Не рекомендую новую экранизацию «Ворона»

Нам не обещали ремейк любимого фильма с Бренденом Ли. Режиссёр предусмотрительно предупредил: он переосмыслял не картину Алекса Пройаса, а оригинальный комикс Джеймса О’Барра. Но назвался «Вороном» — будь добр, умри, восстань из мертвых и отомсти. Эрик Дрейвен научил нас, что дождь не может идти вечно, а Андрюша Аршавин, что наши ожидания — наши проблемы. И они вдребезги разбились об эту историю. Потому что от «Ворона» там только имена пары героев.

Жорж Польти считал, что все истории мира можно разделить на 36 сюжетов. Кристофер Букер был уверен, что их всего 7. Хорхе Луис Борхес — что 4. А Джозеф Кэмпбелл вообще ввёл концепцию мономифа и пути тысячеликого героя. По этой логике между фильмами 1994 и 2024 гг. разница невеликая. По факту же — огромная культурная и смысловая пропасть.

Успех оригинального «Ворона» обусловлен не только чередой мистических и трагических событий, которые сопровождали производство и выход фильма (как бы нас теперь не пытались убедить в обратном). Режиссёр активно использует приемы визуального сторителлина: мы понимаем, что происходит, как чувствует себя герой, что им движет.

В новом же фильме сюжет нам проговаривают словами через рот. Буквально.

Есть мнение, что картина 2024 года адресована молодым зрителям, которые старое кино не видели. Но, во-первых, come on, старый «Ворон» — кино культовое, его любят представители разных поколений. А во-вторых, молодые зрители не так глупы, как некоторые пытаются представить, с ними не нужного говорить, как с идиотами (особенно на языке кино).

Герой оригинального фильма — ангел отмщения, готический персонаж, вернувшийся с того света, тёмная тень, которая настигает подонков в ночи и растворяется, оставляя за собой шлейф ужаса. Новый Эрик — «так красиво поломанный» парень с зависимостями и детскими психотравмами, застрявший не то в лимбе, то не в мире живых. Эриком-94 движет жажда мести, но зритель видит и его мягкую, человеческую сторону — бесконечную тоску по утраченной любви и неслучившемуся будущему (вспомним сцену, где он играет на гитаре). Эрик-24 хочет спасти свою любимую. По задумке режиссера, именно любовь — та сила, что приводит в движение «Ворона» и делает его неуязвимым. А вот другая сторона этой медали — лютое ультранасилие.

Ещё одно различие в экранизациях: «Ворон» Ли — пришелец из преисподней, а вот его жертвы — простые смертные. «Ворон» Скарсгарда — всего лишь человек, в то время как его антагонист — сущность демоническая.

Казалось бы, новый «Ворон» — зеркально отражение старого сюжета. Но если взглянуть на него повнимательнее, то проявляются совершенно незнакомые черты. И дело не в образе героя и не в его бэкграунде. Дело в самой истории. Она может нравиться или не нравиться, но это не «Ворон».

30 лет назад Пройасу удалось создать уникальный продукт с потрясающей эстетикой. Все составляющие этого произведения работают по отдельности и вместе, доставляя мазахистское удовольствие. Мы сопереживаем Эрику, через флэшбеки (и, между прочим, через Сару) узнаём их с Шелли историю, наслаждаемся атмосферным саундтреком, верим в торжество справедливости. Испытываем трепет от «соприкосновения» с потусторонним, когда смотрим на город глазами чёрной птицы. Дождливый Детройт, к слову, — полноценный герой фильма (прям как Готем, только меньше).

«Ворон» Руперта Сандерса — зрелищное попурри, видимо, из любимых историй режиссера. Эрик выглядит как мамбл-рэпер на стероидах (0% осуждения, рассматривать татуированный торс Билли Скарсгарда законом не запрещено). До трагедии с Шелли вёл себя, видимо, так же.

Пространство между жизнью и смертью отсылает к «Сталкеру» Тарковского. Кровавая баня в опере — к большинству фильмов Тарантино (но, скорее всего, все-таки к «Убить Билла», лол) и внезапно к «Леону» Люка Бессона (помните, что делал персонаж Гэри Олдмена, когда его головорезы расправлялись с семьей Матильды?). Сандерс не перепридумал «Ворона». Он рассказал совсем другую — кросс-жанровую историю, в которые отдельные элементы не всегда мэтчатся. Даже оммажи на узнаваемые сцены из «Ворона-1994» получились смазанными.

А еще этот фильм — довольно повесточный. И дело в не в темнокожей Шелли, а в характере этой героини. Эта уже не воздушная нимфа, в которую влюблен главный герой. Она сама главная (спасибо феминизму за это). Остросоциальный слой картине добавляют зависимости героев (хотя бы об этом мы узнаём не из примитивного диалога, а благодаря деталям). Главный злодей и вовсе выглядит, как метафора Джеффри Эпштейна.

В этом фильме — боль по 2024-ому. Но оригинальный «Ворон» — это навсегда.

Сюжет: 3 из 5 баллов

Игра актеров: 3 из 5 баллов

Зрелищность: 3 из 5 баллов