«Помощь родителей всегда была планом Б»: как я переехала в Нидерланды 8 лет назад

В январе 2014 года я переехала в Нидерланды.

Изначально я приехала, чтобы учиться в магистратуре местного университета, но в итоге задержалась в стране на 8 лет. За это время я успела пожить в трех городах: провела 2 года в Роттердаме, 5 лет в Харлеме и год в Амстердаме.

В этой серии статей я расскажу о своем опыте жизни за границей. В первом выпуске — об обстоятельствах переезда, самостоятельном поступлении в зарубежный вуз и попытках найти работу в другой стране.

Я окончила один из гуманитарных факультетов МГУ, после выпуска поступила в аспирантуру. Я всегда видела себя в роли преподавателя вуза и никогда не задумывалась о других профессиях. Но после выпуска мне нужно было самостоятельно себя обеспечивать, а жить на пособие аспиранта в 22 года невозможно. Поэтому еще до итоговых экзаменов я устроилась на работу в рекламное агентство. К сентябрю, когда начались занятия в аспирантуре, я уже полностью погрузилась в офисные проекты, стала получать удовольствие от работы и небольшие финансовые бонусы.

Динамичная и молодежная атмосфера рекламного агентства не могла сравниться с медлительностью моей кафедры. Я начала все больше втягиваться в корпоративный мир и отдаляться от университета. К концу года я сдала кандидатские минимумы, но уже поняла, что моя мотивация стать кандидатом наук приблизительно равна нулю. Но еще со времен второго курса я мечтала поучиться в другой стране, поработать там и вернуться в Москву в статусе международного специалиста. Пока все мои одногруппники грезили о жизни в Лондоне или Нью-Йорке, я считала, что буду последним человеком, который эмигрирует из Москвы.

Когда я полностью призналась себе в том, что больше не вернусь в аспирантуру, я начала фокусироваться на идее зарубежного образования. Это была середина 2012 года, к тому времени у меня уже были небольшие сбережения, но именно тогда я начала откладывать деньги целенаправленно.

Это означало, что я могу тратить максимум 20 000 ₽ в месяц, а все остальное буду сразу откладывать на отдельную карту. Я завела себе карту «Райффайзенбанка», куда каждый месяц перечисляла деньги. Она всегда лежала дома, чтобы у меня не было соблазна ею пользоваться. Сначала отчисления были совсем маленькими, потом чуть больше — в районе 20 000 ₽ в месяц плюс периодические бонусы. Позже я стала откладывать сразу по 60 000 ₽ в месяц — в тот момент это было около 1400 €.

За эти полтора года я сделала всего два исключения в виде поездок на Новый год в Европу и на майские праздники в Гоа. Тогда же мой близкий друг переехал в Мельбурн, и я конкретизировала свое абстрактное желание: решила, что тоже отправлюсь в Австралию. Весь этот год мне больше нравилась сама идея сбережения финансов. Я копила деньги, как я тогда считала, на учебу в Австралии, но надо признаться: идея меня пугала, и за год я не сделала ничего для учебы. На самом деле я уже думала, что если никуда не поеду, то ничего страшного: оставлю эти деньги для покупки жилья или машины.

В начале 2013 года я стала получать интересные предложения по работе: например, меня звали на позиции с зарплатой от 120 000 ₽ в месяц. В этот момент я поняла: либо я остаюсь в Москве, строю карьеру, беру ипотеку, покупаю машину и так далее, либо все же рискую и уезжаю. Тогда я сделала первый шаг — нашла агентство, которое помогает поступить в магистратуру в Австралии. После встречи с менеджером мы договорились о том, что она пришлет мне контракт, я внесу оплату и мы начнем собирать необходимые для переезда документы. Но тут вышла интересная ситуация: через пару дней после нашей встречи она сообщила, что не хочет подписывать со мной контракт, пока я не сдам IELTS или TOEFL. Так как я не предпринимала никаких реальных шагов для переезда, то сразу сдулась.

Еще несколько месяцев я по-прежнему откладывала деньги и ничего не делала для переезда. Пока не попала в больницу с подозрением на опухоль мозга или, как мне сказали в скорой помощи, инсульт. Тут я должна отступить от истории и пояснить, как такое могло случиться со здоровой девушкой 24 лет. На протяжении двух лет я находилась в травмирующих, абьюзивных отношениях. Не буду врать, что я не понимала, что происходит, с кем я общаюсь и как, но меня подвела моя самоуверенность. Я достаточно долго верила в то, что контролирую ситуацию и могу выйти из нее в любой момент, но все оказалось не так просто, затянулось на более долгий срок, чем я ожидала, и в результате нанесло сильный вред моему здоровью.

Кроме того, к 2013 году мой энтузиазм по отношению к рекламным агентствам тоже иссяк. Я работала по семь дней в неделю, официально закрывала две позиции и постоянно находилась в жутком стрессе из-за клиентов и проектов. К тому же в последние месяцы у меня появился тимлид, который не стесняясь меня недолюбливал. Я постоянно ждала, что меня уволят — если не сегодня, то завтра, — притом что я по-прежнему пахала как лошадь.

Сразу отвечу на вопрос комментаторов: «Почему не ушла, тем более если предлагали хорошие позиции?» В компании была сложная динамика отношений, и мы работали с очень сложным клиентом — отчасти я понимала, что негатив сотрудников направлен не на меня, а на клиента, так как именно я внутри команды представляла его интересы. К тому же за короткий период я уже поменяла два агентства и не хотела портить резюме. И, несмотря на сложную психологическую атмосферу, я очень любила свои повседневные обязанности.

Я неделю пролежала в больнице с основным диагнозом «опухоль мозга». В том состоянии, в котором меня туда доставили, в случае, если бы диагноз подтвердился, я должна была умереть достаточно быстро. В связи с этим врачи не назначили мне никакого лечения, так как не видели в этом смысла. Дней через 10, когда стало понятно, что я не умираю, моему отцу предложили сделать мне МРТ для уточнения диагноза. Папа отвез меня в частную клинику, где сообщили, что у меня рассеянный склероз, и назначили лечение.

В больнице мне провели пять сеансов гормональной терапии для людей с РС. После каждого сеанса невролог с удивлением замечала, что мне не становится лучше, а ведь лошадиная доза гормонов должна была очень быстро скорректировать мое состояние. Тем не менее после окончания пятидневного курса меня больше не могли держать в больнице. Я вышла, меня закрепили за районной поликлиникой для людей с РС и поставили на учет для получения инъекций.

Дальше все происходило очень быстро. С рассеянным склерозом период активной жизни в среднем длится до 40 лет, после этого — инвалидность и прочее. После выписки из больницы мне стало понятно, что жить в Москве в таком состоянии невозможно, и я начала искать альтернативы по следующим критериям:

1. Относительно близко к Москве, чтобы я могла быстро и недорого навещать родственников.
2. Благоприятная инфраструктура для людей с инвалидностью.
3. Бесплатное или относительно дешевое образование.
4. Возможность легального поиска работы после получения диплома.
5. Климат, подходящий людям с РС.

Об Австралии сразу пришлось забыть. Мне была интересна Англия, но жить и учиться там дорого, а после получения диплома нет возможности легального поиска работы. Страны Южной Европы отпадали по климатическим соображениям. Я сузила свой круг до четырех мест: Швеции, Финляндии, Германии и Нидерландов.

Германия отпала, так как для переезда требовалось знание немецкого языка. Швеция казалась слишком далекой, темной, холодной, там мало людей — страна никак меня не привлекала. А в Финляндии были не очень понятные мне требования для оформления бесплатного образования.

В итоге Нидерланды оказались золотой серединой:

• доступные цены на обучение в магистратуре;
• возможность получения годовой визы для поиска работы после окончания учебы;
• близость к Москве и другим европейским странам;
• умеренный климат;
• развитая инфраструктура;
• английский как язык общения и работы.

Я искала и изучала все возможные варианты в течение недели. Я хотела оформить все как можно быстрее и, хотя в Нидерландах мне нужно было платить за учебу, предпочла переехать раньше и заплатить, чем искать варианты со стипендиями или бесплатными программами. До болезни я все же постоянно собирала информацию о жизни и учебе в разных странах, юридических аспектах, поиске работы и прочем. То есть к моменту выбора места переезда у меня уже была не только финансовая подушка, но и достаточный объем знаний, чтобы быстро сориентироваться и остановиться на одной стране.

Как только я выбрала страну, начала поиск нужного мне курса. Я искала именно подходящий курс, а не университет. Мои критерии:

1. Курс должен начаться в феврале.
2. Не нужен сертификат GMAT: на сдачу этого экзамена не было ни денег, ни времени.
3. Курс длится не больше года — каждый год оплачивается дополнительно и удваивает оплату.
4. Курс должен быть классом ниже, чем моя специальность по диплому: так я повышала шансы на поступление.

Я остановилась на двух программах в университете Тилбурга и одной в университете Амстердама. Оформление документов было настолько примитивным, что я даже не задумывалась о помощи. На сайте каждого курса есть ссылка для подачи документов — это как заполнение формы на получение визы. Проходишь по всем пунктам, заполняешь анкету, загружаешь документы и отправляешь. Также я не платила за перевод и оформление документов: мой диплом уже был на английском языке, все остальные документы я писала сама сразу на английском, включая рекомендации. До поступления я потратилась только на сдачу IELTS.

Поступить в нидерландские вузы очень просто, главное — понимать, что тебя отбирают не по твоим знаниям, а по документам, и затачивать их под требования вне зависимости от того, насколько они соответствуют действительности. Золотое правило только одно: выбранный курс должен соответствовать специальности предыдущего диплома. Во всем остальном можно фантазировать.

Через две недели после подачи документов мне пришел отказ по одной программе из университета Тилбурга. Мне сказали, что с удовольствием принимают выпускников МГУ, но мое первое образование не является профильным для того курса, куда они зачисляют. Для меня это не стало неожиданностью, так как это был курс по маркетингу, а в моем дипломе в качестве специальности указана одна из фундаментальных научных дисциплин. Я знала, что у меня маленькие шансы, но надеялась на то, что, раз у меня есть 3 года опыта работы в маркетинге, то, может, пронесет. На самом деле нет: университет ориентируется на диплом, опыт работы практически не влияет на решение комиссии.

Этот эпизод убедил меня в том, что у меня высокие шансы на поступление, потому что две другие программы были практически идентичными: обе в сфере коммуникаций и соответствовали моему диплому. В итоге я поступила в два вуза: Амстердамский университет, UvA, и университет Тилбурга, Tilburg University, на курс Business Communication and Digital Media.

Я выбрала Тилбург по двум соображениям. UvA разочаровал меня неграмотной организацией сбора документов: ссылки на сайте не работали, после официального дедлайна меня просили дослать еще какие-то бумажки и прочее. В Тилбург я поступила, просто кликнув на ссылку, загрузив все документы и нажав кнопку save. Без лишних интеракций мне пришло письмо с информацией о поступлении — это первая причина. Вторая причина банальна: жить в Амстердаме намного дороже. Так как я самостоятельно платила за свой переезд, то решила выбрать более бюджетный город.

После зачисления я еще пару месяцев работала, так как решила, что все траты на переезд буду оплачивать текущей зарплатой. На тот момент у меня было 17 000 € накоплений. Я получила еще две зарплаты в размере около 160 000 ₽ и оплатила ими визу, билеты и первый месяц жизни в Нидерландах, в течение которого я искала жилье.

По моим расчетам, мне было нужно 800 € в месяц на проживание на протяжении 12 месяцев, то есть 9600 € в год, плюс 12 000 € на учебу. Итого — 21 600 € на все.

Я оплачивала учебу ежемесячно, чтобы контролировать свои расходы. С помощью родительских денег я показала, что у меня на счете есть необходимая сумма для получения визы, но в действительности планировала найти способы заработка в течение первых 6 месяцев жизни в Нидерландах. Помощь родителей у меня всегда была в качестве плана Б.

В конце 2013 года я прилетела в Нидерланды. Учеба началась в конце января.

На моем курсе не было обязательных предметов. Учеба была разделена на четверти, каждая из них длилась приблизительно 6 недель. Для получения диплома мне нужно было сдать восемь предметов за год, как я поначалу думала. Позже выяснилось, что учиться в нидерландских вузах можно практически бесконечно: завершить обучение можно в любом месяце, как только вы сдадите нужное количество предметов и дипломную работу. То есть я могла записаться на один курс в год и получить свой диплом через 8 лет. Конечно, каждый год учебы нужно полностью оплачивать.

Также запись на курс не означает его обязательную сдачу. Можно прослушать материал и не прийти на экзамен или завалить его и не пересдавать. В этом случае придется пройти другой курс, чтобы набрать восемь необходимых дисциплин. Уточню, что речь идет о магистратуре, на бакалавриате может быть по-другому.

В первой четверти я взяла четыре курса — два по своему предмету и два для фана. По сравнению с Россией, где за один семестр мы проходили десять предметов с лекциями и семинарами, четыре предмета казались настоящей шуткой. Правда, я еще не успела запомнить расположение корпусов, как пришла пора экзаменов. Время пролетело непривычно быстро, по каждому предмету у нас была одна лекция в неделю. То есть студенты слушают всего 5—6 лекций, которые к тому же могут выпадать из-за праздников или болезни преподавателя, — и идут сдавать предмет.

По объему и глубине знаний мне казалось, что я училась не в университете, а на платных вечерних курсах повышения квалификации. Очень поверхностное прохождение достаточно узких тем. Все преподаватели читали лекции с презентаций, часто ссылались на лекции на «Ютубе», для получения дополнительной информации просили читать написанные ими же статьи. Мне было сложно понять, почему я плачу 1000 € в месяц и на занятиях смотрю бесплатные ролики на «Ютубе», рассуждаю на темы, которые обсуждает весь «Фейсбук», или учу то, чему в офисе обучают за 10 минут.

Например, у нас был курс по «Гугл-аналитике», его посещало более 100 студентов. Во время занятия преподавательница стояла с компьютером, шерила свой экран и говорила: «Нажмете сюда — увидите количество кликов, нажмете туда — увидите количество просмотров». Никаких индивидуальных компьютеров или задач. Сидишь и 6 недель подряд смотришь, как она кликает на своем экране мышкой и рассказывает банальные вещи.

Еще был курс по фактчекингу в диджитал-пространстве. Казалось бы, интересная тема, но об этом тогда не говорил только ленивый, а за шесть лекций дать больше информации, чем есть в интернете, невозможно. Да еще и препод был скучным занудой с нулевыми способностями к чтению лекций.

Но что меня поразило еще больше, так это подход к экзаменам и оценкам. Экзамены оценивали по десятибалльной шкале, и всем сразу сказали, что 9 и 10 никто не получает, то есть максимально высокий балл — 8,5. Экзамены не стандартизированы, каждый преподаватель сам решает, каким будет его финальное испытание. Кто-то просит сделать индивидуальную работу вроде эссе, кто-то назначает письменный экзамен, а у кого-то может быть целый список требований — от групповой работы до составления презентации. Кто что нафантазировал, то и сдают.

Большинство студентов записывались на те экзамены, которые проще сдать. Никакой особой осознанности у европейских студентов по сравнению с московскими я не заметила. Но самое любопытное, что я подчеркнула, — это полное отсутствие интереса со стороны студентов и преподавателей к фидбэку на финальную работу. По их пониманию, на фидбэк-сессию должны приходить те, кто не сдал. Но, например, был случай, когда мне поставили 7,5 из 10 баллов и я ждала у двери свою преподавательницу, чтобы узнать, что не так с моей работой. А она с изумлением посмотрела на меня, не понимая, зачем я вообще к ней явилась.

Один преподаватель в качестве экзамена просил раз в неделю писать заметку в блог и оставлять 5 комментариев к блогам других студентов. За это он ставил две оценки. За мои комментарии он поставил мне самый низкий балл — 6. На просьбу дать фидбэк он грубо ответил, что у него на курсе 50 студентов, каждый пишет 5 текстов в неделю — это 250 комментариев, — и он физически не может давать фидбэк. То есть он может просить писать бессмысленные комментарии, оценивать эту работу тоже может, а вот объяснить, по каким критериям он считает ее успешной и как сделать ее лучше, — уже нет.

Часто преподаватели разрешали нидерландцам писать финальную работу на родном языке, а иностранным студентам снижали оценку за плохой английский. Хотя все мы учимся по международной программе и после выпуска получаем диплом, который подтверждает, что мы способны работать на английском языке. При этом большинство местных вообще не используют его во время учебы. Иногда доходило до смешного: студенты-нидерландцы просили иностранцев не записываться с ними в одни и те же проекты, чтобы они могли сдавать работы на своем языке. Наличие одного иностранца в проекте означало, что весь курс придется сдавать на английском, а это дольше, сложнее и потенциально ведет к более низкому баллу.

Но это не общая практика. Я общалась с выпускниками международных программ других нидерландских вузов, и у них не было послаблений для местных жителей. Видимо, в моей ситуации это была воля преподавателя и частные случаи. Мне было достаточно сложно принять такой подход, и в первые месяцы учебы я находилась в подавленном состоянии.

Но бывали и приятные моменты. Во второй четверти я случайно записалась на курс бельгийского профессора, который оказался преподавателем советского типа. Он мог встать перед аудиторией и логично рассказать тему предмета без презентаций и видосиков. Преподаватель был главой кафедры по миграционным вопросам, занимался темой глобализации и миграции. До конца учебы я записывалась на курсы только на его кафедре и там же писала диплом. С того момента я отбросила псевдо-бизнес-предметы и начала наслаждаться учебой, потому что наконец-то действительно узнавала что-то относительно научное.

С моим бюджетом я могла рассчитывать только на комнату в доме, который сдают студентам. Это большие дома с 5—7 спальнями, общей кухней, гостиной и ванной, где хозяин (а иногда это организация) сдает каждую комнату по отдельности. Чтобы получить место в таком доме, нужно пройти своего рода кастинг. Нового жильца выбирает не лендлорд, а те, кто живет в доме. Так, если в доме семь спален, то во время интервью вам нужно понравиться шести соседям, чтобы они выбрали вас из всех желающих.

Еще есть варианты с маленькими квартирами, но в этом случае не все так просто. Чем меньше жилье, тем больше лендлорд вовлечен в процесс его сдачи — он часто может отказать потенциальному кандидату по разным причинам. Например, один раз лендлорда не устроило то, что у меня нет нидерландского паспорта. Его требование было незаконным, но мало кто стал бы возиться с моей проблемой. Пару раз лендлорд не хотел регистрировать меня на жилплощади, что тоже нелегально: за каждого зарегистрированного человека он должен платить налог на доход от аренды, а если я живу без регистрации, то рассчитываюсь за аренду наличными и он ничего не платит.

Еще были такие предложения, когда лендлорд сдает часть жилья, в котором живет сам. У него есть свободная комната, и он регистрирует вас как партнера, то есть как свою девушку или парня, тут вообще без разницы. Для муниципалитета вы теперь официально пара, а значит, владелец не платит за вас налог на доход, а вы получаете и регистрацию, и чуть более дешевое жилье, потому что рассчитываетесь наличными. Мне попалось несколько сомнительных персонажей с такими предложениями, и я решила с этим не связываться.

Чтобы снимать квартиру или студию, нужен рабочий контракт со справкой о доходах, но это был не мой вариант. Поэтому я прошла несколько интервью, чтобы попасть в большие дома в Тилбурге. От фальшивой улыбки, псевдопозитивности и необходимости понравиться всем и сразу у меня уже сводило скулы. В каждом доме были и ребята, которые мне нравились, и те, кто производил не очень приятное впечатление. В итоге никто так и не сдал мне комнату в этих студенческих домах.

В тот момент в Тилбурге было не очень много арендного жилья: это маленький город. Поэтому параллельно я начала искать жилье в Роттердаме, где, судя по рекламе, было больше предложений. В итоге я нашла относительно удачный вариант — в пятиэтажном доме было восемь спален, но хозяин сделал отдельный вход для первого этажа, и получилась мини-квартира на двоих. В одной спальне жила девушка-нидерландка, а вторую сдали мне.

Мне нравилось, что не придется жить с огромным количеством людей, но была другая проблема: изначально на первом этаже находились кухня и большая гостиная, а спальни и душевые располагались на верхних этажах. Из большой гостиной хозяин сделал две спальни, а для душевой отрезал маленький участок коридора, где разместил унитаз и душ, но места для раковины уже не было.

За моим окном виднелся заброшенный сад, в котором обитали то ли крысы, то ли мыши. Сидеть в тишине означало слушать, как мыши скребут стены или бегают между ними. Вишенкой на торте стал бойлер, который подогревал воду и использовался для отопления. В течение пятиминутного душа я три раза выбегала голая на кухню, чтобы его включить, так как бойлер отключался каждые две минуты и вода остывала. И самое веселое: когда бойлер выключался ночью, мы просыпались в квартире, где было +13 °C.

Кухня была полностью завалена чьим-то старьем. Мы просили лендлорда вынести этот мусор, чтобы можно было пользоваться шкафами, но у него то командировка, то тетя умерла, то дети болели. Мы не могли сами вынести этот хлам, так как такой мусор нужно вывозить на машине в сортировочный центр и платить за это деньги. Бросать эти отходы в обычный уличный контейнер нельзя и часто просто невозможно из-за габаритов. Одним словом, эта была самая настоящая дыра. Но меня никто там не дергал, квартира находилась в центре города, и я не тратилась на транспорт, а комната вписывалась в мой бюджет.

Я платила 310 € в месяц за аренду плюс от 20 до 40 € за ЖКХ. При подписании контракта я отдала депозит за 3 месяца в размере 930 € — это одна из тех крупных трат, что я не предвидела и не закладывала в свой бюджет.

Именно поиск и аренда жилья часто становятся первым соприкосновением с местной реальностью. Сразу уходят все стереотипы о законопослушных и доброжелательных нидерландцах. По сравнению с теми историями, что я до сих пор слышу от коллег и друзей, мой опыт оказался безболезненным. Например, многим не возвращают депозит под выдуманным предлогом, на кого-то вешают дикие штрафы, кому-то вовсе пытаются всучить уплату налогов, которые должен платить лендлорд, у кого-то не чинят то, что потенциально может быть опасным для жизни. Споры с лендлордом — самая частая тема в экспат-группах.

Параллельно с учебой я пыталась найти работу в своей сфере, но у меня ничего не получалось. Сейчас я понимаю, что сделала несколько ошибок:

1. Вместо того чтобы искать работу на «Линкед-ине», я смотрела специализированные сайты вроде Undutchables, где было мало вакансий и безумные требования к специалистам.
2. Отправив несколько резюме, я ждала быстрого отклика, как это бывает в Москве, не понимая, что в Нидерландах позиции могут быть открыты месяцами.
3. Не всегда правильно оценивала позиции, так как не понимала, что аккаунт-менеджер может работать в Нидерландах как Customer Success Manager, Customer Retention Manager, Customer Engagement Manager, Inside Account Manager. Тем самым я сильно сужала круг потенциальных вакансий.

И главное — я была убеждена в том, что, во-первых, мой английский недостаточно хорош для работы в международной компании, а во-вторых, так как это Европа, то все специалисты явно профессионалы, которые создают классные проекты, а у меня нет такого опыта. В общем, я перестала искать работу по специальности из-за неуверенности в себе, потому что считала, что моих навыков недостаточно для крутых европейских компаний.

Но в мое первое лето в Нидерландах со мной произошло четыре важных события.

В больнице мне провели новое исследование и сказали, что у меня нет рассеянного склероза. В Москве поставили неправильный диагноз. По мнению местных врачей, то, что со мной произошло, было реакцией организма на продолжительный стресс. Со временем мои разрушенные части мозга самостоятельно восстановились, что невозможно при хронических аутоиммунных заболеваниях.

Эта новость оказалась для меня невероятным облегчением, но был и неприятный осадок. Я организовывала переезд с оглядкой на эту болезнь, и от нее зависело все — от выбора страны до финансов. Теперь эти решения казались бесполезными и неправильными. Я немного затосковала, но поняла: раз уж я здесь оказалась, нужно постараться сделать все возможное, чтобы вытянуть что-то полезное из этой истории.

За первые 5 месяцев я потратила намного больше, чем планировала, и мне был критически нужен хоть какой-то доход.

Многие описывают работу в Нидерландах как идиллию: трудовое право важнее всего, каждый следует букве закона. На практике все не так однозначно. В ресторане мне дали нулевой контракт — это контракт на 0 часов работы в неделю. Это стандартная практика: если работодатель не знает, как часто вы будете ему нужны, то вы договариваетесь, что будете работать в зависимости от нагрузки. Я приходила, когда меня звали, и оставалась в ресторане, пока меня не отпускали. Иногда я работала по 4 часа, иногда — по 12. По закону мне должны были платить минимум 8 € в час, но фактически всем платили меньше. В первые месяцы я получала 5 € в час.

Оформляют все это просто. Условно официант работает 20 часов в неделю, по закону он должен получать 160 €, но фактически получает 100 €. Работодатель пишет в отчете, что официант проработал 12,5 часа вместо 20, и выходят те самые 100 €. Таким образом, чтобы получить какую-то сумму, нужно отработать большее количество часов, чем показывают в налоговой. Это не единичная ситуация: практически все рестораны в центре Амстердама практикуют такой подход. По закону я не могла работать больше 15 часов, поэтому меня устраивали эти условия. Но, например, моя коллега из Италии работала больше 60 часов в неделю, чтобы получать прожиточный минимум.

Нулевой контракт дают не только в сфере низкоквалифицированных профессий: крупные компании также могут предлагать контракт без гарантий. Допустим, есть большой клиент, для которого набирают команду в колцентр. Проект заканчивается, и всех просят больше не приходить — в один день десятки людей остаются без работы. Так как здесь сложно увольнять сотрудников с постоянным контрактом, многих оформляют как фрилансеров, при этом требуют приходить в офис каждый день. Это нелегально не только потому, что работодатель не уплачивает никакие страховые взносы фрилансеров, но и потому, что их не включают в офисную страховку. В случае проблем со зданием, например во время пожара, этих людей там не будут искать.

И любимое развлечение местных компаний — давать людям временные контракты, а в момент, когда по закону они должны предоставить постоянный, говорить: «Вы нам не подходите». По закону работнику могут дать максимум три временных контракта на протяжении трех лет. Четвертый должен быть постоянным, что означает пожизненное трудоустройство. За увольнение сотрудников с постоянным контрактом компаниям грозит большой штраф и выплата огромных компенсаций. Поэтому многие наниматели дают людям временные контракты, а через пару лет находят повод и отказывают в постоянном.

Работодатель не несет ответственности за непродление временного контракта. В то же время есть рестораны, где не только оформляют постоянный контракт с минимальной зарплатой, но также платят пенсионные взносы и другую социалку. Поэтому неважно, в какой сфере вы работаете: недобропорядочные работодатели есть и среди крупных корпораций, и среди мелкого бизнеса.

Сейчас эта программа не работает для студентов не из еврозоны, но тогда мне повезло получить бесплатный проездной и кредит в размере 500 € в месяц, который помогал закрывать часть трат. Его выдавали под очень маленький процент — что-то вроде 1—2%, — но в 2016 году в связи с ростом экономики его снизили до 0—0,5%. Я точно не помню эти цифры, но в любом случае они незначительные. С момента подачи документов на кредит до окончания учебы мой общий долг составил около 4500 €.

После получения диплома кредит замораживают на 2 года, чтобы дать выпускнику время на поиск работы и обретение финансовой стабильности. Через 2 года просят отчет из налоговой по вашему доходу за предыдущий налоговый год и назначают сумму, которую вы можете вносить каждый месяц. Если она вас не устраивает, вы можете попросить выплачивать минимум — около 7 € в месяц.

Для нидерландцев общая сумма долга составляет от 20 000—30 000 € за весь период учебы. Если они не покрывают ее за 20 лет, то при условии реально низких доходов она автоматически сгорает. Большинство местных вообще не думают об этом долге, вносят минимум каждый месяц и ждут конца периода выплат. С учетом мизерного процента инфляция играет всем на руку, и никто не спешит выплачивать все сразу.

Мне установили минимальный платеж в размере 45 € в месяц. Так как на момент выдачи кредита я не была гражданкой страны и моя сумма очень маленькая, то я полностью ее верну с процентами. Деньги автоматически списывают с моего счета в конце каждого месяца. Как только посчитают, что я все выплатила, мне придет письмо с подтверждением. Этот процесс настолько безболезненный, что я даже не считаю нужным что-то дополнительно делать и не вникаю в суть вопроса.

Во втором полугодии учебы я сдала свои восемь предметов, почти написала диплом, параллельно подрабатывала в ресторане и была готова закончить обучение, но случайно узнала о возможности стажировки.

На моем курсе не было других студентов из России, но я знала, что потоком ранее в Тилбурге училась девушка из ВШЭ, с которой мы пару раз пересекались в столовой. Она нашла стажировку, и университет разрешил ей полноценно работать в компании со студенческой визой и собрал все необходимые документы для миграционной службы. Она не знала, как это работало с юридической точки зрения, но сказала, что если я найду стажировку и принесу контракт, то смогу нормально работать.

За 8 лет жизни в Нидерландах я поняла, что у местных есть неписаное правило: «Нельзя, но если обосновать, то можно». Вроде есть закон, который что-то запрещает, но в конкретном случае и при логическом обосновании его можно легально обойти. На стажировку в Нидерландах принимают только тех людей, которые официально числятся как студенты вуза, так как это офисная работа около 32 часов в неделю. За нее платят до 500 € в месяц при минимальной зарплате в 1700 € за 40 часов в неделю. Крупные компании иногда покрывают часть расходов на жилье — в таком случае в месяц может выйти около 900 €. Но нужно понимать, что стажировка не предполагает никакого обучения: вы приходите и делаете то же самое, что и менеджер за соседним столом, только он получает зарплату в пять раз больше.

Я начала искать варианты, и через 2 месяца мне повезло: я подписала контракт на полугодовую стажировку с договоренностью о том, что если я им понравлюсь, то мне дадут полноценный контракт. К тому моменту я уже сдала все предметы и написала диплом, но, чтобы официально числиться студенткой, я оставила свой диплом без завершения и не сдавала его до конца стажировки. Я отправила контракт в университет, продлила свою учебу еще на 6 месяцев и начала работать.

В конце стажировки мне дали полноценный контракт и все вопросы по ВНЖ закрылись практически сами собой. Тогда же я сдала свою дипломную работу, получила финальную оценку и диплом магистра.

У меня было несколько сложных финансовых месяцев, когда я влезла в свои московские сбережения. Но в целом образовательный кредит и экономия меня сильно выручили. В среднем в те времена мои доходы и расходы выглядели так:

Ежемесячные доходы

• кредит — 500 €;
• заработок в ресторане — 300—600 €;
• чаевые — 100—200 € в месяц;
• заработок во время стажировки (фиксированный оклад) — 500 €.

Ежемесячные расходы

• оплата учебы — 1340 €. С продлением учебы на полгода было около 14 платежей. Общая стоимость обучения за 1,5 года составила чуть меньше 19 000 €;
• аренда жилья — 310 €;
• продукты — около 250 €;
• медстраховка — 90 €;
• ЖКХ — от 20 до 40 €;
• проезд — бесплатно при условии получения диплома;
• оплата книг, тетрадей — около 20—30 € за семестр;
• связь — не подписывала контракт ни с какими операторами. Пользовалась топ-ап-картами, в среднем в год выходило около 60 €.

Непредвиденные расходы

• одежда — не было денег и времени;
• развлечения — не было времени;
• поездка в Берлин с другими студентами на три дня — 300 €;
• штраф за неправильно оформленные документы в муниципалитете — 450 €, платила в рассрочку по 50 €.

Это образование мне почти не пригодилось, за исключением нескольких интересных мне научных вопросов. За 8 лет поиска работы в Нидерландах меня ни разу не просили продемонстрировать диплом, да и никого не волновало, что я изучала и где. В моей сфере — в маркетинге — важнее опыт работы, рекомендации от предыдущих работодателей, но точно не диплом. Но если вы врач, инженер или юрист, то ваш диплом будут проверять даже при наличии 30-летнего опыта работы.

Тем не менее учеба была отличным мостом для переезда. Это было дорого, но дало мне время, чтобы сориентироваться в новой стране. Кроме того, без университета я бы не имела возможности стажироваться, поэтому неизвестно, смогла ли бы я вообще найти работу после завершения учебы, ведь выпускникам для этого дают всего один год. С научно-образовательной точки зрения учеба отчасти была пустой тратой времени, с юридической и практической — я не знаю, как бы еще я тут устроилась.

Через год после переезда я познакомилась со своим будущим партнером. Он жил в Нидерландах на протяжении 7 лет, и у него в собственности была квартира в Харлеме. Спустя год он предложил мне переехать к нему и оформить совместное проживание. В конце 2015 года я уехала из Роттердама. Следующие 5 лет я провела в Харлеме, а в 2020 году мы купили совместный дом в Амстердаме. Но об этом — в следующей части.