«Лицом — в пол, пятками — к немецкому послу»: как я участвовала в перфомансе «Attitudes»

Вот такой вам кликбейтный заголовок. А ради чего он? А ради того, котики культурные, чтобы вы узнали всё-всё про перформанс:

• Перформанс — это когда Павленский себя к брусчатке прибил? Да?
• Все художники — сумасшедшие психи и "не от мира сего"?
• Как устроен продакшн?
• Может ли перформер себя прокормить? (спойлер — да)

Я — искусствовед. Распрепарирую мировую перформанс-премьеру "Attitudes" специально для Т-Ж. Теории тут не будет. Потому что репортаж с петлёй на шее (зачеркнуто) рассказ от того, кто испытал всё на собственной шкуре — живее. Видео — тут.

2025 год. На разрушенной и загрязнённой Земле небольшие группы людей ищут способ исцелиться. Надпись появляется на экране над цирковой ареной. Там в дыму сперва лежат, а потом медленно начинают переминаться червякоподобными движениями люди. Расползаются они из жуткой кучки к бортам арены.

Головы их окунали в грязь. В кадре крупным планом — босые ноги. Музыка — безразмерный, отсутствующетактный, внеритмический эмбиент. В зале зрители. Цветной свет. То розовый, то оранжевый.

Добро пожаловать на перформанс "Attitudes"!

Полчаса отведено небольшому коллективу для того, чтобы показать пять живых картин будущего, как люди (и симбиотические организмы) с 2025 по 2425 год пытаются выжить в мире за пределами человеческого господства и насилия.

Кратко: "Допустим, апокалипсис случился и всем будет плохо. Насколько плохо — сейчас покажем."

Режиссирует — известный своими оперными постановками Себастьян Баумгартен.

За пультом — диджей Роберт Липпок.

Помогает и отдаёт команды — Людвиг Хаугк.

Статистика перфоманса "Attitudes", поставленного в "ритуальном пространстве" Екатеринбургского цирка на УралБиеннале-6:

• 50 костюмов
• 40 перформеров
• 5 сотрудников сцены
• 10 часов репетиций
• 20 килограммов алюминия
• 10 световых табличек с графическими манифестами Ромы Бантика
• 10 ни в чём не повинных веток берёз
• 5 показов на цирковой арене
• 30 минут хронометража
• 1 посол в зале

Так. Стоп. А я где? А я лежу, бегаю, трогаю людей за ягодицы, обнимаюсь и страшно открываю рот. За время перформанса:

• я сменила три костюма и один грим
• два раза вывела на сцену свою команду в полной темноте

Стук в горле и счёт шёпотом перебивают друг друга, пока мы с другими перформерами трогаем по очереди своих соседей за ногу и руку для подачи сигнала. Важно не потеряться в дыму, сменить позу в нужный такт музыки, нажать на правильный карман со световой табличкой и не "расколоться" перед оператором. Дальше уже выходим без образов и слушаем, как хлопают зрители.

А теперь — в начало!

Перформанс — это не всегда что-то шокирующее и экстравагантное. Да, он, являясь формой современного искусства, концептуально подчинён его философии. Сов.иск общается со зрителем через провокацию, призывает к ответу, к совместному рассуждению, берёт в оборот через яркие образы и выводит на эмоции. Однако, инструментарий для этого художник избирает разный.

Конечно, Павленский (он перформанс в России пропиарил по полной программе так, что теперь мы все отдуваемся), Кулик (ауф!), Абрамович (натерпелась девка) и Верзилов* — медийные пионеры в своём жанре, избравшие радикальные инструменты для самовыражения и не прогадавшие (успех перформанса прямо пропорционален количеству упоминаний арт-акции в СМИ с разной редакционной политикой и набором площадок).

Себастьян Баумгартен заверил нас: никакой радикальщины не будет. Средства выразительности в "Attitudes" — самые безобидные.

Что такое перформанс? Это форма современного искусства, жанр. В перформансе всегда можно выделить четырёх акторов:

• тело художника
• время
• место действия
• отношения художника со зрителем

Зритель — свидетель, участник, соавтор. Музыка, театр, кино, радио, декламация — это коммерческие дети перформанса. Можно назвать перформанс прародителем всех выступлений любого жанра. Если кто-то что-то делает публично и что-то доносит зрителям — это уже является перформансом.

Как готовятся к перформансу?

Кандидаты в перформеры собираются на двадцатом этаже екатеринбургского бизнес-центра. В этом круглом зале с окнами в пол проходит отбор участников. Самому юному — 14 лет. Самому опытному — за 60. Студент, рабочий УЗТМ, вчерашний школьник, токарь, мастер маникюра, эколог — все они сейчас в майках и джинсах строятся перед двумя ассистентками художников.

Помощники переводят приветственные слова от Людвига Хаугка и Роберта Липпока группе численностью 60 человек. Далее людей строят в шеренги и просят минуту хаотично, но плавно двигаться. Совершить как можно меньше мелких движений телом. Замедленно, но естественно. Без рывков. Затем всех собирают в толпу и приводят к груде сваленных на стульях объёмных дох, шуб и пальто. На каждого кандидата Людвиг, Роберт и помощники водружают тяжёлую, многослойную одежду.

Повторение задания в "новых костюмах". Под ещё более вальяжный трек и еле слышный заглушенный бит нужно продолжать ползти, подниматься, поворачиваться, нырять к полу вновь и не давать складкам дрогнуть — всё должно быть словно в "рапиде".

Хаос в хореографии причёсывают, строя тренирующихся в фигуры и отдавая команду сужать и расширять расстояние друг меж другом, держа контур равностороннего треугольника, квадрата.

Через два часа просмотр заканчивается и все оставляют свои контакты помощникам.

На первом просмотре постановщики знакомят перформеров с пластическим материалом перформанса, основными движениями и звуками, форматом и уровнем сложности. Авторам важно выбрать наиболее подходящих по типажу людей, посмотреть на "исходник" и физику исполнителей. Кто-то из кандидатов не подойдёт по возрасту или росту, кто-то имеет двигательные ограничения. Состав людей и "запасные перформеры" будут определены именно в первый просмотр.

У нас они проходили сразу на площадке, но так бывает не всегда. Можно показывать перформанс без подготовки и без репетиций, если этого требует (или от этого не пострадает) творческий замысел и образный ряд, предлагаемый художником.

Предпродакшн в перформансе присутствует всегда: подготовка реквизита, разработка костюмов, экспонирование и интегрирование антуража в пространство. Репетиции — часть этого процесса. Даже если сам перформанс — импровизация, всё подготовлено хотя бы в материальном плане. Также желательно, чтобы у перформанса были свидетели и те, кто зафиксирует событие (всё по Павленскому).

Нас вызывают в цирк. У каждого из нас с собой паспорт и бейдж участника УралБиеннале-6. Мы проходим со служебного входа, раздеваемся в гримёрках и начинается закулисная возня. Теперь на месте уже режиссёр — Себастьян Баумгартен.

Он приходит и смотрит на то, как мы, вышедшие на гигантский красный ковёр, ориентируемся в цирковом пространстве, насколько нам комфортно на арене. Как мы контролируем нашу территорию? Как соотносимся друг с другом? Не теряемся ли? Ковёр убирают.

Людвиг и Себастьян рассказывают о сюжете перформанса (не всегда перформеры должны его знать заранее) и "раскидывают по массам" сценографию. Делят нас на группы, просят постоять на сцене в разных местах. Смотрят с нескольких ракурсов. Людвиг снимает это на камеру. Теперь группы просто выходят поочередно на арену, чтобы привыкнуть к смене эпизодов.

В нашем перформансе их пять:

1. Проснувшиеся люди.
2. Полулюди-полуптицы.
3. Симбионты.
4. Деревья.
5. Новый манифест.

Я участвую в первом, третьем и пятом эпизодах. Во всех у меня разный костюм и грим. Мне надо успеть переодеться три раза и сменить "фасад".

В перерывах между репетициями мы болтаем и знакомимся: вот Данил, вместе с ним мы учимся в архитектурном институте, вот Артём — он самый молодой участник, ему только исполнилось 14 лет. Рядом Света — она пекарь. Помогает мне малевать лицо Арина — бухгалтер.

После перерыва снова репетируем. Помимо своей хореографии, я — ведущий. У меня две доп.задачи — в темноте вывести и разложить этих прекрасных людей так, чтобы набирающий силу свет точно попал на нас и мы оказались посередине арены, освещённые круглым лучом. С этим пару раз мы промахивались. В результате я шла и считала шаги, чтобы лечь лицом в арену в правильном месте. Идущий первым перформер — камертон для других.

Нам дают прослушать весь саундтрек и запускают текст, который будет сопровождать перформанс и дополнять зрительский опыт. Мы смотрим это для того, чтобы во время выполнения хореографии не поддаваться соблазну глазеть на текст и не заслушиваться музыкой. "Прогон" первых впечатлений и общение с Людвигом и Себастьяном помогают погрузиться во вселенную перформанса. Прожить, чтобы потом стать её амбассадорами. Мы смотрим на цветовые схемы, которые предлагают осветители. Себастьян корректирует оформление и брифует гаффера.

Сначала каждая группа репетирует свою сцену на скорости х0,75. Потом — в обычном темпе. Потом начинаются прогоны:

Первый прогон — всё со светом на черновую в обычной одежде. В зале по кругу ходят художники по костюмам, осматривая нас. Они иногда кого-то вызывают к себе для обмера. Костюмеры имеют право в любой момент репетиции позвать нас для примерки.

Это — важная часть перформанса. Они должны быть регулируемы по размеру или оверсайзными, универсальными, легкими для быстрой смены, соответствовать визуальным референсами и не изнашиваться долго. Наши костюмы сшиты по двум базовым моделям: накидка с завязками по бокам, широкие жилеты и шорты прямого кроя, свободные мантии и туники.

За согласование костюмов отвечает Людвиг Хаугк. Поэтому он иногда просит кого-то во время репетиции снять костюм, повернуть его на корпусе, перевязать. Одевают нас три художника: Юрий Помелов, Миша 2.0 и Рома Бантик.

Каждая репетиция длится по три часа с перерывом. Себастьян даёт группам брифы через назначенных "бригадиров", чтобы мы согласованно работали. Во время прогонов Роберт приучает нас к тактовой частоте номера, хлопая каждый прогон ритм с оркестрового балкона. Мы привязываем к хлопкам такты музыки, считаем. Мы запоминаем, на каком "счёте" должны изменить хореографию. Со временем мы воспроизводим эти хлопки в своём сознании, привязывая их к смене тона музыки и высотности звуков.

Сцена собирается. Общая структура репетиционного процесса закольцована: сначала мы делаем то, что запомнили под музыку, со светом, без комментариев постановщиков. Потом повторяем каждый эпизод отдельно, при техническом освещении. Снова повторяем от начала до конца. Так мы оттачиваем хореографию, темп смены эпизодов. И из эмоционального действа перформанс становится техническим произведением. Теперь мы не задумываемся о смыслах.

В первой и пятой сценах я — в лохмотьях, с распущенными волосами, текстурированными смесью косметической глины и воска для укладки. Во третьей сцене я надеваю шляпу, жилетку и шорты, убираю волосы и "меняю лицо": у меня белая кожа, глазницы выделены пятнами, рот намазан ядрёно-розовым аквагримом. В костюм на второй сцене у меня напиханы светящиеся таблички с манифестами в виде бегущей строки.

Собрав от начала до конца все линии хореографии, мы проходимся несколько раз на чистовую со сценическим светом. Далее — прогоны: со светом, звуком и текстом, а потом — со светом, звуком, текстом, операторами и дымом. Это нужно, чтобы мы привыкли выполнять хореографию в "интерьере" и во время выхода, не сбить прячущегося в дыму оператора.

Да. Помимо того, что мы геометрически должны попасть в схему гаффера, нам нужно уметь ориентироваться в условиях практически нулевой видимости и в засвете. Почему так? Основное освещение — не софиты сверху, а контровой свет снизу, за который ставят дым-машины.

Ещё до начала перформанса сцена активно задымляется, чтобы мы вошли в темноте в толщу, легли, нас обволокло и мы начали вставать из спокойного слоя, вспенивая его, но не раскидывая. Свет набирал силу и бил через дым в лицо, засвечивая нам глаза.

Из зала наши тела и мимику хорошо видно. Это выглядит как "просто яркое освещение", но на самом деле мы ничего не видим дальше собственных ладошек. Это сделано для того, чтобы съёмка была более качественной: камера "съедает" много полутонов, поэтому белой взвеси в реальности больше, чем на картинке у оператора. Здесь остаётся шикать, говорить "пссс" и трогать друг друга за ноги. Для лучшего ориентирования.

Ах да… Ноги. Ни одни носки не переживут ходьбы по арене. Эта шершавая поверхность, похожая на зернистое покрытие детских площадок, стирает текстиль после десяти минут ходьбы по ней (а мы и валяемся, и катаемся и по-пластунски ползаем). Обувь пачкается моментально, поэтому мы ходим босиком. Исключение составляют некоторые перформеры, у которых есть обувь — часть костюма. Босые ноги помогают лучше чувствовать швы между плитами, лежащими на арене. Так перформерам проще ориентироваться. Да, мы наступаем на швы. А ещё мы не скользим при беге, когда босые.

У каждого есть контрольные точки и оператор. Здесь нужно уметь "держать лицо" потому что снимаются крупные планы. У меня их было два. Удивилась, когда узнала, что на втором крупном плане треть кадра — не лицо…А МОИ ГОЛЫЕ ПЯТКИ И ЯГОДИЦЫ!

Октябрь. Мировая премьера.

Свет в зале гасят, операторы — на точках. Диктор объявляет название, авторов (иногда озвучивает площадку и мероприятие, если это важно), иногда им могут быть озвучены имена перформеров (если они — селебрити) и спонсоры с партнёрами.

Произносят фабулу: "В эпоху антропоцена люди ищут новые формы сожительства, стараясь найти новый язык друг с другом, с животными, с мёртвыми."

Выходят перформеры. Конечно, никто из зала не дирижирует нам, куда двигаться. Никаких подсказок нет и из-за кулис нам не суфлируют. Всё "наизусть".

"Проснувшиеся". Я выхожу в первом эпизоде в лохмотьях, с затекстуренными лицом и волосами. Вывожу в темноту (куда уже напущен дым) свою команду из десяти человек. От борта арены я отсчитываю 15 шагов, щелкаю пальцами (это знак для остальных, что я уже на месте) и ложусь спиной к посольской ложе, раскинув ноги. У меня 5 секунд, чтобы в последний раз поднять голову и увидеть партнёров по сцене. Я трогаю соседей за ноги, руки, головы и удостоверяюсь, что все легли правильно. Шёпотом спрашиваю "Всё?", мне отвечают "пссс!". Значит, готово.

Нам зажигают белый свет, он набирает мощность из полной темноты. Мы изображаем людей, которые просыпаются после апокалипсиса на разрушенной Земле. За то время, которое нам отпущено (5 минут и 30 секунд), мы должны, двигаясь медленно и равномерно (на видео нас чуть ускорят), расползтись из кучки в середине арены к краям.

Я же должна двинуться к центру с тремя партнёрами. Мы с пенсионером Александром и студенткой Дарьей изображаем диалог. На 2 минуты и 30 секунд я должна застыть в позе вещателя и глядя на свет, открыть рот ровно под звуки шёпота Роберта в аудиодорожке. Оператор снимает крупный план.

Резко свет гасят. Мы со своих позиций бежим на вход (у нас и вход, и выход — одни двери). Помощницы Себастьяна выпускают исполнителей второго эпизода на арену. Перформеры выходят тоже в темноту, за кулисами нет света (он только технический, тусклый, чтобы не "засветить" арену и не сделать брак операторам).

"Полулюди-полуптицы". Второй эпизод один из самых сложных по синхронизации движений. Ребята должны были заставить сцену "пульсировать" и дёргаться, как при землетрясении.

Здесь нужно сказать спасибо Людвигу, который помог сделать хореографию яркой и задавал темп другим перформерам. В этой сцене работает 12 человек.

Ребята облачены в туники и халаты, а головы их замотаны цветной тканью. В таком виде им необходимо синхронно подавать толчок сцене и в течение 3 минут и 20 секунд усиливать аплитуду движений, превращая толчки в танец.

Лирическое отступление. Никогда ещё статные молодые люди не выглядели так гармонично в платьях и туниках. К концу работы нашего коллектива, мы с девочками сошлись во мнении, что нам привычней и приятней видеть парней именно в этих длинных одеждах.

Пока идёт второй эпизод, мы меняем костюмы для третьего эпизода. Оставляем за кулисами полный беспорядок потому что главное — быстрее переодеться и выйти, а не аккуратно сложить вещи. Костюмы, грим, реквизит, текстурные пасты никто не имеет права трогать (даже Себастьян, Роберт и Людвиг). Рядом находятся Миша и Юрий, они нам поправляют костюмы.

"Симбионты". За три минуты мы переодеваемся, моем ноги, сушим, наносим новый грим на лица, включаем таблички со светящейся бегущей строкой, и обходим зал цирка через служебный коридор для того, чтобы выходить в новом эпизоде с разных сторон опять же через темноту. Чтобы не пропустить наш момент, мы следим за происходящим на сцене за кулисами. Для этого вверху, у выхода на арену закреплен монитор, под потолком. Там с камеры в инфракрасном свете транслируется происходящее на сцене.

В эпизоде "Симбионты" мы выходим поочередно и он — самый динамичный. Мы непрерывно двигаемся, соприкасаемся друг с другом, трогаем друг друга, но сбиваться в плотную кучу нельзя. Нам шестерым необходимо захватывать пространство и создавать иллюзию того, что существ невероятно много. Мы поделены на пары и должны найти друг друга в дыму. Здесь особенность в том, что софиты засвечивают весь дым на арене сразу и, выбегая, нужно не сбить прожектор и оператора, прячущегося у борта.

"Деревья". Четвертый эпизод, "Деревья", был одним из самых сложных для перформеров. Ребята выходили на арену в масках и управлялись с берёзами, загребая ими на арене дым. Орудовать деревьями, которые выше людей в два раза и не зацепить одеяния партнёров — задача ещё на 6 минут.

"Новый манифест". Завершающий эпизод. После третьего эпизода наша группа переодевается в смешанные костюмы и я снова вывожу ребят на арену в пятом. К нам присоединяются ещё два человека, их тоже надо вместить в группу. Все действа мы проходим босыми. Расставленные по краю арены перформеры медленно двигаются спинами назад, в центр, становятся в "поясную линию", затем укладываются на пол, лицом вниз и не двигаются до самого конца перформанса.

Почти шесть минут мы создаём живую декорацию для троих перформеров: школьник Артём, маркетолог Ирина и знакомый нам пенсионер Александр играют роли восковых статуй. Первым встаёт Артём и я "запускаю" его, трогая за ногу, когда удостоверяюсь, что все улеглись.

Все трое "просыпаются" и выходят к борту арены, взывая к зрителям и протягивая к ним руки. Музыка достигает своей кульминации и гаффер резко гасит свет. Мы встаём и уходим за кулисы.

Дальше уже выходим без образов и слушаем, как хлопают зрители. Так. Стоп. Эта фраза была в начале! Значит, путешествие по перформансу можно считать завершенным!

Что происходит, когда перфоманс заканчивается? Продакшн-команду приглашают на паблик-ток для обсуждения впечатлений. Роберт, Себастьян и Людвиг полчаса отвечают на вопросы зрителей.

А перформеры идут отмывать милые мордашки и запачкавшиеся пятки. И проверяют свои онлайн-банки. Кажется, их ждет приятное сообщение!

Перформанс (если речь о выставках и фестивалях) — гонорарная история, оплата фиксированная и единовременная. Если действо показывают в театре или в другой культурной/образовательной институции — он входит в ставку или в трудовой договор артиста.

Мы оформляли трудовые договоры и с нами сотрудничали как с самозанятыми. Мне заплатили за перформанс 20 000 рублей (в это включены репетиции). Техническим сотрудникам заплатили то, что им полагалось в рамках их окладов и обязательств по трудовому договору (это работники цирка и они выполняли на своей площадке свою обычную работу). Помощницы Людвига, Роберта и Себастьяна — волонтёры, однако, им всем закрыли их трудовые потребности: обеды, транспорт, отдых, такси домой. Сами Баумгартен, Хаугк и Липпок получили гонорары (но деньги это не "военные").

Всех участников помощники Себастьяна и Людвига собирают на афтерпати и приглашают на заключительную вечеринку для сотрудников Уралбиеннале (она проходила в декабре). Перформеры — это полноценные работники, которые наравне с медиаторами и кураторами создают биеннале, отдают часть жизни своей на поддержание жизни объекта искусства. (Часть команды, часть корабля…)

Сколько проживёт результат перформанса? У всех по-разному. Он бессмертен для всех, кто его увидел. В этом-то и состоит его тайна. Он принадлежит всем и одновременно никому, его нельзя купить ни за какие деньги (только возможность его увидеть или вообще увидеть это бесплатно).

О перформансе пишут журналисты. ТАСС, Арт-Гид, 1artchannel, ЗА АРТ, ВШЭ и другие СМИ сделали публикации о нашей совместной с Себастьяном Баумгартеном работе. Attitudes попал в несколько шорт-листов перформансов, которые надо обязательно посмотреть.