«Лучше всего — умеренное неравенство»: 17 вопросов о среднем классе

Стать представителем среднего класса можно, но сложно, особенно если вы родились в бедной семье.

Более того, есть много причин, из-за которых человек может покинуть эту социальную группу, опустившись на ступень ниже. Например, из-за серьезной болезни, после выхода на пенсию или появления ребенка.

Мы поговорили с кандидатом экономических наук и профессором факультета экономики Европейского университета в Петербурге Юлией Вымятниной о том, кого можно отнести к среднему классу и почему о нем так часто говорят.

— Есть много подходов к определению среднего класса: по уровню доходов, профессиональному статусу и так далее. Но есть ли универсальный?

— Его нет, и он не нужен, потому что каждый раз определение среднего класса зависит от данных и задач исследования. Любая расшифровка термина оказывается не очень точной: мы не можем опросить каждого человека и получить полный срез информации о нем. Это всегда экстраполяция  выборочных исследований либо каких-то данных из крупных агрегированных источников. Поэтому всегда будут разные определения, особенно если мы будем учитывать профессиональный статус или уровень образования. То есть те вещи, которые постоянно трансформируются.

Например, экономисты смотрят на уровень доходов. В чем плюс такого подхода? Когда мы берем хорошо измеряемую характеристику, проще делать международные сопоставления. Условно говоря, есть простая мера среднего класса, когда мы смотрим на распределение по доходу. Снизу — 20% самых бедных, где-то сверху — самые богатые 20%, а между ними 60% — это и есть условно средний класс.

В любом случае нам важна не сама мера, а ее динамика. Значит, важно смотреть, чтобы исследование по заданным критериям легко было повторять через конкретные промежутки времени. Поэтому и измеряют часто по доходу или по потребительским расходам: эти данные статистика собирает регулярно. А если сюда наслаивать профессию, образование, владение имуществом или самоопределение  , придется учитывать результаты опросов, которые не всегда оказываются сопоставимыми в разные годы.

— Зачем вообще исследователи выделяют средний класс, какие функции он выполняет в обществе?

— Экономисты изучали, от чего зависит экономический рост, и обнаружили, что есть нелинейная связь между ним и неравенством. То есть если неравенство очень высокое, экономический рост, скорее всего, страдает. Богатые в этом случае вкладываются в бизнес и в развитие в целом. А бедные, естественно, недовольны резким расслоением.

С другой стороны, если есть сильное равенство, возникает ощущение, что, как ты ни старайся, далеко не убежишь от среднего уровня. В этом случае экономический рост тоже страдает.

Лучше всего — умеренное неравенство, когда средний класс составляет большую долю населения. Что хорошего он делает? У экономистов имеется несколько гипотез, которые частично подтверждаются. Например, есть предположение, что средний класс — это люди, как правило, хорошо образованные, с развитыми профессиональными навыками, энергичные, генерирующие новые идеи. Они вполне могут быть предпринимателями, и это все способствует экономическому росту.

Впрочем, есть аргумент и против этой гипотезы. Лауреаты Нобелевской премии по экономике в 2019 году Банерджи и Дюфло исследовали средний класс в развивающихся странах. И они как раз выяснили, что предприниматели в нем есть, но они мелкие и особо не стремятся расширить бизнес, а скорее хотят найти хорошо оплачиваемую работу.

— Как еще средний класс стимулирует экономический рост?

— Средний класс в развитых странах, а все в большей степени и в развивающихся, — это люди, которые стабильно работают по найму. Характер занятости не сезонный и не почасовой. Эта работа, как правило, хорошо по местным меркам оплачивается. Они чаще всего занимаются умственным трудом или находятся на управленческих позициях.

Такие сотрудники ценят человеческий капитал, образование, здоровье и прививают эти ценности своим детям. Они стараются быть самодостаточными. Иными словами, не полагаются на государство и связи общины. Они ответственно подходят к собственной старости и копят на нее, заботятся о себе и своих детях. То есть люди формируют источники сбережений, а сбережения — это то, что можно превратить в инвестиции. А это и есть основа экономического роста.

Еще средний класс формирует основу современного потребления. Это люди, готовые покупать товары чуть лучшего качества. Они создают стимул для производителей совершенствовать продукт, предлагать что-то новое, делать услуги более разнообразными и качественными. Все это становится двигателем экономического роста в краткосрочной перспективе. Поэтому в целом можно сказать, что средний класс — двигатель экономического роста.

— То есть государству нужен средний класс?

— Тут двоякая история. Экономист Уильям Истерли выяснил, что экономики стран с большой долей среднего класса растут быстрее. С одной оговоркой: в стране не должно быть серьезных межэтнических противостояний, как, например, в Испании.

С этой точки зрения, похоже, действительно государству это выгодно. К тому же средний класс, в силу его положения, ценит те вещи, которые дает государство: порядок, верховенство права, исполнение контрактов. То есть такие люди поддерживают любые меры, направленные на то, чтобы в стране были порядок, стабильность, понятные, прозрачные условия ведения бизнеса и работы. Им очень важна низкая инфляция и высокий экономический рост.

Еще у среднего класса шире горизонт планирования, чем у бедных. А чем дальше мы планируем, тем устойчивее оказывается в конечном счете экономика. Поэтому любому государству средний класс выгоден. Люди, которых можно убедить в 30 лет начать сберегать на пенсию, откладывают много. Сейчас наш Центробанк решает вместе с правительством задачу, как увеличить внутренние сбережения, чтобы направить их в инвестиции. Собственно, средний класс как раз будет основным источником таких средств в долгосрочной перспективе.

— Получается, средний класс — опора государства?

— У среднего класса есть и обратная сторона, потому что эти же люди зачастую начинают больше интересоваться тем, что происходит вокруг. Они политически активны и требуют от государства справедливого распределения общественных благ. Им нужны здравоохранение, образование, городское благоустройство.

Представители этой социальной группы ожидают, что, платя налоги, они будут видеть результат. И в этом смысле хорошо тем странам, которые могут позволить себе облагать зарплату меньшими налогами и брать деньги из других источников, потому что тогда даже при наличии среднего класса требовательность граждан к государству будет чуточку меньше.

Но в целом государству выгодно, когда представителей среднего класса больше, потому что это люди, которые в хорошем смысле за стабильность. Не когда ничего не меняется, а когда все постепенно меняется в сторону развития.

— Что государство может сделать, чтобы увеличить средний класс?

— С точки зрения экономики государство может способствовать росту человеческого капитала: вкладываться в образование и здравоохранение и создавать условия для стабильного экономического развития. Сюда входят прозрачная система налогов для граждан и бизнеса, а также стабильные макроэкономические условия, когда инфляция находится на одном уровне — желательно низком. Например, 10% стабильными не будут, такой уровень инфляции очень волатилен, ее рост может начаться в любой момент. Еще стоит ответственно подходить к бюджету, он должен быть с не слишком большим дефицитом. В целом это стандартный рецепт.

Что еще могло бы делать государство? Стимулировать граждан быть более терпеливыми. Лучше живут те, кто способен откладывать и ждать. Государство, поощряя сберегательное поведение, особенно у людей с низкими доходами, может потенциально увеличить число представителей среднего класса.

Я недавно читала документ о развитии финансового рынка, выпущенный Центробанком. Там обсуждают введение специальных социальных вкладов для людей с низкими доходами, чтобы эти вклады имели более высокую ставку. Банки таким образом будут стимулировать людей копить. Я не знаю, были ли где-то такие меры и насколько они эффективны, но в теории это может сработать.

— Может ли человек из бедной семьи стать представителем среднего класса?

— Само по себе улучшение качества образования или здравоохранения может привести к тому, что средний класс будет расти очень медленно. Потому что, к сожалению, жизненные стратегии дети усваивают в семье. И если родители привыкли сводить концы с концами, ребенок не видит путей, которые позволяют среднему классу жить как-то по-другому. То есть это большой вопрос для всей экономики развития  .

Как нам помочь бедным странам, чтобы у них появился устойчивый и большой средний класс? Здесь нет одного ответа, кроме крайне важной мысли. Надо, чтобы в школе и в университете через систему образования как можно больше смешивались люди из групп с разным уровнем дохода. Тогда дети из бедных семей смогут дружить с детьми из более состоятельных и видеть альтернативные жизненные установки.

Это выглядит как простое решение, но само по себе оно не сработает. Однако эта часть рецепта очень важна: если дети могут наблюдать, как в других семьях относятся к учебе, к здоровью, к отношениям друг с другом, к деньгам, у них появляется представление о том, что есть выбор.

Глядя на сверстников из семей с более уважительным отношением к образованию, дети могут начать больше ценить возможность узнать что-то дополнительно, научиться прилагать больше усилий к получению знаний, видеть, что дает более высокий уровень образования, стать более терпеливыми. Конечно, результаты не гарантированы, но в противном случае вероятность остаться в ловушке бедности значительно выше. В известном споре о роли врожденных факторов и среды, похоже, побеждает среда.

— В России вообще есть средний класс? Кто к нему относится?

— Средний класс есть по определению в любой стране. Насколько я помню, Сбербанк посчитал количество представителей этой группы людей, проанализировав данные своих клиентов. Получилось, что их доля — 55%.

По простым оценкам Росстата, последние 20 лет средний класс стабильно составляет 47—48% населения. Однако у нас все-таки сильное расслоение по доходам, примерно 45% — это группа людей с наибольшими доходами. Получается, что их почти столько же, сколько и среднего класса. Но это такой простой подход, когда мы можем сравнивать свой показатель с другими странами. Был большой американский анализ трендов, в котором отмечено, что с 2000 года в России средний класс рос быстрее всего в процентном соотношении. Это противоречит данным Росстата, которые говорят о том, что число таких людей оставалось относительно стабильным.

При этом если говорить про российский средний класс, важно учитывать, что у нас очень большая региональная специфика. Например, сложное определение, которое дают ученые ВШЭ  , относится разве что к Москве, Петербургу и каким-то еще единичным регионам, где количество представителей среднего класса хоть сколько-то значимо. Но у нас в регионах сильно различаются и уровень зарплат, и уровень цен. По факту в каждом субъекте будет свое определение среднего класса.

В этом смысле было бы более рациональным смотреть на медианный доход. То есть на тех, кто находится в середине. Обычно говорят, что средний класс — это от двух третей медианного дохода до его двойного показателя, но это границы, которые могут меняться.

Тогда, если посмотреть на медианный доход в каждом регионе, будут очевидны региональные различия. А если такой подход применять в среднем по России и взять медианный доход по Росстату — в 2022 году это 35 000 ₽, — получится, что к среднему классу относятся семьи с доходом 23 000—70 000 ₽ на человека в месяц. Очевидно, это не подходит под определение от ВШЭ, но для каких-то регионов окажется релевантным. В Москве и Петербурге такие критерии выглядят странно, а в Томской области это, наверное, и есть работающий средний класс.

— Какие параметры кроме дохода важны для определения среднего класса?

— Дальше начинаются сложности, потому что любые другие определения предполагают, что мы опираемся уже на данные опросов. Например, исходя из анализа структуры потребления домохозяйства, средний класс — это те, кто не менее трети дохода тратит на необязательные вещи. Это могут быть походы в рестораны и кино, путешествия, более дорогой автомобиль, второй телевизор. Иными словами, все то, что делает жизнь более комфортной, но без чего можно было бы обойтись.

Было исследование среднего класса, которое проводил Институт социологии. В нем хорошо видно, что к среднему классу людей относят по комплексу характеристик: доходу, положению, наличию определенных активов. Заметно, что у представителей среднего класса больше метров жилья на человека, больше телевизоров и компьютеров, они лучше обеспечены автомобилями.

Возможность путешествовать часто считается признаком среднего класса, но здесь важно помнить, что не все люди в принципе склонны к этому.

Ученые Института социологии РАН отмечали, что с 2000 по 2008 год средний класс немного рос, потом сократился, а затем снова начал расти. По их оценкам, в начале нулевых он составлял 28—29% от числа населения страны, а к 2014 году — 44%. В исследовании было сказано, что эти люди имеют более высокий уровень образования, это не работники ручного труда. Но все равно видно, что это очень размытый в профессиональном плане слой.

— Можно ли говорить о профессиях, которые составляют основу среднего класса? Например, айтишники или предприниматели.

— В России, как и везде, все время меняется набор профессий, которые составляют костяк среднего класса. Сейчас это действительно в основном ИТ-специалисты, менеджеры разного уровня, специалисты по маркетингу. Отчасти это инженеры, вузовские преподаватели и некоторые врачи. В любом случае это профессии, почти наверняка не связанные с ручным трудом. Хотя, конечно, есть условный хороший автослесарь, который зарабатывает достаточно, чтобы считаться представителем среднего класса. Но, повторюсь, в основном, согласно исследованиям Института социологии РАН, это профессии, требующие интеллектуального труда.

При этом надо понимать, что айтишники не смогут сразу получать зарплату, характерную для представителя среднего класса. Кроме того, работники должны обладать сочетаниями навыков. Туда входят не только узкопрофессиональные знания, но и социальный и эмоциональный интеллект, софт-скиллы. Ведь значительная часть профессий у представителей среднего класса связана так или иначе с коммуникацией: с коллегами, с клиентами, с начальством, с подчиненными.

— Можно ли попасть в прослойку среднего класса, получив хорошее образование?

— У представителей среднего класса есть высшее образование, часто это не только первая ступень — бакалавриат или специалитет, — но и вторая вроде магистратуры или профильных курсов. Правда, часто то, кем человек работает и какое у него было образование, не совпадает.

Надо понимать, что рынок труда меняется быстрее, чем система образования. Образование, конечно, важно, но еще важнее готовность к тому, чтобы постоянно доучиваться, осваивать смежные профессии, не бояться менять направление.

Несколько лет назад считалось, что большая часть людей из среднего класса поменяет за свою жизнь направление деятельности два раза. Сейчас уже перестали пытаться сосчитать: становится непонятно, как различать направления деятельности — одна может быстро перетекать в другую. Вдобавок меняться придется быстро, как и осваивать всяческие новые навыки.

На первый план выходит навык или, если хотите, признак среднего класса — терпение, готовность к тому, что ты не получишь результаты через месяц. Нужно отучиться четыре года и потом постоянно совершенствоваться и быть готовым шаг за шагом куда-то идти. Глобально все большая часть профессий в принципе смещается в сторону сферы услуг, а услуги — это всегда коммуникация. Поэтому все, что связано с навыками общения, становится неотъемлемой частью среднего класса и вообще нормально функционирующего в обществе человека.

— По каким личным причинам люди могут покинуть средний класс? Как сильно влияет рождение ребенка, выход на пенсию или увольнение?

— Да, по всем названным причинам люди могут перестать считаться представителями среднего класса. А также из-за проблем со здоровьем у себя или близких родственников. Здесь стоит учесть, насколько произошедшее неожиданно. Как правило, к появлению ребенка и к выходу на пенсию люди готовятся. А вот потеря работы или серьезное заболевание чаще внезапны.

Я читала исследования, в которых есть данные по некоторым странам за длительный период. У значительной части представителей среднего класса не было достаточной финансовой подушки безопасности, чтобы прожить сложный период длительностью три месяца. Хотя обычно считается, что нужно иметь запас денег на шесть месяцев. Насколько я знаю, в России тоже у значительной части людей таких накоплений нет.

У представителей среднего класса бывают активы, которые могут помочь в трудной ситуации. Можно продать дорогую машину и купить подержанную подешевле, можно еще что-то сделать, но часто эти опции тоже ограничены. Поэтому, увы, человек может выпасть из привычной ему модели потребления и уровня доходов, по которым он сам относил себя к среднему классу. И это не говоря о стрессе, который сопровождает подобные ситуации.

Важная характеристика среднего класса, которая в развитых экономиках начинает утрачиваться, — это стабильная, хорошо оплачиваемая работа. Если человек понимает, что его не выкинут на улицу через месяц или через год, он может отключиться от переживаний и сосредоточиться на продуктивной работе. То есть человек не должен быть в стрессе, чтобы оставаться продуктивным.

Конечно, большинство личных причин, по которым человек может выпасть из среднего класса, связано с еще большим уровнем стресса. Навык, который мы все прокачиваем уже несколько лет и который надо продолжать прокачивать, — умение работать со стрессом и ослаблять его. Чем лучше этот навык развит, тем проще потом вернуться, когда закончится неблагоприятный период. Ну или хотя бы попытаться вернуться.

Безусловно, значительная часть представителей среднего класса постарается сделать так, чтобы примерно в том же ключе продолжать жить и на пенсии. Но, конечно, часто и в развитых странах выход на пенсию может быть связан с понижением экономической позиции.

— В России много работающих пенсионеров. Можно их причислить к среднему классу?

— Здесь имеет смысл смотреть на причины, почему они работают. Многие не чувствуют, что смогут выжить на пенсии. А есть значительное количество людей, которые работают, потому что это им еще по силам. К ним, например, относятся преподаватели вузов, которые, может быть, не так быстро и хорошо осваивают новые вещи, но базу преподавать продолжают прекрасно. В этом смысле они остаются во многом средним классом.

Но боюсь, что значительная часть работающих пенсионеров — это люди, которые работают ради дохода. Глобальный тренд заключается в том, что нам придется трудиться все дольше, потому что население в основном стареет. Ожидать, что малочисленное подрастающее поколение сможет на достойном уровне содержать пожилых, — задача практически невыполнимая.

— А как обстоят дела со средним классом в других странах?

— Наблюдаются две противоположные тенденции. Если говорить про развитые страны, там численность среднего класса сокращается. Чаще всего это происходит из-за потери стабильной и хорошо оплачиваемой работы, а это, в свою очередь, происходит вследствие изменений практик рынка труда — когда контракты становятся короче и теряется возможность долгосрочного планирования. В США и многих странах Европы еще с первого десятилетия 21 века отмечали, что численность среднего класса снижается. Люди не богатеют, а беднеют.

В США люди покидают средний класс или уходят на нижнюю границу среднего класса из-за роста стоимости жизни: становятся дороже образование, здравоохранение, услуги ЖКХ. Издержки поддержания определенного уровня потребления становятся все выше. Экономисты бьют тревогу, потому что растущее неравенство — это торможение экономического роста.

В развивающихся странах средний класс в основном растет. В Китае по одной из оценок в 2000 году представители среднего класса составляли 3% населения, а сейчас — 52%. Какое-то время еще будет расти средний класс в Индии. Сильно вырос средний класс в Бразилии и Турции. В общем, есть некоторое количество крупных стран, где число представителей среднего класса растет. Благодаря этому глобальный средний класс тоже увеличивается.

По некоторым оценкам, за 20 лет количество представителей этой группы выросло с 22—23% до 35—36%. Серьезный рост вряд ли продолжится в следующие 20 лет, поскольку есть все основания ожидать, что экономический рост будет замедляться.

— В какой момент в развивающихся странах тренд начнет разворачиваться и следовать тому, что мы видим в развитых странах?

— Вряд ли мы сможем избежать этих тенденций. Видимо, будет постепенно происходить перелом, он связан с глобальным рынком труда. Это лучше всего было видно в развитых странах в 90-е. Речь про выход на глобальный рынок рабочей силы из Китая, бывших соцстран и Индии, Юго-Восточной Азии. Иными словами, появилось большое количество работников, часто неплохо образованных и обходящихся работодателю дешевле.

Получилось, что в развитых странах рабочая сила стала терять свои переговорные позиции. Даже такую квалифицированную вещь, как пруфридинг  публикаций, все мировые издательства перенесли в Индию. Потому что индийцы знают английский язык и делают эту работу дешево и хорошо.

Выходит, что даже образование и опыт перестали гарантировать людям, что они останутся на стабильной и хорошо оплачиваемой работе. Изменилась структура рынка труда, он стал сильно не в пользу работника.

Условия труда в Китае, бывших соцстранах и других развивающихся государствах становились лучше, туда приходили инвестиции. Но этот процесс заканчивается, потому что уже даже в Китае начинается старение населения, Индия еще лет 20 подождет, а Африке до этого пока далеко.

Поэтому постепенно рынок труда будет меняться. В России мы уже в последнее время слышим о дефиците работников. И в этом смысле теперь сотрудники смогут в большей степени диктовать свои условия.

С точки зрения глобальных тенденций в ближайшие пять — семь лет, если не произойдет серьезных неожиданных изменений в экономике, устойчивый глобальный средний класс расти будет слабо. Это касается и России. Скорее всего, количество представителей этой группы людей будет колебаться в нынешних границах. А дальше все будет зависеть от того, как экономика приспособится к старению населения. Это вызов, который еще только предстоит осмыслить мировой экономике.

— Какие еще глобальные события могут повлиять на численность представителей среднего класса?

— У старения есть важное последствие. По всей видимости, в ближайшие 20—30 лет мы глобально будем жить в условиях более высокой инфляции, чем та, к которой привыкли. Количество работников будет сокращаться, пожилых людей станет больше, а жить они будут дольше. Но они будут больше потреблять товары и особенно услуги, в том числе здравоохранения. Соответственно, более высокая инфляция скажется сильнее на среднем классе, потому что быстрее станут расти цены на услуги здравоохранения: у нас просто больше людей будут в ней нуждаться. Скорее всего, качественное образование тоже подорожает.

И государству придется решать оптимизационную задачу: как на более-менее достойном уровне платить пенсии при сокращающейся налоговой базе, поддерживать образование, здравоохранение и что-то еще. То есть это будет серьезной проблемой в том числе для развития экономики, поскольку с сокращающимся населением трудоспособного возраста тяжело поддерживать экономический рост. Если не произойдет каких-то глобальных изменений в технологиях, мы не сможем ни в отдельно взятой России, ни во всем мире поддерживать темпы роста, которые наблюдались в последней четверти 20 века и в начале 21.

И это серьезный вызов в том числе для среднего класса, то есть нас ждет меняющаяся макрокартина, к которой мы в целом не очень готовы. Если посмотреть на опыт Японии, которая первой вошла в эту серьезную экономику старения, там наблюдается стагнация, средний класс стремительно сужается.

— Можно ли использовать возможности искусственного интеллекта для решения всех этих экономических проблем?

— Мы уже понимаем, что искусственный интеллект будет составлять простые юридические договоры, вести какую-то несложную бухгалтерию и писать элементарный код. Поэтому стартовые позиции для многих профессий среднего класса окажутся недоступными для человека. Понятно, что перспективная история — самим управлять искусственным интеллектом, но опять же, это задача, которая будет решаться не на каждом предприятии. Поэтому будет сильно меняться в принципе спектр профессий, особенно в развитых странах: это будут услуги, связанные со стареющим населением.

Вопрос в том, насколько быстро экономика и люди смогут начать менять свои представления о том, кем и как они будут работать. Мы еще не знаем, какие могут произойти изменения в плане профессий будущего. Что будет с генетикой? Какие болезни научимся или не научимся лечить? Это все серьезно повлияет на то, чем в принципе смогут заниматься представители среднего класса.

Среди экономистов есть скептики, которые считают, что дольше всего будет сохраняться простой мануальный труд. Потому что сложно научить робота бегать, его можно научить копать яму, но некоторые именно двигательные активности человек делает лучше. По крайней мере, пока. Все более-менее умные шаблонные вещи вместо нас с вами скоро будет делать ChatGPT.

Если продолжится тренд на деглобализацию, когда торговые связи разрываются, а человеческие осложняются, ощутимо замедлится развитие науки и технологический прогресс. Нет технологического прогресса — нет роста, а значит, мы стремительно теряем средний класс. Но я надеюсь, что не все это сразу свалится на наши головы.