по течению — сдам экзамены, когда буду готова. Пока приобрела программу для подготовки к тестам и прохожу ее в комфортном режиме, чтобы не перегрузить себя. Ассистирую стоматологу в дентал-офисе, и у меня периодически трясутся руки, хотя и не сильно. Предполагаю, что это побочный эффект нормотимика — по крайней мере, врач о таком предупреждал. Возможно, из-за него же я ощущаю усталость, что тоже сказывается на работе.

Биполярное расстройство определенно изменило мой образ жизни. Я отказалась от работы по ночам, перестала употреблять алкоголь, начала заниматься спортом, соблюдаю режим дня. Не принимаю стимуляторы: кофе и энергетики. По возможности ем здоровую пищу.

Я стала более ответственно относиться к себе. Теперь знаю, что в любой ситуации в первую очередь буду думать о своем здоровье.

С момента моего первого обращения к психиатру прошло почти пять месяцев. За этот период я потратилась на лекарства, сеансы психотерапии, консультации российского и американского врачей. В Москве оплатила услуги психолога.

В США мне выписали рецепты, по которым приобрести препараты в аптеке можно трижды. Потом нужно будет снова обратиться к американскому психиатру, чтобы получить новые назначения. Приемы у него будут стоить 300 $⁣ (19 032 ₽). За новые сеансы психотерапии с российским врачом я буду платить по 40 $⁣ (2537 ₽).