Мы забрали корги Аришу из питомника, она оказалась беременной, и нам угрожает владелица

Пятого ноября этого года мы с мамой по объявлению взяли в добрые руки Аришу, пятилетнюю и красивейшую корги. Нас предупредили, что Ришу нельзя разводить — несколько лет назад у нее была трудная беременность, которая должна стать последней: новую она бы не пережила.

Объявление мы увидели в WhatsApp* за неделю до этого в сторис — в нем отдавали собак в добрые руки. Моя мама написала в мессенджер по номеру из объявления, а в ответ получила видео Риши — первое знакомство.

На нем собака стоит в вольере, а женский голос за кадром рассказывает об условиях содержания собак. Риша смотрит в камеру и улыбается собачьей улыбкой.

Нам рассказывают историю о том, как в питомнике в Пятигорске владелица тяжело заболела онкологией, а собак раздают в добрые руки. Вот и Риша приехала полгода назад и ждет нового дома. Мы узнаем, что отдает собак «Питомник» «Талисман Василисы». «Питомник» в кавычках — это физические лица, а не организация.

И вот, мы забираем собаку. Нас встречает женщина в очках — как выяснилось позже, это мама владелицы «Талисмана Василисы», которая, с ее слов, и занимается разведением и уходом за животными. Это она общалась в мессенджере и отправляла видео с Ришей. Она делает акцент на хороших условиях содержания собак и проверенном здоровье каждой. Дает нам с собой корм и поводок на первое время. Я спрашиваю, есть ли документы — их передадут позже, «сейчас сложности в питомнике в Пятигорске из-за болезни владелицы». Риша садится в такси и едет в новый дом.

Мы удивляемся тишине — за все это время Риша ни разу не издала ни звука.

Ночью она чувствует себя плохо, а мы не спим вместе с ней и списываем состояние на стресс. Этим же утром мы выезжаем в ветклинику и звоним женщине, передавшей нам собаку. Она согласна с теорией про стресс — так бывает, когда собака меняет дом. И предлагает ветеринару уколоть Рише успокоительное.

В этот момент истории мы узнаем, что у собаки подрезаны голосовые связки. Эту операцию проводят, чтобы собака не лаяла — и, например, не мешала в питомнике в черте города. Вообще это приносит большой стресс собаке, а в Госдуму даже вносились предложения о запрете этой операции. Она в целом считается неэтичной. Я удивляюсь, потому что об этом никто не сказал.

Ветеринар делает укол, я беру Ришу на руки и выхожу из клиники. Врач выходит вместе со мной и замечает, что у собаки вываливается пузырь. Мы пулей поднимаемся наверх, в операционную клиники — пузырь оказывается неоплодотворенной яйцеклеткой, и мы сразу же делаем УЗИ.

«Вот, вот!» — и мы видим на проекции маленький позвоночник, суетливо крутящийся вокруг своей оси. Я не верю своим глазам, но, к счастью, рядом есть глаза ветеринара.

«Будем делать кесарево?» — спрашивает ветеринар, а я уже звоню женщине в очках. Она испуганно говорит «Я сейчас приеду», пока у собаки отходят воды. Я настаиваю на немедленном решении. Вокруг вздохи и наэлектризованный воздух. «Да, делайте кесарево». Она приезжает, когда собаку уже седировали, а ее живот вскрыт.

Помимо радости от созерцания новой жизни, нас с врачем одолевает испуг. Прошлая беременность прошла ужасно, и жизнь Риши под угрозой. Я молюсь и жду.

И радуюсь, что успел попасть к ветеринару и забрать ее именно вчера — еще один день в «Василисе» грозил бы для нее смертью. И щенкам тоже — они переношены, уже больше месяца.

Женщина открывает дверь, и я задаю вопросы.

• — Как вы проглядели беременность?
  
• — Вы поймите меня, у нас много собак. Риша только полтора месяца назад приехала. У нее даже признаков беременности не было, мы за всеми следим. Я бы увидела.
  
• — Почему связки обрезаны?
  
• — Это в питомнике, в Пятигорске, обрезают связки. Про это все знают.
  

Риша же приехала полгода назад? Или нет? Только потом я узнаю, что в это же время она признается ветеринару наверху в том, что это их собака — ниоткуда она не приезжала.

Я жду внизу, так как боюсь помешать, и иногда поднимаюсь наверх, чтобы узнать, как там собачья семья. Женщина в очках спускается.

• — Я забираю и собаку, и щенков, — говорит она.

Я отказываюсь — мы взяли собаку в добрые руки, привязались к ней и влюбились. Судьба собаки, не дающей потомства, в питомнике — незавидная судьба. Как и судьба щенка-девочки, которой предстоит рожать и жить в таких условиях. Мы ждем мою маму, которая едет в ветклинику — она изначально договаривалась обо всем, непосредственно участвовала и участвует в жизни собаки. А сейчас прерывает свой прием у врача, чтобы попасть сюда. Пользуясь случаем, женщина в очках угрожает документами на собаку — она не передала их, а теперь говорит, что заявит полиции, что мы украли собаку.

Когда поднимаюсь в очередной раз, щенков уже двое. Мальчик и девочка.

Приезжает моя мама. Стиль переговоров меняется — женщина предлагает забрать одного щенка за вязку и разойтись. Непонятно, что это за вязка — по актуальной версии собака приехала из Пятигорска. Она записывает тонну голосовых об уходе за щенками и собакой.

Рише накладывают швы, она постепенно отходит от наркоза. Мы покупаем все необходимое на первое время и уезжаем домой. Риша у меня на руках, а щенок греется у мамы под кофтой — первое время они не могут сами вырабатывать тепло, поэтому им нельзя мерзнуть. Я делаю каждый следующий шаг осторожнее предыдущего, чтобы она не проснулась раньше времени — ей нужно лежать в покое хотя бы несколько часов, чтобы не разошлись швы.

Мы дома, голова Риши лежит на моих коленях, а я придерживаю ее за бок. Рядом лежит коврик-грелка, а на нем — существо размером с мышку. Это щенок-девочка. Смешная, беззащитная и живая. Я все время смотрю на ее нос. Если он станет белым, это значит, что щенок перестал дышать. Под рукой стоит баллон кислорода и маска.

В мессенджер маме приходит сообщение от Той Женщины. «Ветеринар сказала, что у Риши от наркоза начнутся сильные проблемы в течение ближайших десяти дней, и она умрет. Отдайте собаку, вы не сможете ее выходить». Мы пугаемся, но до конца не верим. Мама звонит ветеринару.

• — У Риши могут начаться проблемы с сердцем?
  
• — Наркоз конечно влияет, но она хорошо отошла. Следите за ней, но все нормально.
  
• — А вы не говорили Женщине, что Риша может умереть?
  
• — Нет.
  

Мама задает пару вопросов о лактации и всем прочем, и разговор заканчивается.

Риша начинает отходить от наркоза, и ее начинает рвать. Щенок без перерыва кричит и хочет есть. В доме суматоха, мы нервничаем, но справляемся. Я держу щенка в руках, пока он ест, чтобы лапами он не задел Ришины швы. Мы постоянно звоним ветеринару и переслушиваем голосовые женщины, чтобы сделать все правильно.

Маме звонит Татьяна, владелица питомника, угрожает и кричит — якобы ее мама не имела права отдавать собаку. До этого сама же Татьяна записывала нам голосовые по уходу за Ришей — видимо, потом право было отчуждено.

В дверь стучат, за дверью стоит участковый. Мы здороваемся, я жму ему руку. Он говорит, что пришел по поводу собаки — им сообщили о краже. Мы объясняем ситуацию, он удивляется, и просит нас не беспокоится. Мы благодарим его, и он уходит. А мы возвращаемся к собакам и с этого момента фиксируем все взаимодействия с представителями питомника.

Несколько недель мы спим поочередно — так можно без перерыва следить за щенком, чтобы Риша не придавила его, а он не перестал дышать. Риша с аппетитом ест, кормит его сама и все время облизывает. Как потомственные ипохондрики, мы проверяем и задаем вопросы о каждом движении щенка и Риши, вызвавшего подозрения, что что-то не так.

Во всем этом нам помогают добрые люди — знакомые заводчики, грумеры и ветеринары. Мы звоним им почти круглосуточно.

Щенок становится больше и больше, с трудом помещается на весы. И еще теперь он не щенок, она — Сима. Прекрасная и живая.

У собак все хорошо, но у нас — не очень. Звонки продолжались.

Позвонил мужчина, представившийся братом Татьяны — Илья. Рассказал про свой магазин техники в центре Ростова, извинился за сестру и предложил Айфон или Дайсон по выгодной цене, чтобы вернуть собак. Мы спросили, почему мы должны их вернуть, и он не смог ответить. Мы попросили его перезвонить попозже, когда он узнает. Ещё он сообщил, что знает, сколько усилий его сестра вкладывает в собак. Мама спросила, как она вкладывает их из Ростова в Таганрог, а он ответил, что она «занимается ими дистанционно». Видимо, по Skype или Zoom.

Потом маме позвонил ее студент. Тут нужна небольшая ремарка — моя мама преподает в ВУЗе в Таганроге. У нее отличные отношения со студентами и высокий рейтинг среди них.

И вот, студент говорит, что ему позвонили, сказали, что нашли его в подписчиках у моей мамы в соцсети. И сообщили, что она воровка, укравшая собаку. Он спросил, причем тут он, и перезвонил ей. Это был сюр, в который никто не верил — какой смысл собаку воровать?

Мы позвонили в питомник в Пятигорске, из которого приехала Риша. Конечно, там ее никогда не было, как и не было обрезания связок. Мы удивились тому, что оказывается так можно — клеветать на владелицу этого питомника, с которой случилось горе. Я сразу вспомнил, как при оплате у ветеринара Та Женщина рассказала, как к ним через забор перебросили яд, потому что собаки лаяли, а она понимает смысл этой операции. Я сказал, что не понимаю выбор территории, в котором собаки обязательно будут страдать.

Мы закрыли профили в соцсетях и выдохнули еще на время. Когда это время прошло, в мессенджере, а потом и на почту, пришла досудебная претензия. Татьяна сообщала, что мы взяли собаку на гостевой визит на три дня, чтобы купить, а потом нам отдали другую собаку.

Как получилось, что собаку, едва пережившую прошлые роды, подвергли вязке? Как получилось, что роды задержались на месяц? Как получилось, что про собак никто ничего не знает? Кто же все-таки подрезал связки? Почему ни Риши, ни собаки, с которой ее якобы перепутали, нет в сообществе питомника в ВК? Как мы тогда могли взять ее на гостевой визит? Как на гостевой визит отдали беременную собаку? И в конце концов, какая среди выдуманных судеб Риши — настоящая?

Даже приложили акт вязки. Оказывается удобно в таких конфликтах быть «питомником» — они же и издают эти акты.

А на днях позвонили маминому руководителю на работу. Сказали, что она воровка, а они требуют наличия студентов на заседании суда. Получив отказ, женщина, представляющаяся адвокатом, сказала, что будет звонить, пока не дозвонится до ректора.

И главное во всей этой истории — Риша жива. И Сима жива. Грызет все, до чего может дотянуться, не любит, когда ей щекочут бок и пробует пить из миски, как мама. И будут жить долгую и счастливую собачью жизнь.