Дмитрий Зимин: «В свое дело надо влюбиться, деньги придут»

— У нас в гостях Дмитрий Борисович Зимин. Не побоюсь сказать, что это один из первых, а может быть, и первый предприниматель этой страны. Расскажите о себе.

— В моей жизни было три крупных периода. Первый занял тридцать лет. После окончания МАИ пришел работать в радиотехнический институт. Стал начальником отдела, потом замом главного конструктора, защитил диссертацию и получил государственную премию. Работать закончил одновременно с развалом Советского Союза.

Следующие десять лет жизни — возможно, самый яркий период жизни. Это «Вымпелком». Это была первая российская компания, которая сделала IPO на Нью-Йорской фондовой бирже.

Третий период — когда я ушел в отставку. Мне было почти 70 лет. Следующие пятнадцать лет отдал благотворительности и фонду «Династия».

— «Вымпелком» начали с GSM?

— Нет, его почти не было. Это целая новелла, как мы выходили в GSM.

Представьте, конец 96 года, первая российская компания выходит на биржу. Мы приезжаем в Москву, чтобы получить лицензии на GSM. МТС выдают, а нам нет. Говорим чиновникам: «Дорогие, что вы делаете, почему такое неравновесие на рынке? При такой политике мы год продержимся, но нас же вышвырнут. Уравновесьте рынок!». Не буду повторять объяснения, почему они не выдадут лицензию, — можете сами догадаться.

«Вымпелком» на бирже, и всем понятно, что мы идем ко дну. По количеству абонентов еще в лидерах, но без GSM не выдерживаем. 98-й год, прошло два года. Меняется правительство, связь начинает курировать Немцов. И чудо — прорываюсь к нему в Белый дом. Объясняю ситуацию и понимаю, что у нас много общего.

Он тоже занимался электродинамикой, выпустил статью о прохождении радиоволн в анизотропных средах. Вспомнили школы, летние лагеря про дифракции. Поговорили, и через несколько дней родилась бумага за подписью замминистра связи и Немцова: «Выдать «Билайну »лицензию на GSM».

Но нам поставили условие заплатить — не помню цифру точно — ну, допустим, 5 млн долларов. Причем деньги пошли космическому агентству: тогда падала станция «Мир», а в бюджете нет денег. Я обрадовался, что нашли спасение для компании, и отдал деньги.

Через неделю лицензию на GSM аннулировали. Частоты понадобились другой компании: ее приватизировали, и чтобы поднять капитализацию, запросили лицензию на GSM на всю Россию. У нас частоты отобрали и передали этой компании. Спас дефолт: кому нужна приватизация при дефолте?

И это только одна история. Таких было много.

— Откуда были деньги на «Вымпелком»?

— В отличие от сверстников, мы создали компанию с нуля и без приватизации. Мы одна из немногих компаний, которая в состоянии ответить на вопрос, откуда взялся первый миллион.

Мы выросли на кредитах поставщиков. Первую сеть в Москве построили на деньги «Плексис», американского производителя сотовой аппаратуры. Второй кредит — от «Эрикссон». Поставщики дали нам кредит за честные глаза: представляете, 7−8 млн долларов, без обеспечения.

— До «Вымпелкома» не было сотовой связи?

— Считайте не было. Мы вышли на рынок с телефоном, который умещался в кармане, а у всех были чемоданы. Это было чудо — маленькие телефоны «Моторола».

Я застал зарождение рынка, когда сотовая связь было чудом, а сейчас он превращается в рутину. «Поговорить» перестало быть бизнесом. Сотовые телефоны как водопровод — к ним все привыкли.

— Какой для вас самый яркий момент?

— Сложно выбрать. Мы выросли внутри страны, где радиотехнический институт, зарплаты не платят. А мы платили — работать в «Вымпелкоме» за счастье считали, в очереди стояли.

Мы многое делали впервые. Первыми в России показали, насколько важна торговая марка. Кто до этого в стране знал, что это и зачем?

Мы первыми вышли на IPO, и к этому трудно было привыкнуть. Я тридцать лет провел на секретном военно-промышленном комплексе, и биржа устроила революцию в мозгах. Сейчас все знают, что на бирже работают деньги пенсионеров, но тогда это была дикая мысль. Мы вообще не понимали, что такое «длинные деньги».

Мы учились по-другому общаться. На курсы ходили, чтобы понять, как себя вести в приличной компании. Если ты шепнул кому-то, а потом продали или купили твои акции — всё, ты нарушил права акционера, на тебя подадут в суд. Если собрался что-то говорить, выпускай пресс-релиз и сообщай акционерам.

В акционерном обществе другая мотивация сотрудников. К этому тоже надо было привыкнуть. Мой партнер, Фабела, подходит и объясняет: «Ну что ты делаешь? Смотри, как зарплату разогнал! Ты подумай, какие у тебя будут административные расходы на конец года? Если ты зажмешься, к концу года капитализация поднимется на столько-то. На зарплате ты заработаешь 200 тысяч долларов, на капитализации — 2 млн долларов. Зажимай административные расходы и стремись к капитализации». Поведение акционерного общества устремлено в будущее. Советским людям это незнакомо.

— Какое самое важное решение в жизни?

— Когда я решил создать «Династию» и отдать состояние на благотворительность.

Фонд работает самостоятельно, я отдал деньги и больше не имею к ним отношения. Конечно, я это делал с согласия сына и жены.

Чтобы этого добиться, подключил команду юристов, которые проанализировали американский опыт и нашли решение. Сделали траст, куда я отдал 90% всех денег. Юристы прописали жесткое условие, что бенефициаром этих денег не могут быть моя жена, сын, никто из родственников. Деньги идут только на благотворительность, и за этим следит трасти. В России я не смог бы создать такой фонд, не позволяют законы.

Расскажу случай. В Дрезне есть фабрика Зиминых, ее построил мой прадед. Чиновники со мной связались и попросили денег на юбилей города. Управляющие фонда отказались мне давать денег, сказали, что эта моя личная трата, пусть я из своих денег и плачу.

Я уверен, в 60−70 лет только так и можно делать. В молодости надо зарабатывать, а когда построишь бизнес — отдавать. Бизнес провалится без доброго взгляда на мир.

— Кого вы считаете талантливым предпринимателем?

— Миша Фридман — один из самых талантливых, Давид Ян — толковый парень, Волож, Галицкий. Но эти люди другого поколения, мне не с кем их сравнивать. Я смотрю на них издалека и восхищаюсь.

— Вы считаете, предпринимательству можно научиться? Или это врожденное качество?

— А черт его знает! Меня не учили бизнесу — это точно. И некому было учить, не те времена совершенно. Мной двигал невероятный азарт: всю жизнь работал на военных, согласовывал каждый шаг, а в своем бизнесе я сам решаю.

Расскажу эпизод. Начинаю собирать команду, чтобы пощупать, что такое сотовая связь. Подхожу к толковому парню, рассказываю ему про компанию. А он мне: «Ты, Зимин, охренел», — он грубее сказал на деле, — «Тут жрать нечего, а ты о какой-то сотовой связи говоришь». Эта фраза вошла в историю, он до сих пор работает в «Вымпелкоме».

— Вы считаете у предпринимателей что-нибудь получится в России?

— В электродинамике есть понятие «граничное условие»: чтобы решить задачу, надо задать условие на границах. Именно это ограничение определит, что будет на выходе.

В России так же — возможность ведения бизнеса определяется ограничениями. Например, состоянием судебной, отсутствием разделения властей и конкуренции. При таких ограничениях всем достичь мировых высот не получится, но талантливые люди делают большие дела.

На днях был в бизнес-школе. Смотрю, молодые ребятишки. Меня познакомили с несколькими, какая прелесть некоторые. Например, парень сделал компанию по производству протезов. Качество на мировом уровне. Когда он рассказывал про детей, которые впервые хлопали в ладоши благодаря протезам, слезы в глазах встали. Бизнес этого парня — не только деньги, это нечто большое.

Я восхищаюсь такими людьми. Поговоришь с ними, и появляется заряд социального оптимизма.

Но несмотря на ограничения, сейчас лавина возможностей. За всю историю человечества на людей не валилась столько новых возможностей: каждый день, каждый час возникают технологии и направления бизнеса. Успевай поворачиваться — в мое время такого не было. Главное — за это ухватиться.

— Что вы посоветуете молодым предпринимателям?

— Ой, вы знаете, ребята, дорогие. Самая тяжелая задача, не имеющая решения, — это быть адекватным к богом заложенным талантам.

В 70 лет я понял, что меня вдохновляет стартап. Вот это начало, когда компания умещается за одним столом, — мое. Гигантский бизнес, совет директоров, соблюдение процедур — чуждое. Я понял это и ушел.

Изучайте себя, ребята. Не упустите дело, которое вас вдохновляет, которое вы будете копать сутками. Не занимайтесь не своим делом, какое бы оно ни было денежным. В свое дело надо влюбиться, а деньги придут.