С какими трудностями я столкнулся, когда начал писать книгу

Бьюсь об заклад, что все, кто открыл эту статью, по крайней мере — увлеченные читатели. А каждый увлеченный читатель хоть раз в жизни пробовал писать. Сначала просто потому, что научился выводить буквы, потом — от чувств, а позже и от тоски. Но сколько начатых работ было закончено? Сколько опубликовано? Сколько продано? Статистики нет. Думаю, что до книжных полок в лучшем случае добирается одна рукопись из тысячи. И это при том, что любому из нас есть что рассказать, у любого имеются знания, которыми можно поделиться и боль, которая просится на бумагу.

Что же мешает искушённому читателю стать, пусть и не самым великим, но настоящим писателем? Тут, как говорится, подчеркни верный ответ: нехватка времени, потеря вдохновения, отсутствие секретных навыков, смена приоритетов, лень, интернет, телевизор, ремонт, посадка картошки, копка урожая, всё вместе или в любом сочетании.

Для меня, помимо предложенных вариантов, большой проблемой было отсутствие понятной инструкции, карты, с которой можно сверяться на долгом и трудном пути создания первой книги. Убеждён, что карт таких великое множество, но у меня есть только собственный опыт и я хочу им поделиться с теми, кто лишь планирует написать бестселлер. Искренне надеюсь, что эти рекомендации помогут вам отыскать свою творческую дорогу и выдать на-гора подлинный шедевр.

Ну, да мы заболтались. Пора в путь. Тем более, что и карта эта появилась в пути — по ходу написания книги. На старте никакого чёткого видения не было. В активе имелись лишь кризис среднего возраста и привычка всё конспектировать, которые дружно усадили меня за роман. Исписав страниц двадцать, и закончив первую главу книги, я натолкнулся на первое препятствие — отсутствие наставника.

Нужно всё же было понять: правильно ли я пишу. Кризис мой на роль советчика не подходил, потому что оказался товарищем крайне ветряным: сегодня подавай ему роман, завтра — увольняйся с работы, а послезавтра — беги в суд с заявлением на развод. С таким помощником вторую главу можно было и не начинать. Потребовался совет стороннего эксперта. И экспертов оказалось великое множество.

На тему «Как написать книгу» поисковик выдал тысячи ссылок и почти столько же практических руководств. Ознакомление с ними превратило моё лёгкое замешательство в полноценный творческий застой. Теперь, вместо того чтобы писать книгу, я читал книги о том, как их писать. И, чем больше читал, тем больше путался. На советы эксперты не скупились, но все эти советы были туманны и практически мало применимы.

Перелопатив дюжину руководств, я почти смирился с тем, что первая моя глава останется единственной, когда на литературном форуме случайно увидел отзыв об «Искусстве драматургии» Лайоша Эгри. Решил дать ему шанс и не прогадал. Откройте сами эту небольшую брошюру, и вы поймёте, каким должен быть наставник писателя. Со страниц, будто лично к вам, обращается настоящий профессор — подлинный знаток предмета, который просто и прямо делится ценнейшими рекомендациями так легко, будто у него их в запасе целый вагон.

Я прочитал «Искусство…» за вечер, а наследующий день — перечитал и, разумеется, законспектировал. Актив мой пополнился знаниями о посылке, осевом характере, оркестровке, конфликте, поворотном пункте и диалоге. Впрочем, были и потери. В убытки пришлось занести понимание того, что первая глава романа, которая коварно втянула меня в мир литературы, никуда не годилась. Всё нужно было переделывать. И это в тот момент, когда мой кризис уже остыл к роману и требовал всё бросить и ехать в Швейцарские Альпы — пасти тонкорунных овец и играть на рожке.

Но штука в том, что пообщавшись с великим мастером, даже заочно, ты уже не можешь взять и бросить пусть ещё и не роман, но идею романа. Мастер будто берёт над тобой шефство и ведёт вперёд. По советам Эгри я доработал посылку своей истории («чтобы стать счастливым нужно победить страх и обрести чувства»), а потом выбрал нового главного персонажа, который мог эту посылку доказать. И если в первом варианте герой был словно списан с меня самого, то во втором — он был моей противоположностью.

И вот, этот новый герой довольно быстро перемахнул через новую первую главу, а потом, не теряя времени, запрыгнул во вторую, а затем и в третью. Я писал несколько страниц в день, обычно — по утрам, и за месяц накропал листов сто. И самое главное — меня усаживал за стол уже не кризис, а искренний интерес. Мне стало интересно: что же будет дальше? В голове роились возможные сюжетные линии, я просыпался по ночам с творческими озарениями. Без конца проговаривал варианты диалогов и высказываний героев, так что родственники начали поглядывали на меня с беспокойством: здоров ли головушкой наш будущий Лебедев-Кумач?

Чтобы ничего не забыть, я принялся везде раскладывать блокноты и записывать в них идеи, а потом эти записи благополучно терял. И каждый раз мне казалось, что именно без той — потерянной идеи, книга никак не получится. Но уже на следующий день на место незаменимой идеи приходили две других. В какой-то момент их стало слишком уж много. Да ещё этот мой новый герой всё норовил свернуть с предлагаемого мной сюжета, чем только ещё больше всё запутывал.

В итоге, как вы, наверное, поняли, дело застопорилось. Я словно остановился в туннеле перед множеством ответвлений и никак не мог решить, в какое углубиться. И норы эти, то казались одинаково хорошими, то — одинаково убогими и вообще не нужными. Тут, к великому счастью, я встретил второго учителя — Джеймса Н. Фрэя. И если Лайош Эгри был стратегом, рисующим картину широкими мазками, то Джеймс — скорее тактик с конкретными советами, рекомендациями и предостережениями.

Благодаря ему мой арсенал обогатился знанием о подходах к изложению истории, о темпе повествования, использовании фигур речи, о связи героев и обстановки, методах воздействия на восприятие читателей и даже чек-листом по проверке готового текста на соответствие шедеврам мировой литературы. Все мои персонажи обзавелись собственными биографиями, и каждая из них тянула на полноценный рассказ.Поддерживаемый уже под обе руки, я позволил герою романа самому выбрать лаз в тоннеле, и он отлично справился с этой задачей, и зашагал вперёд.

Месяца за четыре были готовы восемь глав, а для трёх последних имелся подробный план: только пиши. Я мысленно поздравил себя с грядущим успехом и сразу же налетел на следующее препятствие. Уподобив предыдущее многоходовому тоннелю, это можно сравнить с глухой стеной. Я словно упёрся в высоченный забор, стоящий на монолитном бетонной фундаменте — ни подкопаться, ни перелезть. Я не мог писать.

Вместо этого, сидя за столом, я грезил о миллионных тиражах, переводах книги на пятьдесят три иностранных языка, публикациях в Европе и за океаном ну и, разумеется, об экранизации в Голливуде и «Оскаре» за лучший сценарий. Где уж тут закончить две несчастных почти готовых главы. Тем более, что в мечтах я достиг заоблачных высот и дальше двигаться было вроде бы и некуда. И я забросил книгу примерно на полгода.

Однако, совсем потерять двести пятьдесят листов текста и ставших уже родными персонажей не так-то просто. Мысль о том, что работу нужно закончить шевелилась в черепе, как хрущ. Если раньше меня по ночам мучили сюжетные линии, то теперь — чувство вины перед героями. Они взывали ко мне, словно духи предков к молодому индейцу. Не в силах писать, я снова принялся читать. И на этом — финальном отрезке моими проводниками стали Доротея Бранд и Рэй Бредбери. Первая — наставляла, а второй — вдохновлял.

Рэя вообще пересказывать большого смысла нет. Его читаешь просто потому, что он классный и действует, как пауэрбэнк с фонариком: питает энергией и подсвечивает тёмные места на пути. А Доротея «до полного» заправила топливом высохший бензобак и запустила мотор. По её совету я принялся каждый день «просто писать». Обо всём подряд: о том, что было накануне и что собираюсь делать сейчас, о страхах, об увлечениях, о надеждах. Начал вспоминать истории, случившиеся со мной и слышанные мной от других людей. Методика довольно простая: пиши ежедневно в одно и то же время, не прерываясь и не отвлекаясь в течение конкретного интервала. Постепенно увеличивай интервал до тех пор, пока процесс творческого письма не станет привычным. Мне потребовалось две недели. Спустя четырнадцать дней после начала практики я, сам не заметив как, вернулся к роману.

Ну а дальше — совсем просто. Четверо учителей подняли меня, словно персидского шаха, и быстро понесли вперёд. И ровно через год и шесть месяцев с того момента как я написал фразу «В начале одиннадцатого на тумбочке у кровати громко запищал телефон…», роман был закончен.

Потом было ещё множество правок и корректур. Из книги исчезло предисловие, которое мне очень нравилось, но не было прямо связано с посылкой романа. Ещё чуть позже пришлось переделать финал и отказаться от эпилога. Но всё это уже другая история. История о том, как издать книгу и не сойти с ума.