Я училась в РАНХиГС на политического журналиста и стала диджеем

Я родилась и выросла в Москве. В моей семье все зарабатывали словом: папа — журналист, мама — филолог, кандидат наук.

В 18 лет я кое-как сдала ЕГЭ и поступила на журфак. В 19 написала статью про то, как ЕГЭ убивает у школьников зачатки интеллекта. Статья получила хороший охват, я получила пару звонков из хороших изданий.

В 2015 году факультет политической журналистики ИГСУ РАНХиГС ещё был в разработке — третий год существования и пока ни одного выпуска. Бюджетных мест не было, стоимость обучения — 240 тысяч в год, соответственно, 960 тысяч за 4 года бакалавриата.

На факультете меня встретили с улыбкой, пообещали мастер-классы от крутых журналистов ("Мы ведём переговоры с Познером") и заверили, что вступительный экзамен я уже сдала. Мне понравилось внимание к моей персоне, мягкие красные ковры в коридорах и лавандовый раф в кофепоинте на первом этаже. Моему папе понравилась цена. Для сравнения: журфак ВШЭ в 2015 году стоил около 400 тысяч.

Журфак РАНХиГС ИГСУ делился на два направления: деловая журналистика (для деловых) и политическая (для всех остальных). На момент поступления я уже работала — занималась мониторингом в "Газпром-Нефти", иногда писала для журнала "СИБУР Сегодня". Но на деловой журналистике людей было много, а на политической — почти никого. Меня добровольно-принудительно отправили на политический модуль.

Я сдала четыре экзамена ЕГЭ: русский язык, литература, математика (база) и английский. Несмотря на то, что я хорошо училась, отлично писала сочинения и отличалась сообразительностью, ЕГЭ я успешно провалила. Я не помню точное количество баллов, но точно помню, что для бюджета их не хватало.

Для поступления на факультет журналистики нужно пройти творческое испытание. Я неплохо сдала творческий экзамен в МГУ, по баллам проходила на платное отделение, но не стала поступать. После достаточно агрессивной конкурентной среды в МГУ, уютный и спокойный деканат РАНХиГС показался мне более привлекательным вариантом.

Платная учёба мотивировала меня брать по максимуму от той программы минимум, которую давали в вузе. Я была отличницей, но скидок за это не делали. Родители оплачивали учёбу, и, наверное, мной гордились.

Я ходила на все лекции (почти), писала конспекты (от руки), делала домашку себе и своему парню (мы учились вместе), иногда своим одногруппникам (за вознаграждение). Я легко справлялась с рефератами и курсовыми, а вот мои одногруппники не хотели с этим возиться. Я начала писать работы за деньги. Заказов было много, а студенты были платёжеспособные. Дипломы некоторым одногруппникам тоже написала я.

Первый курс я прилежно работала на зачётку, уже на втором курсе она начала работать на меня. К последнему курсу я почти не сдавала зачёты и экзамены, преподаватели смотрели мою зачётку и ставили пятёрки автоматом.

Все четыре года обучения у меня получалось без особых усилий совмещать учёбу и подработку по специальности. Благоприятное стечение обстоятельств. Главный корпус был на ремонте, поэтому студенты учились в две смены: младшие курсы с 9 до 14, старшие — с 14 до 19. Пять дней в неделю, три пары в день — удобная стабильность.

Журфак — это хорошее гуманитарное образование. Литература в больших дозах, история, философия, социология — много всего интересного. Ещё много теории из учебников, много конспектов, бесконечный глоссарий, схемы, маркеры-выделители, блочная тетрадь.

Модуль "политическая журналистика" — набор бессмысленных на практике и одинаковых по смыслу предметов: "информационные войны", или "теория и практика политической журналистики", или "риторика СМИ". Разговоры о политике были всегда умеренные. Большинство преподавателей занимали консервативную позицию, студентам было лень спорить и доказывать свою правоту. Взаимодействие с преподавателями было отстранённое, мне становилось скучно.

На лекциях мы писали конспекты. На семинарах обсуждали повестку. Ничего сложного, но и ничего интересного. Мне повезло с преподавателем, который учил писать тексты. Он давал мне надежду на то, что даже в такой среде можно оставаться мотивированным своим делом. Но со временем я перегорела всей этой историей. Юношеский максимализм сменился печальным принятием того, что я не могу изменить систему. Что журналистика давно умерла. Что писать правду невозможно, потому что её никто не знает, а врать не хочется.

Думаю, факультет журналистики нужен для тех, кто пока не придумал, куда направить свой творческий потенциал.

Возможности видит тот, кто их ищет. Я не искала возможности в стенах вуза. Я выбрала вечеринки, музыку и друзей. Но среди моих однокурсников были те, кто увидел свою сферу развития и обрёл единомышленников благодаря классическим факультативным историям, которые есть почти в каждом вузе — Модель ООН, КВН, спортивные соревнования, "капустники" и прочее.

Вуз предлагал места для практики, но они были, честно говоря, скучные. Какое-то радио, какая-та пресс-служба. Туда шли те, кому нужен был скорее отчёт по практике, а не сам опыт. Я проходила практику в местах, где работала. Договаривалась с руководителями об оценках, отчётности и прочих "бумажных" делах. Другие мотивированные студенты поступали также.

Я училась в филиале на Юго-западной. Там много корпусов и все разные. Первый на ремонте, в шестом легко потеряться — нужна карта, а в пятом самые вкусные сэндвичи.

Перемена длилась 10 минут. За это время нужно успеть отстоять очередь за кофе, очередь в туалет (об этом отдельно), по возможности, успеть покурить за забором. И самое главное — перейти из одного корпуса в другой по огромной территории. Были преподаватели советской закалки, для которых опоздание недопустимо. К таким бежали и в снег, и в дождь, из корпуса в корпус.

А теперь о туалетах. До 1991 года Академия была не при президенте РФ, а при ЦК КПСС. По коридорам ходили исключительно мужчины в костюмах. Поэтому в корпусах, где сохранился не только лоск "советского шика", но и старая планировка, есть проблема с женскими туалетами. Они маленькие и беспонтовые, туда огромные очереди и это дико бесит. Мужские туалеты просторные и с большими окнами.

Аудитории разные. Иногда нам давали амфитеатр, примерно раз в полгода. Иногда ставили "школьные" аудитории, маленькие и душные. Но чаще всего мы сидели за стандартными партами в стандартных аудиториях. Самые крутые места — возле розеток.

На своём направлении я постоянно чувствовала равнодушие к происходящему. На парах все сидели тихо, все в телефонах, все смотрят на время. Конечно были и интересные занятия, и увлечённые преподаватели, и всякие инсайты, и прочее. Но для меня общий вайб был достаточно унылым.

Во время выпускных экзаменов мой уровень стресса был на пределе. Я писала диплом себе, ещё нескольких людям, готовила ответы на билеты, и, самое ужасное, абсолютно не понимала зачем это нужно и что с этим дальше делать. Во время ответа на гос. экзамене у меня сдали нервы и я расплакалась перед комиссией. Мне поставили четвёрку. Так я попрощалась с "красным" дипломом.

Делать ничего не хотелось. Перспективы развития были мутными. Дурацкая четвёрка убила моё желание учиться. Потом мне подарили диджейский пульт. Я давно его хотела и мы с ним быстро подружились. Не имея никакого музыкального бэкграунда, я решила стать диджеем. Начала записывать сеты, выкладывала их на саундклауд, приезжала с пультом на вечеринки, сняла пару видео. Чем больше я этим занималась, тем интереснее становилось. Хотелось сделать лучше и круче. Я снова начала учиться. Журфак дал мне скилл работы с информацией. В интернете есть всё, что нужно, чтобы научиться чему угодно. Главное — уметь искать.

Для меня диджеинг — это непрерывное обучение. Я продала свой пульт для начинающих, купила новое оборудование, освоила программу Ableton Live, придумала технику сэмплирования для выступлений. А потом меня заметили. Начали приглашать играть. Сначала за респект, а через полгода я получила первые деньги за выступление. Летом я играла на крупных фестивалях, зимой и осенью — в барах и клубах. Сейчас я учусь писать свою музыку.

Художник должен быть голодным, но иногда нужно что-то есть. А ещё оплачивать счета, проезд, подписку на музыкальные сервисы и вообще как-то жить. С первого курса я фрилансила и успела нахватать полезных контактов. Сработало "сарафанное радио". Я писала статьи для разных изданий и научные работы для студентов. Я и сейчас пишу. Музыка меня не кормит, она только подкармливает. Внешние обстоятельства не всегда работают в нашу пользу. Навыки работы с текстом и информацией мне пригодились, для меня это спасательный круг в нестабильном мире.

Если сомневайтесь поступать или нет — поступайте. Поступайте, если нет никаких ограничений, например, финансовых. Бросить можно всегда. Даже если вы не получите диплом, то есть шанс обрести полезные контакты, узнать что-то новое. Это то, что касается высшего образования в целом.

Что касается РАНХиГСа, то здесь такие же проблемы, как и во всех российских вузах. Начиная с устаревшей системой образования, заканчивая устаревшим спортзалом. Многое зависит от филиала, от конкретного факультета или направления. РАНХиГС любит устраивать дни открытых дверей. Походите по корпусам, загляните в аудитории, в столовую. Главное — чувствовать комфорт, дружелюбную среду, в которой вы можете и хотите учиться. А это, обычно, выбор сердца.