Речь о государственной психиатрической больнице, к которой относится психоневрологический диспансер. Я стою в том диспансере на учете с диагнозом «шизофрения», имею инвалидность 2 группы, получаю копеечную пенсию, которая не может меня устраивать.
В 2008 году я впервые обратился в тот диспансер по своей инициативе. Участковый психиатр, назовем его Н., провел свою диагностику, в рамках которой отправлял меня к медицинскому психологу в соседний кабинет. У той были старые книги с тестами, в которых я непроизвольно пару раз выбрал ответ, рядом с которым красовалась буква «Ш». Малая деталь, но интересная.
Н. поставил мне совершенно левый, неинвалидный диагноз, — диссоциативное расстройство личности. Оно вообще не является медицинской проблемой, да его у меня и не было никогда. Насколько мне известно, этот «диагноз» — своеобразная помойка, его ставят тогда, когда «там уже закончилось», как говорится. Я уже давно все это понимаю, но мириться со своей нищетой не намерен.
Н. вместо назначения лекарств, которые объективно были необходимы, назначил мне сеансы психотерапии в кабинете напротив. Там государственный психотерапевт В., назовем его так, долгие годы 2 раза в неделю наблюдал, как мое состояние значительно ухудшается. Однако он не поднимал вопрос о пересмотре диагноза, и к этому человеку у меня больше всего претензий. Как психиатр по образованию, он не мог не понимать, чем я болею на самом деле.
В 2011 году я обратился по своей инициативе к местному профессору психиатрии, который взял меня в лечение в частном порядке. Он неоднократно писал медицинские заключения о моем здоровье, которые я относил в психоневрологический диспансер, где их вклеивали в карточку. Понятно, что ни о каком расстройстве личности там и речи не было, там все про шизофрению. Профессор назначил мне сначала галоперидол, а затем рисперидон — это нейролептики, которые принимают при шизофрении. Эти назначения отражены в его медицинских документах.
Направлял меня профессор и к медицинскому психологу на кафедре психиатрии. Та с частотой примерно раз в год обследовала меня и писала свои заключения. Разумеется, там тоже и речи о каком-то расстройстве личности не было. Но ни в заключениях профессора, ни в заключениях медицинского психолога конкретного диагноза в те годы не было. Он появился лишь в 2019 году. Они там все заодно в рамках своей врачебной этики.
Все эти медицинские документы вклеены в карточку в психоневрологическом диспансере. Однако у меня нет к ней доступа, хотя я могу запросить нотариально заверенную копию. Да вот только не вырвут ли там при этом половину страниц? Когда поймут, что я начал юридическую войну по поводу левого диагноза, который красовался с 2008 по 2019 годы.
Основной вопрос: как и у кого мне отсудить порядка 2 миллионов рублей, которые я недополучил в виде пенсии по инвалидности с 2008 по 2019 годы? Очевидно, что если бы медкомиссия была в 2008 или 2011 годах, у меня была бы первая группа без ежегодного пересмотра. А там и пенсия, и льготы, существенно выше.
Дополнительные вопросы: как именно мне действовать? Как именно запросить для начала нотариально заверенную копию своей карточки с самого начала? Могут ли они там вырвать некоторые страницы перед тем, как передать мне эту копию? На какую сумму компенсации и от кого именно я могу рассчитывать? Насколько перспективно это дело с точки зрения судебной практики? Как мне добиться своего? Правда за мной.
Я думаю, у них там в карточке все оформлено так, что комар носа не подточит. И все упирается в бумаги от профессора и медицинского психолога.
Многие подробности всего этого дела приведены в моих книгах о собственной шизофрении. В своем блоге я публикую эти книги бесплатно. Там же есть мои контакты, если вы медицинский юрист и захотите помочь.
Я не тварь дрожащая, а очень даже право имею. И это право — в правовом поле.
