Сколько стоит совре­менное искусство: расспросили худож­ников Cosmoscow 2024 ​об их работах

В конце октября Москве прошла 12-я Международная ярмарка современного искусства Cosmoscow.

В 2024 году событие перебралось из Гостиного двора, где проходило последние несколько лет, в «Тимирязев-центр» — новое выставочное пространство у метро «Петровско-Разумовская». Расположение не столь центровое, зато организаторам и гостям было где развернуться, дышалось свободнее, а веселья, кажется, было больше, чем обычно.

Я приехал на ярмарку в обед первого дня, когда залы были еще относительно пусты, чтобы спокойно рассмотреть стенды почти ста галерей-участников.

Если удавалось застать на стендах художников, я спрашивал их, что означают их работы и сколько они стоят. Вот что рассказали авторы.

Это цианотипия — способ печати, который изобрели в 19 веке. Работаю с этим способом уже четыре года и вижу, как в последнее время он становится актуальным. Я беру белую ткань, наношу специальные фоточувствительные растворы, выбираю фотографию на пленке из своего архива и с помощью солнца делаю отпечаток. Я не фотограф, так что использую свои обычные бытовые фотографии.

Здесь за окном — вид национального парка «Ергаки», это на юге Красноярского края. Фокус в том, что там не может быть такого домика с окнами, а только палатки: это труднодоступное место. В детстве мне пришлось эмигрировать с родителями из Казахстана, так что тема дома для меня особенная: ощущение дома осталось где-то там.

Шкаф — это часть работы. Его я нашла уже в Москве. Еще у меня есть работы со старыми наличниками: идея появилась, когда я гуляла по улицам Томска, где осталось много деревянной архитектуры сибирского барокко. Мне понравилось, что в этих старых окнах можно было увидеть целые инсталляции, с помощью которых хозяева как бы общались с улицей. Где-то были пластиковые окна, где-то — тропические растения, какой-нибудь фикус бенджамина. Сейчас многие из этих домов уже утрачены.

Работа была сделана для выставки «Русский поп-арт», которая проходила в Третьяковской галерее в 2005 году. Тут все довольно просто — это игрушечная картина. Я использовал максимально простой прием: если к чему угодно приделать глазки, получается рожица. Когда мы смотрим на нее, включается эмпатия, мы включаемся в диалог, и в сознании раскрывается воображаемый образ.

Это не плюшевая игрушка, превращенная в картину, это именно игрушечная картина. Бывают игрушечные зайцы, игрушечные машинки, а это игрушечная картина. Когда куратор выставки Андрей Ерофеев объяснял, почему выбрал эту серию, рассказал, что когда-то давно увидел комикс про Микки-Мауса. В нем он был детективом, расследующим кражу из музея современного искусства. Экспонаты, придуманные диснеевскими мультипликаторами, выглядели примерно так — яркие абстрактные предметы, «мультяшные» картины.

На иранском название работы означает «голова к родной земле», но это довольно сложно выразить на других языках. Верхняя половина фигуры — женщина, а нижняя — мужчина: для меня было важно подчеркнуть два гендера земли. Головы нет: она была отсечена. Большой живот — это груз исторических событий. Поднятые руки сложены в форме птицы, это птица освобождения. Скульптура выражает стремление к свободе, ожидание исторического события, которое приведет к освобождению.

Сейчас тяжело выжить, продавая искусство в Тегеране: из-за санкций экономика Ирана переживает тяжелые времена. Я еще могу что-то продавать на местном арт-рынке как более или менее устоявшийся художник. Для молодых людей, которые только начинают заниматься искусством, найти свое место на рынке практически невозможно.

В основе моего творчества лежат идеи расцвета и угасания, цикличности всего. Линии вдыхают жизнь в картину, в ней сразу появляется характер. Все мое творчество — интуитивно-медитативный процесс, где цвет — источник самовыражения. Когда я работаю, холст обычно лежит на полу мастерской. Я наношу масляную краску мастихином: мне нравится, как он создает фактурную поверхность.

В последнее время меня буквально разрывают на части: заказы в Москве, Петербурге и Екатеринбурге. Начал керамикой заниматься. Кручусь как белка в колесе.

Керамика — древний материал, как камень или бронза. В работе все зависит от технологии обжига — каков обжиг, такова твоя заявка на будущее произведение. Я использовала технологию обжига каменноугольным коксом. Вот эти кирпичи рядом — участники процесса, посмотрите, как они оплавились. Суть процесса в том, что из кирпичей строится печь, внутрь ставится работа и сверху все засыпается коксом, который потом горит и обжигает работу. Техника, как ни странно, довольно современная, она пришла к нам из Японии. Еще она жутко вредная и не очень экологичная.

Кокс тяжелее, чем древесный уголь, поэтому работа должна быть максимально простой: маленькие детали просто не выдержат такого веса. Поэтому я решила сделать конусы — это самая простая форма, но еще и мощный символ, вспомните пирамиды.

Мои конусы сделаны из конаковского шамота — это глина из Тверской области, смешанная с битым кирпичом. Такой материал может выдержать резкий перепад температуры, а кокс нагревается очень быстро примерно до 1000 °C и потом долго держит температуру. Когда он сгорает, образует шлак — вот эти причудливые наросты на кирпичах, прекраснейшее природное явление. Еще я использовала элементы промышленного фарфора — тоже неубиваемые и по-своему живописные.

Мешки-тени я считаю одной из своих творческих удач. Тень — это цитата объекта, и здесь она может прятаться внутрь конуса или, наоборот, вырастать как язык.

Этот проект называется «Рамы и картины». Он посвящен ощущениям человека, который находится внутри классического музея. Когда вы выходите из музея, у вас происходит что-то такое в голове.

Картина не воспроизводит в буквальном смысле «Девятый вал» Айвазовского или пейзаж-марину 19 века. Это скорее собирательный образ. Волна выходит за пределы рамы, как бы спрашивая: как далеко искусство может выходить за собственные рамки? Или это просто объект на стене? Мне нравится элемент движения, когда все предметы находятся во взаимодействии: волна, маленький кораблик. Это типичный романтический сюжет, при этом пейзаж выходит за пределы картины.

Эта работа основана на гравюре, которую я сделала в качестве иллюстрации к еще не вышедшему сборнику поэта Александры Цибули.

В одном из ее стихотворений речь идет о голубятне на Черной речке. Голубятни давно нет, она существует в воспоминании лирической героини и смешивается со странной картиной: вид пейзажа от лица человека, который едет на газонокосилке. Так что зритель может представлять себя едущим на газонокосилке через поле в сторону голубятни.