4 спектакля в Москве, которые помогают по⁠-⁠новому взглянуть на рус­скую классику

Когда приходишь в театр, хочется не просто увидеть повтор знакомой со школы истории, а найти что-то новое в уже известном.

Мне очень нравятся совсем постмодернистские постановки, но многим такое кажется чересчур. Поэтому хочу порекомендовать четыре спектакля, которые, на мой взгляд, лучше всего балансируют между каноном и авторской новизной. Не придется испытать эмоции в стиле «так „Дядю Ваню“ еще никто не ставил», но свежие мысли о классических произведениях точно появятся.

Режиссер: Римас Туминас

Хронология повествования совпадает с пушкинской, но на всем его протяжении два Онегина: юный и преждевременно старый, которого играют Сергей Маковецкий или Алексей Гуськов в зависимости от состава. Две версии главного героя сменяют друг друга не последовательно, а весь спектакль чередуются, чтобы показать режиссерскую задумку.

Онегин у Туминаса — постаревший душой, самовлюбленный нарцисс, презирающий деревенское общество и откровенно рисующийся при разговоре с Татьяной. Она же, услышав отказ, буквально взваливает его на себя — бродит по сцене, таская на плечах скамейку, на которой только что произошел ее диалог с Евгением.

И если в начале истории сон о медведе пугает Татьяну, то в финале она кружится с огромным зверем в невероятно красивом вальсе, потому что осознала и приняла свои чувства. Лучшая метафора победы над внутренними демонами, как по мне. А так бойко выглядевший вначале Онегин ничего толком не понял ни о себе, ни о ней.

Режиссер: Константин Богомолов

Режиссер вольно компонует текст Достоевского, но при этом сохраняет всех ключевых персонажей и только финал меняет на более драматичный. Спектакль по-хорошему постмодернистский и идет пять часов с двумя антрактами, поэтому все авторские находки упомянуть не получится, но наиболее яркой мне показалась пересборка истории среднего брата.

Богомолов фокусируется на его страданиях и умело совмещает отрывки романа про историю мамы умершего мальчика у старца Зосимы и презрительные воспоминания Федора Карамазова о юной жене-кликуше.

Ивана отлично играет брутальный Алексей Кравченко. Именно сильным и брутальным хочет быть герой, но внутри того разрывает боль за мать и обида на бросившего в детстве отца.

Осторожно, дальше будут спойлеры.

Поэтому Ивана так тянет к Смердякову, который посмел убить Федора Карамазова. И поэтому он почти сладострастно рассказывает истории о мучениях детей, ведь он сам очень много страдал, но о своей боли говорить не может.

Режиссер: Петр Шерешевский

Действие трагедии перенесено в спортзал школы. Борис Годунов в исполнении Игоря Гордина — кто-то вроде директора, а все действие — его страшный сон.

В этом сне Лжедмитрий и Марина Мнишек — почти гопники в спортивных костюмах, бояре продаются за кроссовки, а мертвого царя омывают половой тряпкой, потому что он уже ничего не значит для свиты. В финале страшно закольцованного кошмара Годунов видит своих детей мертвыми.

Спектакль классный именно потому, что на уровне эмоций заставляет почувствовать тяжесть неправедной власти, ее лицемерие и продажность.

Режиссер: Дмитрий Крымов

Это чеховская «Чайка», которую Крымов увидел как перенесенную в современность историю двух нелюбимых детей — Кости Треплева и Нины Заречной.

Перед их спектаклем про орлов и куропаток Костик говорит: «Хоть бы маме понравилось». Нина ему вторит: «Вот бы папа пришел». Поэтому Костик и влюбляется в девушку, которая не сможет полюбить его, как и мать. А сама Нина, тоже нелюбимая, уже брошенная Тригориным и поющая, по версии Крымова, в электричках, в финале въезжает в зал на огромном волке. В нем можно увидеть и ее наркотическое забытье, и мечту маленькой девочки о сильном заступнике.