Как живет судмедэксперт и патологоанатом в Красноярском крае с зарплатой 157 000 ₽

Возраст: 33 года.

Город: маленький захудалый городок в Красноярском крае.

Семья: живу с мужем, ему 32 года, и котом.

Моей маме 65 лет, а папа погиб в 2004 году. Мама всю жизнь работала фельдшером во врачебной амбулатории, сейчас на пенсии. Живет в деревне в Иркутской области. Еще у меня две старшие сестры. Первой 45 лет, она живет с мужем и сыновьями в Красноярске и работает в университете заведующей учебным отделом. Второй сестре 42 года, она живет в Иркутске с семьей, кандидат сельскохозяйственных наук.

Свекры живут в нашем городе. Отцу мужа 55 лет, он трудится на заводе. Матери 51 год, работает в казначействе. Младшей сестре мужа 26 лет, она живет в Красноярске и работает в сфере недвижимости.

Должность: судебно-медицинский эксперт и по совместительству врач-патологоанатом.

Зарплата: на двух работах получаю 157 000 ₽.

Должность мужа: муж работает в МВД. Кот, к сожалению, пока не нашел работу, дармоед!

Его зарплата: около 90 000 ₽.

Дополнительные источники дохода: нет. Разве что на праздники дарят деньги — 2500—5000 ₽.

Сколько откладываем: 10 000—50 000 ₽ в зависимости от зарплаты и расходов в этом месяце.

Сколько накопили: раньше копили на первоначальный взнос по ипотеке — собрали около 1,4 млн и в прошлом году вложили в квартиру. Начали копить с нуля, пока у нас 83 000 ₽.

На что откладываем: на «вдруг че, а у нас денег нет» и чтобы куда-нибудь съездить.

Инвестиции: не инвестируем, потому что финансовой грамоте не обучены.

Собственность: квартиру купили по договору долевого участия в строительстве в декабре 2023 года. Она еще вовсю строится, обещают сдать в 2025 году. Взяли в ипотеку на тридцать лет за 5 314 000 ₽ с первоначальным взносом около 1,4 млн. Копили несколько лет, лучше всего это удавалось в период ковидных выплат. Квартира однокомнатная, 36,4 м².

Так как дом не сдался и ипотека не выплачена, жилье еще не в собственности. Ездим смотреть на стройку, пока не до конца понимаем, что нам еще предстоит. А предстоит ремонт. И так как все и вся дорожает, обойдется он в 1,5 млн как минимум. Где их взять, пока ума не приложу.

У нас с мужем две машины, каждый покупал свою до брака. У меня серенький Форд Фокус 2012 года. Брала в 2018 году за 455 000 ₽ — часть накопила, на остальное оформила потребительский кредит. Срок и процент не помню, так как выплатила давно.

У мужа в собственности черненький Мицубиси Аутлендер Xl 2011 года. За сколько брал, не помню. Думаю, примерно за 900 000 ₽.

В марте этого года купили мужу мотоцикл. Кажется, за 115 000 ₽.

Кредиты: обязательный платеж по ипотеке, будь она неладна, — 43 000 ₽. Каждый месяц вносим 100 000 ₽, чтобы сократить срок. Других кредитов, слава богу, нет.

Еда: 12 000—15 000 ₽. Стараюсь, чтобы дома всегда были мясо и крупа. Картошка-моркошка и засолки у нас свои: угощает свекровь. На готовую еду практически не тратим. Это какой должен быть праздник, чтобы заказать суши?!

Психолог: плачу 3000 ₽ за один сеанс в неделю. Эта статья расходов появилась всего неделю назад, до того я и не знала, что бывают моменты, когда нужно обратиться к психологу. Пока общались только один раз — эффекта ноль, а расходы ощутимые. Не уверена, что буду продолжать.

Машины: 4000—10 000 ₽ в зависимости от дальности поездок, времени года и того, нужно ли обслуживание. У меня на бензин уходит около 1500 ₽ в неделю, у мужа — 2000 ₽. На ОСАГО я трачу 5600 ₽, муж — не больше 7000 ₽.

Всегда и везде перемещаемся на авто: и на работу, и по делам. Даже к маме в гости за 1500 километров раз в год езжу на машине.

Одежда: тратимся редко, по необходимости. Уходит от 2500 до 10 000 ₽ в зависимости от сезона. Чаще заказываем на маркетплейсах. В нашем городе нереально купить что-то стоящее, а куда-то съездить пошопиться получается редко. Любимых брендов нет — что понравится, то и купим.

Коммунальные платежи: 6500 ₽. Мы живем в служебной квартире и платим только за коммуналку, именно поэтому и решились на ипотеку.

Подарки: друг другу дарим что-то нужное или желанное, даже если это дорого. Мужу в последний раз купили мотоцикл. А он в прошлом году подарил мне на день рождения посудомойку за 45 000 ₽.

Родным всегда дарим деньги. Март был очень затратным: дни рождения мужа, мамы и свекра, 8 Марта и годовщина свадьбы свекров. На подарки ушло около 25 000 ₽. Июнь будет таким же в плане трат.

Развлечения: наверное, мы слишком скучные люди. Развлекаемся крайне редко. В силу работы мужа нечасто удается сходить в кино или встретиться с друзьями. Думаю, на эту категорию уходит 2500—5000 ₽.

Здоровье: тьфу-тьфу, не тратимся. Разве что в этом месяце мужу сделали пломбу за 3400 ₽. Если кто из нас простыл, можем отдать 3000 ₽ за лекарства. Болеем оба на работе. Взять больничный смерти подобно. Поэтому стараемся лечиться основательно.

На КОК уходит 1200 ₽ в месяц. Люблю витамины и БАДы: Омегу-3, витамин D, 5-HTP, L-карнитин и ВСАА. Трачу на них 1500—2500 ₽ в месяц.

Красота: раз в два месяца крашу волосы, плачу 4000 ₽. Раз в месяц делаю маникюр за 1200 ₽ и педикюр за 1000 ₽. Раз в полтора месяца — ресницы за 1300 ₽. Раз в полгода — лазерную эпиляцию за 5600 ₽.

Муж стрижется за 500 ₽ раз в месяц.

Кот: 500 ₽ в неделю тратим на сухой корм для кастратов. Раз в месяц покупаем мешок наполнителя за 230 ₽. Когда начинает линять, стрижем за 800 ₽. Пока стригли два раза. Быстро обрастает, зараза.

Кот у нас молодец, не болеет. Знает, что, когда живешь с патологоанатомом, болеть нельзя. Один раз у него был приступ мочекаменной болезни, справились дома — не зря же я училась на врача. С тех пор даем коту для профилактики «Котэрвин», он стоит 550 ₽.

Страховки: за первый год ипотеки страховка на каждого составила по 14 000 ₽. По части медицины у каждого полис ОМС, и все.

Бытовая химия и товары для дома: на бытовую фигню вроде порошка, зубной пасты и туалетной бумаги уходит до 2000 ₽.

Спорт: два-три раза в неделю хожу на групповые тренировки, каждая стоит 150 ₽. Муж не занимается спортом.

Хобби: хобби мужа — мотоцикл и гараж. Я рисовала картины по номерам, но быстро забросила. Так что можно сказать, хобби нет. Хотя, нет, вру. Сноуборд. Увлеклись совсем недавно, мы в этом деле новички, если не сказать профаны. Своего снаряжения у нас нет — берем напрокат. В последний раз потратили 2500 ₽ на двоих за сутки, были на местной горнолыжке. Вместе с дорогой и проживанием вышло 10 000—12 000 ₽.

Мобильная связь: у меня Т-Мобайл, плачу 250 ₽. У мужа Т-Мобайл и МТС, в сумме тратит около 1000 ₽. Часто жалуется, что связь обходится дороговато.

Интернет: 900 ₽.

Налоги: налог на машину мужа — 4930 ₽ в год, на мою — 1813 ₽ в год. Около 200 ₽ в год плачу за 1/4 маминой квартиры в деревне в Иркутской области. Это наследство после гибели отца.

Сервисы: «Яндекс Плюс» — около 150 ₽ в месяц.

Родителям: практически не помогаем, крайне редко можем отправить до 5000 ₽. Нам тоже никто не помогает финансово, зато выручают продуктами.

Транспорт: не пользуемся ни такси, ни общественным транспортом.

Обучение: бесплатное повышение квалификации от работы раз в пять лет.

Благотворительность: не занимаемся.

Путешествия: в прошлом году мы побывали в Калининграде, потратили около 120 000 ₽ вместе с билетами. С тех пор я постоянно думаю, как бы съездить еще куда-нибудь. Поразило, как все там и как у нас тут.

Это было мое первое большое путешествие на море, до этого были в Шерегеше и на местных горнолыжных курортах. Я осталась в восторге от поездки, хочется непременно побывать там еще раз.

Бюджет совместный, ведем абы как. Специальные приложения не используем, расходы смотрим только в приложении Сбербанка. Стараемся не покупать что попало, думать пять-шесть раз, нужна ли нам эта вещь.

Сколько себя помню, деньги всегда доставались мне с трудом. Я начала подрабатывать еще в школе. На втором курсе университета пришла в медицину. Сначала была санитарочкой, потом — медсестрой, потом — врачом.

При этом не могу сказать, что тяжело расставалась с деньгами. Копить не умела — меня этому научил муж, за что я ему очень благодарна. У него другой подход: он не понимает, как это — быть совсем без денег. А для меня раньше это было обычным делом.

В комментариях к заявке на дневник спрашивали, как муж научил меня копить. Отвечаю: он просто после каждой зарплаты заставлял, принуждал, уговаривал и упрашивал положить тысяч пять-семь в конверт. И сам клал в конверт денежку. Я заметила, что деньги-то копятся. А потом мы купили робот-пылесос. Просто пошли и купили, как хлеб в магазине. Затем стиральную машину. Хотя раньше подобные вещи я брала только в кредит.

А еще я поняла, что, прежде чем купить какую-нибудь фигню, надо подумать, точно ли мне это нужно. Например, однажды мне внезапно понадобилось нарастить волосы, хотя они и так не короткие. Узнав цену — порядка 25 000 ₽, — муж сказал: «Если считаешь нужным, делай». Получив одобрение, я сразу начала искать мастеров.

Но потом пообщалась с девочкой, которая маялась с наращенными волосами. Она рассказала об особенностях ухода, о том, что для них нужна особая косметика. Я сразу поняла, что не смогу. Тем более что мне часто приходится подкрашивать корни. В общем, это хлопотно, а волосы у меня и так неплохие. Не стала наращивать. Вот так же размышляю перед покупкой косметики и особенно духов.

Траты за день: 1046 ₽

06:20. Просыпаюсь от будильника мужа. Капец, проспала. Отличное начало дневника… Значит, придется собираться очень быстро.

06:25. Умываюсь. Утренний туалет. Несу свои «красочки» на кухню и потихоньку делаю завтрак.

Муж еще спит. Обычно я встаю пораньше и стараюсь что-нибудь приготовить. Как показала жизнь, если мы не позавтракаем, потом за день можем не поесть вообще. Ох уж эта работа!

На завтрак готовлю самые быстрые блюда: овсяноблин с простыми начинками, яичницу, но чаще всего кашу. Сегодня я уже не успеваю с кашей, так что делаю бутерброды с колбасой и сыром и жарю яичницу. Делаю себе кофе в кофемашине.

07:00. Крашусь. К счастью, вчера сделала ресницы и теперь буду тратить на макияж совсем немного времени.

07:05. Муж просыпается, умывается. Завтракаем, и он быстренько собирается на работу. А я, наверное, как всегда, буду опоздуном. Прощаемся.

07:30. Завожу машину. Пока греется, собираюсь.

По утрам я часто с кем-нибудь переписываюсь или перебрасываюсь голосовыми. Мама и сестры часто отправляют эсэмэсок по пятьдесят вечером, когда я уже сплю. Крайне редко утром слушаю что-то. Обычно провожу это время в тишине: в голове и так хватает мыслей.

Читаю сообщения от коллеги, который принимает трупы из стационаров больниц. У нас есть традиция: он высылает мне фотографии направлений на вскрытие трупов, которые принял за ночь. А я утром просматриваю направления и обычно расстраиваюсь от того, сколько предстоит работы. За эту ночь он принял трех онкологических больных. Кажется, со вчерашнего дня оставалось двое — итого пять.

Я никогда не сомневалась, что мне придется связать судьбу с медициной. Мама всю жизнь работала фельдшером и прожужжала мне все уши, как важно стать врачом. На минуточку, важно это было ей! Я не знала, чего хочу, послушала маму и поступила в медицинский университет на педиатрический факультет. Училась долго и с трудом. На втором курсе, в 2010 году, устроилась санитарочкой в реанимацию. Платили, как сейчас помню, 6700 ₽.

После третьего курса можно было сдать экзамен по практическим навыкам и получить бумажку, подтверждающую, что ты можешь работать медсестрой. Так, через три года работы санитаркой меня взяли в эту же реанимацию медсестрой. Зарплата была уже получше — около 18 000 ₽. Именно там у меня сложилось четкое убеждение, что лечить я никого не буду.

На пятом курсе университета начался цикл судебной медицины. Как сейчас помню тот день, когда в голове что-то щелкнуло: я пойду в судебку. И никакие уговоры родственников «это же морг, фу, ты же девочка» на меня не действовали. Я окончательно и бесповоротно решила: это мое. Так детский врач стала судмедэкспертом. После интернатуры меня распределили в город, где я сейчас и работаю.

Город мне совсем не понравился. Маленький, грязный, убогий, совершенно не развитый. Да простят меня местные жители. За столько времени здесь я так и не свыклась.

08:05. На работе. По пути заехала в магазин за молоком. −76 ₽

Первым делом спрашиваю, что у нас по трупам. В судебке я сегодня не вскрываю, поэтому меня интересуют исключительно те, что приехали в патанатомию. Узнаю, иду в кабинет. Переодеваюсь в рабочий комбинезон, включаю чайник.

Как писала выше, я совмещаю две должности: районного судмедэксперта и врача-патологоанатома. Чаще всего я сталкиваюсь со скоропостижной смертью, когда человек внезапно умер дома или где-нибудь еще, без очевидцев, и всеми насильственными смертями. Это дело судмедэксперта. А если больные умирают в стационаре, этим занимается патологоанатом.

Судебный медицинский эксперт в составе оперативной группы выезжает на место преступления, осматривает его вместе с представителями следственных органов. Нужно установить, что случилось, когда, кто сделал так, чтобы это случилось. И что же теперь делать дальше.

Судебная медицина на то и судебная, что специалист должен определить, почему наступила насильственная смерть, почему произошел несчастный случай или ДТП, каковы причины суицида, отравлений, половых состояний. Он работает с ситуациями, которые связаны с нарушением закона.

Судебный эксперт должен установить, от чего именно наступила смерть, каким предметом или орудием было нанесено телесное повреждение, насколько оно тяжелое, как давно возникло и как связано с наступившей смертью. Как правило, эксперт обосновывает свои выводы железобетонными доказательствами.

К примеру, кровь и мочу исследуют на наличие этилового спирта, а при необходимости и других отравляющих веществ. Проводят гистологические исследования, то есть смотрят ткани и органы под микроскопом. Исследуют кожные раны, костные части скелета и прочие части тела, чтобы определить, каким предметом нанесли ту или иную вавку или сколько раз били по голове.

Не менее важно бывает определить степень тяжести вреда, нанесенного здоровью живых лиц. Не путать с экспертизой для установления инвалидности.

Телесные повреждения у живых лиц ранжируют по степени тяжести. Например, сломанная бедренная кость — тяжкий вред, а резаная рана на среднем пальце правой руки — легкий. И так же как в случае с трупами, эксперт отвечает, каким предметом и как давно были нанесены телесные повреждения.

Выезжать на место происшествия — самая моя нелюбимая часть работы. «Очень увлекательно» болтаться на уазике добрых 50—60 километров по проселочной дороге в соседнее село часа в три-четыре ночи. И ладно бы на дискотеку. Так нет же, там нужно осматривать до позвоночника перерезанное горло, чвякать ногами по луже едва подсохшей крови, искать злополучный нож, которым могли порезать это горло, и внимательно выслушивать пьяные рассказы так называемых свидетелей. На одном из таких увлекательных выездов мы с мужем и познакомились.

Мечта, а не работа. И все вроде бы ничего — и интересно, и разнообразно, — если бы не одно маленькое но. Объем! Работы очень много: не успеваешь сделать что-то одно, как на тебя валится еще десять задач.

Ситуация еще сильнее ухудшилась, когда я стала работать патологоанатомом. Это совершенно другая сфера деятельности. Патологоанатом изучает смерти от болезней. Тяжесть вреда не устанавливает. И если обнаружит при вскрытии хоть малейшие признаки насильственной смерти, сворачивает процесс, составляет специальную бумагу и передает тело в судебку.

В патанатомию я попала совершенно случайно и в корыстных целях. Врач, который работал до меня, тяжело заболел, и мне предложили на время перебдеть — естественно, за деньги. Я прошла курс профпереподготовки — мне дали корочку, что теперь я еще и патологоанатом. А потом предложили уйти к ним на постоянку. Обещали дать служебное жилье. На это я, собственно, и повелась: уже намыкалась по съемным хатам.

Перспектива жить в своей квартире в период трудовых отношений с ЦРБ показалась очень заманчивой. Договорились с руководством, сделали рокировку документов. В итоге я перевелась из судебки в патан и стала на полную ставку патанатомом, а на 0,5 — судебным экспертом.

Меня не обманули и действительно очень быстро предоставили убитую однокомнатную квартиру, в которой мы с мужем в 2021 году сделали ремонт за свои денежки. Старались все делать максимально бюджетно. Помню, что на мебель ушло 100—150 тысяч. Безобразие, конечно, но это всяко лучше, чем снимать.

Так я стала работать на двух работах. Считаю, что мне повезло. У нас одно крыло — отделение судебки, другое — патан. Я сижу в одном кабинете как патан и как судебник. Очень удобно.

Патологоанатомическое отделение обычно входит в структуру центральной районной или городской больницы. Или еще какой-нибудь больницы — смотря насколько населен город. А бюро судебно-медицинской экспертизы — это автономная единица в министерстве здравоохранения. У краевого бюро есть районные судебно-медицинские отделения. Там я, собственно, и работаю.

После того как я пришла на постоянную работу в это поразительное место — патанатомию, — автоматически подразумевалось, что нужен заведующий отделением. Аж целых 0,25 ставки, полтора часа рабочего времени — смехота! Зав составляет графики, ведет табель учета рабочего времени, подписывает все это дерьмо, согласовывает с вышестоящим руководством и передает в головной офис нашей богадельни.

Будь у нас приличное отделение, этим бы занималась старшая медсестра. Но главное руководство больницы посчитало эту ставку лишней — ее сократили. А вот работу почему-то нет — и вменили ее мне как заведующей. У меня же мало забот в отделении…

По факту в заголовке дневника надо указать, что я сначала врач-патологоанатом, а уже потом судебный эксперт, но я себя отношу исключительно к судебке. А патан — это так, это не любовь. В судебке я совсем не вижу родственников, а в патане порой приходится общаться с ними. Почему-то они пытаются найти среди нас виноватых в том, что их тяжелобольную 97-летнюю бабушку не спасли в больнице.

Нормальные врачи-патанатомы не только вскрывают трупы, но и исследуют гистологические препараты живых людей — это метод диагностики разных заболеваний. Но у нас в отделении этого нет: руководство передало все прижизненные гистологические исследования в коммерческую лабораторию. Видно, кому-то это было выгодно. Поэтому я, как врач-патологоанатом, гистологию не смотрю, и слава богу.

В ту же коммерческую лабораторию передают материал от трупов. Там проводят гистологическое исследование и высылают мне на почту результат. Изучаю его и выставляю окончательный патологоанатомический диагноз. Принимаю во внимание, какое лечение провели в стационаре.

Патологоанатомический диагноз порой сильно расходится с клиническим. Врачи лечили не пойми что, больной умер неизвестно от чего. Патологоанатом потом называет причину смерти, а врачи выражают несогласие.

08:30. Уже судорожно печатаю документы и одновременно пью кофе.

В судебке мы с заведующей отделением делим работу по неделям: эту неделю вскрывает и ездит на вызовы она, а я смотрю живых. На следующей неделе меняемся.

Сейчас у меня неделя живых лиц. Обычно мы принимаем по вторникам и четвергам. В остальные дни нам несут медицинские документы, бывает завал. Например, вчера принесли четыре толстенные экспертизы по материалам дела о ДТП. Единственный плюс тут в том, что не надо контактировать с потерпевшим. Тебе приносят документы, изучаешь их. Но минусов тьма: приходится перелопачивать несколько историй болезни, амбулаторные карты, данные рентгенологического исследования и любую другую медицинскую документацию, которая относится к полученной травме. На все это уходит очень много времени.

Вообще, оформление документов занимает львиную долю времени что у судебного медицинского эксперта, что у врача-патологоанатома. Не так долго вскрываешь тело, сколько потом маешься с документами. Работая с одним умершим человеком, вернешься минимум три раза: во время вскрытия, во время вырезки материала для гистологического исследования и когда придут дополнительные результаты исследования. После этого оформляешь документы и пишешь либо заключение эксперта, либо протокол патологического вскрытия тела.

Хуже всего, что в судебке тебя могут попросить провести дополнительную экспертизу по уже закрытому случаю. Если по какому-то делу возникнут новые данные, у правоохранительных органов появятся вопросы или адвокат откуда ни возьмись достанет ходатайство, назначат дополнительную судебно-медицинскую экспертизу. Тебе приносят уже готовое заключение, постановление с дополнительными вопросами и документы с новыми данными. Читаешь все это, вспоминаешь дело, формулируешь новые выводы. Чаще всего так бывает с криминальными трупами и живыми лицами.

Меня бесит бесконечная печатная работа… А так было не всегда. Раньше мне нравилось все это, я могла долго сочинять обороты, объяснять сложные моменты, рассказывать, что обнаружила на трупах. Но спустя несколько лет поняла, что никто не читает мою писанину.

Тех, кто назначает судебно-медицинскую экспертизу, интересует только одно — тяжесть вреда. Они сразу же переходят к последней странице документа и либо успокаиваются, либо нет. Когда я это поняла, мне стало безумно грустно. Получается, я трачу колоссальное количество времени, чтобы полно и четко сформулировать выводы, а это никому не нужно.

09:10. Ко мне в кабинет заходит коллега по судебке. Мы вместе принимаем живых: я как доктор, она как фельдшер-регистратор. Хорошая и довольно близкая мне девочка. Рассказывает новости про своего отца. У него на прошлой неделе обнаружили онкологическое заболевание, и она в полном недоумении и отчаянии поделилась со мной, так как не знала, куда и к кому бежать.

Слава богу, у меня налажен контакт с местными докторятами. Я сделала несколько звонков, попросила, чтобы к нему отнеслись повнимательнее и скорее отправили куда следует. И вот коллега сообщает, что отец уже в краевом центре. Ну хорошо, пускай полечат дядьку. Искренне переживаю за них, рада, что могу помочь.

Разговор с коллегой прерывает звонок. Заведующий реанимацией рассказывает о пациентке, которая умерла у него в отделении: когда и с чем поступила, как лечили. Такую практику созвонов ввела я.

В приличных, уважающих себя больницах вместе с трупами в отделение патологической анатомии отправляют направление на патологоанатомическое исследование и историю болезни умершего. Ведь патологоанатом перед вскрытием обязан изучить медицинскую документацию о заболевании пациента. Наша же колхозная больница не считает нужным соблюдать подобные правила. После смерти пациентов ЦРБ отправляет их истории болезни в отделение медицинской статистики и уже потом, в лучшем случае спустя два дня, они попадают ко мне в руки. Тело к этому времени обычно уже закопали.

Как только я ни билась с руководством больницы — все было без толку, главный врач меня не поддержал. Истории как ходили через статистику, так и ходят. От безысходности я стала звонить лечащим врачам и требовать интересующую информацию.

Расскажу и о своих коллегах. Коллеги по судебке ответственные и исполнительные. С ними почти не бывает неурядиц, мы понимаем друг друга с полуслова, потому что каждый знает, что и зачем должен делать.

А вот коллеги в отделении патанатомии — конченые мудаки. Мы работаем впятером: я, врач, два лаборанта и санитар, который вскрывает тела вместе со мной. Есть еще бабка-санитарка, она моет полы в отделении. В таком маленьком коллективе нет смысла проводить планерки или летучки. Информацию доносим в общем чате. Но некоторые товарищи упорно делают вид, что знать не знают о существовании телефонов.

Я самая молодая в отделении, четырем несчастным людям по 40—70 лет. Всю жизнь они работали в морге и ничего другого не делали. Санитар, который вскрывает трупы, очень-очень ленивый, лишний раз не шевельнется. Каждое вскрытие начинается с того, что я объясняю, для чего нужно вскрывать тот или иной отдел человеческого тела.

Работать с этими коллегами адски тяжело, здесь принято панибратство. В местах, где я трудилась раньше, такого дурдома не было: врача слушались и не пререкались.

Заведующая я, откровенно говоря, паршивая. По-хорошему не получается, по-плохому тоже. Писала главному врачу больницы рапорты и докладные о невыполнении служебных обязанностей и нарушении трудовой дисциплины. Моими бумажками, судя по всему, вытерли задницу. Никакой стоящей реакции от большого руководства не было. И здесь так было всегда, поэтому врачи надолго не задерживались. На сколько же хватит меня? Боюсь, что ненадолго.

Если бы мне сказали раньше, что будет такой трындец, я бы 100 500 раз подумала, стоит ли в это лезть. Но так как я уже попала ногами в жир, приходится разгребать все по ходу.

09:20. Тук-тук в дверь. Пришел урядник местной полиции. Хочет назначить экспертизу по медицинским документам живому лицу, просит меня их посмотреть и, если все нормально, принять. Опять бумаги. У меня вон куча на подоконнике. Когда я только доберусь до нее! Хорошо бы в эту субботу.

Беру документы, смотрю. Кому-то в драке сломали ножку. Гражданина начальника интересует вред здоровью и то, возможно ли нанести такое повреждение при обстоятельствах, которые описывает потерпевший. Принес мне два рентгеновских снимка с описаниями. Данных достаточно, чтобы выставить вред здоровью средней тяжести. Но мне еще только предстоит все сформулировать.

А пока отдаю бумаги участковому и говорю, чтобы шел в регистратуру. Позже мне передадут документы в печатном виде.

09:30. Заходит санитар патологоанатомического отделения, обсуждаем очередность вскрытий. Сегодня забирают двух из пяти, значит, их и будем делать в первую очередь, а дальше посмотрим.

10:00. Первое вскрытие. Дано: мертвая женщина 79 лет, доставлена из паллиативного отделения. Там находятся тяжелобольные пациенты, которым известные методы лечения не помогут. Их обезболивают, ухаживают за ними, предлагают психоэмоциональную поддержку.

Посмертный диагноз женщины звучит так: канцероматоз брюшной полости без первичного выявленного очага. То есть первичную опухоль предстоит найти мне. Надеваю маску и шапку, беру перчатки и нарукавники. Иду в секционный зал.

Секционный зал — это помещение, где располагается стол для вскрытий. Он подключен к раковине и канализации через дезинфицирующий бак — так что вся жидкость, прежде чем утечь в канализацию, обеззараживается. Там же есть манипуляционный стол для инструментов, контейнеры для обработки инструментов и раковина для мытья рук персонала. И все, ничего лишнего.

Две полости человеческого тела — грудная и брюшная — уже вскрыты. Органокомплекс, который мне предстоит исследовать, уже располагается рядом с телом, на столе. Органокомплекс — это все органы, которые находятся в теле человека, выделенные единым комплексом от языка до кишечника.

Моя задача на вскрытии что в судебке, что в патане — изучить органы и набрать необходимые биоматериалы для дальнейшего исследования. Санитар тем временем вскрывает третью полость — череп. После моей работы санитары зашивают тело, одевают и укладывают в гроб.

Все, что вижу, необходимо зафиксировать. В судебке для этого есть специально обученный человек — медицинский регистратор. Он сидит за компьютером и под мою диктовку все записывает в акте или экспертизе. В патане такого специалиста нет, и мне приходится самой запоминать, что увидела, а потом быстренько записывать.

Некоторые тела отдают без вскрытия. Это пожилые, смертельно больные люди, диагноз которых врачи утвердили при жизни. В таком случае родственники должны подать заявление, что хотят забрать тело без вскрытия. А раз тело вскрытию не подлежит, его нужно помыть, одеть и положить в гроб. С этим, как правило, неплохо справляется санитар. Я же просто оформляю документы. Это мои самые нехлопотные пациенты.

У женщины с канцероматозом нахожу распадающуюся опухоль на задней стенке желудка. В ее случае клинический и патологоанатомический диагнозы не сошлись.

Второй пациент 87 лет, которого я сегодня лечила, неожиданно скоропостижно умер в неврологическом отделении больницы, где лежал почти два с половиной месяца то в глухой, то в проясняющейся коме, периодически заезжая в реанимацию. Он умер от отека головного мозга вследствие атеросклероза. Здесь история болезни полностью совпадает с патологоанатомическим диагнозом. Дедушку лечили от головы — дедушка умер от головы.

У следующей тетеньки красивый цирроз печени — исход хронического вирусного гепатита С, — выраженная печеночно-почечная недостаточность и варикозно-расширенные вены пищевода без пищеводного кровотечения. Тетка-то, кстати, не сильно старая была.

В перерывах между телами, как всегда, бегаю, заполняю документы, общаюсь с полицейскими, отвечаю на вопросы. В общем, как только я надела маску, перчатки и шапку, время помчалось с невероятной скоростью.

13:00. Очухиваюсь — рабочий день уже заканчивается. А мой печатный день и не начался. Иду в свой кабинет. Как обычно, к этому времени стол завален бумагами по трупам из разных отделений.

13:30. Наконец наливаю себе кофе и потихоньку пишу акты, протоколы и заключения. Распределяю их по разным стопкам. Стараюсь в первую очередь сделать все самое легкое, а уже потом приступать к сложному. Делаю все качественно, чтобы от меня отвязались и всем все сразу было понятно.

16:30. Все, наконец-то я разложила, раскидала и мало-мальски поделала что могла. Можно идти домой. Я почти не задержалась — всего-то на два с половиной часа от официального окончания рабочего дня.

Завожу машину. По пути домой заезжаю в магазин. Я сегодня ела только утром. Не понимаю, что хочу на ужин. Звоню мужу — он тоже не знает. В итоге беру молоко, котлеты, сыр и немножко колбаски. −970 ₽

17:00. Дома переодеваюсь и заваливаюсь на диван. Лежу минут пятнадцать-двадцать, не хочу ничего делать. Борюсь с мыслями о том, что надо готовить жрать.

Делаю ужин — картофельное пюре с котлетами и салатик из помидоров с огурцами. Параллельно ставлю стирку, включаю робот-пылесос, протираю полы. Жду, когда придет муж.

18:30. Радостно встречаю мужа. Иногда нам не удается даже переброситься парой-тройкой эсэмэсок за день, мы видимся только вечером дома и особенно охотно общаемся. Муж переодевается и моет руки, а я тем временем накрываю на стол. Ставлю туда всю еду, что у нас есть, и начинается пир горой.

Едим и разговариваем о том, как прошел день. Я жалуюсь на коллег, на то, что не успела на тренировочку, что опять было очень много писанины.

Муж всегда очень быстро ест. После ужина он уходит в спальню-гостиную и либо сидит в телефоне, либо включает телевизор. Я же остаюсь доедать и лазить в телефоне, могу с кем-нибудь попереписываться. Потом ставлю посуду в посудомойку, прибираю на кухне и валяюсь с мужем.

Как я уже упоминала, мы познакомились на месте происшествия. История такая. Я работала тут второй месяц. В одной далекой деревне нашего округа нашли непонятные кости, похожие на человеческие. Меня вызвали на место как судмедэксперта.

На месте происшествия один опер попросил у меня перчатки — это и был мой будущий муж. Правда, тогда я даже не видела его лица. Тем же вечером получила от него сообщение — он попросил отправить фотографию костей. Ранее на месте происшествия, я сложила их в должном порядке от головы до ног, сфотографировала, именно это фото он и просил. Как позже выяснилось, это была просто затравочка для дальнейшего общения. И понеслось.

Я вообще не рассматривала отношения ни в каком виде, просто было прикольно, что мне уделяет внимание симпатичный молодой человек. Я думала только о том, как уехать из этого города и найти другую работу, но меня держал контракт: не могла никуда рыпнуться в ближайшие три года.

Мы очень быстро сблизились за счет общих рабочих тем. Пацан оказался классным, я влюбилась и поняла, что хочу делить с ним жизнь. Видимо, он тоже это понял. Спустя какое-то время мы поженились.

21:00. Готовлюсь ко сну. Моюсь, сушу волосы, мажусь всем на свете.

Муж досматривает какой-то обзор в телефоне — кажется, про мотоцикл. Потом тоже моется-бреется и идет в опочивальню.

22:30. Укладываемся. Сон для нас святое, и мы всегда стараемся лечь пораньше.

Траты за день: 2144 ₽

06:30. Звонит будильник мужа, ему сегодня на суточное дежурство. Он встает, собирается и уходит. Мне никуда не надо, у меня сегодня «мир, труд, май» — выходной, а значит, буду спать, пока морда не треснет. Но не тут-то было…

08:15. Открываю глаза — звонят из дежурной части. Отличное начало выходного дня. Выясняется, что где-то нашли человека с пробитой головой. Сообщаю дежурке, что это не я пробила ему голову, честное слово, я дома спала. Надеюсь услышать в ответ: «А, ну ладно, тогда спите дальше». Но меня настоятельно просят прибыть на место происшествия. Оно в черте города, так что поеду своим ходом, а не вместе с группой на дежурной машине.

Пока вся группа не отработает на месте, никто обратно не поедет. А группа не отработает, пока не опросит каждую собаку, которая могла пробегать мимо. При этом мне с телом работать в худшем случае полчаса — и то если придется катать пальцы. А в лучшем случае минут пятнадцать или даже меньше.

08:20. Встаю, собираюсь в бешеном темпе. Обычно после звонка группа оставляет все свои дела и сразу же отправляется на место.

08:50. Заезжаю в морг за перчатками. Вообще, на случай выездов есть специальный чемодан, где лежит все необходимое: перчатки, бахилы, динамометр для измерения трупных пятен, печеночный термометр, железная палочка для проверки идиомускулярной опухоли, антисептик, вата, салфетки, шпаргалки по времени наступления смерти, линейка и металлический зонд, ручки, листочки, планшет, чтобы не писать на коленке.

Но заведующая судебкой меня, мягко говоря, недолюбливает, а чемодан находится в ее кабинете, и мне его брать нельзя. Как хочешь, так и выходи из ситуации. Я со временем поняла, что мне по большому счету нужны только перчатки.

09:20. Еду по навигатору и в какой то момент понимаю, что заблудилась. А мне уже обрывают телефон все подряд, спрашивают, когда буду. Без меня они не знают, что с этим трупом делать.

С божьей помощью добираюсь до места. И что я вижу? Деревенская улица, дома, ворота, заборы, поленница, хлам. Кругом грязь, стоят бодыли сухой травы. И все, и никого. Ни машин. Ни людей. Только ноги лежат в кустах. Слава богу, думаю я, хоть клиент на месте, дождался меня. Подхожу, смотрю. Так и подмывает спросить: «На что жалуемся, больной?» Трогать не решаюсь: мне нужно знать, зафиксировал ли криминалист своим табельным фоторужьем положение трупа для своего фотоотчета, так как я во время осмотра однозначно изменю положение трупа. А спросить не у кого.

Вдруг из-за угла выезжает дежурная «буханка». Оттуда сыпется «радостный» народ, в том числе мой муж: он же на сутках.

Работа кипит. Криминалист фотает с линейкой, остальные разбегаются искать очевидцев. Девочка-следователь и мой муж ждут, что я скажу. От этого будут плясать, как с этим товарищем работать.

Минут через пять фотосессии настает мой выход. Труп мужского пола лежит на спине, ноги выпрямлены, руки согнуты и приведены к туловищу. Кожные покровы холодные, трупное окоченение хорошо выражено в мышцах нижней челюсти, в мышцах конечностей намечается. Отмечаю подтеки темной жидкой крови из отверстий носа. Зрачки расширены, левый и правый одного размера, кровоизлияний в склеры глаз не нахожу.

Снимаю одежду с бедного человека. Муж помогает мне возюкать туда-сюда мертвое тело. Он молодечек. Когда мы вместе на выезде, всегда помогает мне переворачивать трупы, как бы ему ни было противно. Вообще, это тяжеловато. А если мы с мужем не попали вместе на выезд, мне приходится переворачивать самой.

Раздели труп. Телесных повреждений не вижу. Переворачиваем. На волосистой части головы, практически в середине затылочной области вижу едва заметный кровоподтек. И все. Посыпались вопросики… От чего умер-то? Надо ли возбуждать дело?

Это только по телевизору показывают, что судмедэксперт на месте происшествия сразу говорит, кто, когда и чем убил человека и сколько у него алкоголя в крови. На самом деле эксперт на месте отмечает только то, что видно снаружи. А вот богатый внутренний мир можно обнаружить только на вскрытии. Очень злюсь, когда меня дергают на выезд, ведь в подавляющем большинстве случаев это бесполезно, как и сейчас.

Зачем я приехала? На синяк на башке и в морге могла посмотреть. А причину смерти смогу назвать только после вскрытия.

11:30. Уезжаю с места происшествия. Муж и криминалист едут со мной, их нужно подбросить до отдела, а я домой. Остальные члены следственно-оперативной группы остаются на месте.

Высадила товарищей полицейских, еду в магазин. Беру три штуки окорочков, томатную пасту, хлеб, зелень и молоко. −686 ₽

12:10. Дома. Помыла кроссовки, которые уделала в грязи, помылась сама. Пью чай с бутербродами. Потом варю суп. Вообще, готовить для меня — высшая мера издевательства. Возиться на кухне — полный кошмар, психи, испорченное настроение и, конечно же, продукты. Хотя блюда у меня получаются на удивление вкусными. А муж с лихвой превосходит меня в кулинарных «талантах» и нелюбви к кухне.

Пока варится мясо, глажу белье: оно уже неизвестно сколько лежит, надо убрать. А еще нужно убрать зимнюю одежду и обувь.

Звонит муж, говорит, что скоро заедет на обед. Суп еще не готов — пообедаем вчерашней картошкой и позавчерашней жаренной на гриле курицей.

14:00. Приехал муж, едим. Обсуждаем утреннюю вылазку. Спрашиваю, что за балбес заказал эксперта на простой с виду труп. Муж отвечает, что это он, потому что увидел пробитую голову. У меня шары лезут на лоб. Я-то надеялась, что мои знания передались мужу половым путем и он безошибочно различает виды телесных повреждений. Оказывается, нет. Безобразие! Забегая вперед, скажу, что муж был прав. На следующий день на вскрытии я нашла самую настоящую черепно-мозговую травму.

14:30. Поели. Муж уехал обратно на работу. Я прибираю посуду, варю суп и глажу белье — все одновременно.

16:00. Собираюсь на ногти. Завожу машину, накладываю в контейнер суп, беру с собой хлеб и две ложки. Так повелось, что мы с мастером по маникюру сначала едим. У нее поток клиентов, она чаще всего без обеда, и я всегда беру ей какую-нибудь еду.

16:30. Я на месте. Поели, теперь пилим ногти. Мастер рассказывает про предстоящий отпуск в Турции. Я делюсь с ней событиями утра. У нас теплые, дружеские отношения, она всегда слышит мои пожелания. Видит по моей морде, что мне что-то не нравится, даже если я пытаюсь это скрыть.

19:00. Заканчиваем. Перевожу мастеру деньги. −1300 ₽

Предлагаю подвезти ее домой. По пути заезжаем в магазин, она покупает продукты себе и два авокадо мне. Перевожу деньги. −158 ₽

20:00. Я дома. Муж на сутках, ночую одна. Вообще, я люблю быть одна. Я себе на уме, все время копошусь, особенно если знаю, что меня в ближайшее время не побеспокоят.

Есть не хочу. Убираю оставшиеся вещи, ставлю стирку. Запускаю робот-пылесос. Залипаю в телефон, валяюсь. Пылесос поездил — теперь набираю ведро воды и мою пол чудо-шваброй.

22:00. Набираю ванну, валяюсь, делаю маски на лицо и на волосы. Потом сушусь. Завтра на работу, хочу лечь пораньше. Маленько залипаю в телефон. Переписываюсь с мужем.

22:30. Вошкаюсь, думаю про завтрашний день. О том, что скоро поеду к сестре в краевой центр, как мы проведем выходные. Как приедет другая сестра, как мы пойдем в спа-центр… Представляю автомобильную дорогу в лобовом стекле машины, солнечный и непременно теплый день… И засыпаю.

Траты за день: 518 ₽

06:00. Просыпаюсь по будильнику. Умываюсь, собираюсь, жарю яичницу с беконом. Два яйца съедаю, три оставляю мужу — он придет утром.

Котик, как обычно, крутится возле меня. Он у нас хороший: не пакостный, не вредный, не мяукает. Одна беда — шерсти с него сыпется как с гигантского животного.

Эта шерсть везде, и ее много, хоть заубирайся. В периоды моего адски лютого гнева на кота за эту шерсть я готова выкинуть его на фиг, только бы не видеть ее. Особенно если не удается подстричь кота, вот как сейчас. Да и стрижки обычно хватает не очень надолго.

Если его чесать, пух и перья летят в разные стороны. А еще то ли котику это быстро надоедает, то ли я что-то делаю не так, но он начинает кусаться и царапаться, за что тут же получает по своей мохнатой морде, и процесс прекращается. Поэтому чешемся редко. Я понимаю: кот не виноват, что такой шерстяной, но и с собой мне трудно бороться, особенно когда устала или у меня нет времени убираться.

А недавно я заметила, что котик знает, как звучит сигналка машины мужа. Однажды я увидела в окно, как муж приехал. Когда сигналка пикнула, кот всполошился, поднял голову, спрыгнул с дивана, где до этого беззаботно лежал, и побежал к входной двери. Крутился около нее, пока муж не вошел домой. Меня это очень удивило: я думала, только собаки так могут. Оказывается, коты тоже.

07:50. Еду на работу, заезжаю за молоком. −68 ₽

Я не обедаю на работе — если только не возьму с собой еду из дома. Сегодня ничего не захватила: поленилась готовить. Значит, буду только пить кофе.

Сегодня у нас маленький понедельник и аврал, так как вчера был выходной. Идет неделя праздных майских дней, все перепуталось, и сегодня, как оказалось, я вскрываю и судебку, и патан.

На работе первым делом оцениваю масштаб трагедии. Видела в одном дневнике, что патологоанатом из Питера пользуется специальной программой. В нашем колхозе до такого никогда не дойдет. Все по старинке: надо бежать в регистратуру судебки, спрашивать и самой считать по журналу в патанатомии.

Сегодня ничья — 4:4. Вскрыть предстоит, конечно, не всех, но в судебке у меня один комитетский, на которого я выезжала вчера. А значит, его надо брать на стол первым.

09:30. Вожусь с документами, которые валяются на столе. Параллельно ставлю кофе. Допечатываю что-то по мелочи. Отвечаю на телефонные звонки из отделений: то тюлень позвонит, то олень. Новости у них в целом неплохие, на вскрытие никто из докторят не просится, и то хорошо. Я не люблю, когда врачи приходят ко мне на вскрытие. Вообще, им положено присутствовать, но они редко добираются. А если приходят, то как будто в цирк. Ой, а вот это что? А что с легкими? А сердце как? Меня это бесит.

А еще бесит, когда врачи не понимают, что видят, но активно оспаривают мои находки. Старые прожженные доктора смотрят на меня как на дуру, демонстрируют свой опыт в клинической медицине, утверждают, что я мало что понимаю, и склоняют меня к удобному им диагнозу. Но я непреклонна. В судебке мне за заведомо ложное заключение светит статья 307 уголовного кодекса. А в патане совесть не позволяет: с какой радости прикрывать чью-то задницу, когда своя голая.

10:00. Меня зовет регистратор судебки. Надеваю шапку и маску, беру перчатки, иду в судебкину секционку. Тело мне знакомо. Пацаны его уже разрезали и достали органку. Голову вскрывать не стали, начнут при мне.

Очень надеялась, что причина смерти у вчерашнего трупа не будет связана с головой. Но после вскрытия обнаружила черепно-мозговую травму. Она возникла прижизненно, от воздействия тупого твердого предмета либо при ударе о таковой. Эта травма и стала причиной смерти и квалифицируется как тяжкий вред здоровью. Уже представляю, как комитетчики будут пищать от радости из-за открывшихся подробностей.

11:30. Пацаны остались зашивать, а я пишу буквы. Надо сообщить всему комитетскому сборищу, что им предстоит поработать по статье 111 уголовного кодекса — причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть. И установить лиц, которые могли быть причастны к обнаруженной черепно-мозговой травме.

11:50. Вскрываю старых неинтересных бабок в патане. Одна — с циррозом печени и кровотечением из варикозно расширенных вен пищевода, другая — с ишемическим инфарктом головного мозга в теменной доле слева.

Хожу от стола к столу: вскрыв одного в патане, иду вскрывать в судебку, потом опять меняюсь. Иногда к концу рабочего дня все смешивается — и люди, и кони. Стараюсь все сразу записывать. В телефоне полно фотографий с работы: на память не всегда можно положиться.

Вскрываю тетку в судебке. Вероятнее всего, с алкогольной зависимостью, судя по тому, что печень обросла знатным гепатозом. Гепатоз — это такое метаболическое нарушение в клетках печени, в результате которого они изменяют структуру и перестают выполнять нормальную функцию.

А в случае с длительной алкогольной интоксикацией еще начинают накапливать жир. Печень при этом увеличена в размерах, дряблая на ощупь, желто-коричневого цвета, а на разрезе — со стертой структурой своего нормального печеночного строения. Если кто видел в магазине на витрине свиную или говяжью печень, знайте: точно так же по цвету, консистенции и текстуре выглядит здоровая печень человека — разница только в форме.

Потом вскрываю мужичка 34 лет от роду, который скоропостижно скончался дома, без очевидцев и на фоне полного благополучия. Мужик внешне не задохлик. Никаких болезней, которые могли бы спровоцировать быстро наступившую смерть, я не нашла, как и признаков травмы. От чего мог вдруг умереть такой молодой человек? Не иначе как поел или выпил чего-нибудь вкусного, например наркотиков… Или понюхал, лизнул, покурил…

Раз дырок в венах я не нашла, значит, скорее всего, вводили через естественные отверстия. Прошу санитаров взять анализы на общую химию. Судебные химики разложат кровь, мочу и желчь на молекулы и, если было отравляющее вещество, непременно определят его концентрацию. Будь это выпитая в день смерти таблетка анальгина или же, к примеру, 6-гидроксиморфин — метаболический продукт, специфический маркер употребления героина. Судебные химики мощны. Даже в гнилых трупах находят всякую отраву среди химических соединений, которые образуются при гниении.

13:30. Время пролетело пулей, а я так ничего и не сделала, ведь мои дела измеряются законченными документами. Буду доделывать акты до талого, ну или пока не умру от голода.

Переписываюсь с мужем. Он сменился, пришел домой, поспал и поехал кататься на мотоцикле. Завидую по-черному. У него после суток всегда отсыпной или выходной день.

Мы купили мотоцикл в марте, на день рождения мужа. Собрали все деньги, которые плохо лежали дома, добавили те, что подарили, немного посидели на хлебе и воде — и взяли новый голубой мотоцикл Эндуро. Никогда не видела мужа таким счастливым, как в день покупки! Глядя на него, тоже радовалась, как будто это мне купили то, о чем я всегда мечтала.

18:40. Жрать охота, нет сил терпеть. Собираюсь домой. Муж купил хлеба, сгущенки и рогаликов и тоже уже приехал домой. −450 ₽

19:10. Дома. Греем суп. Муж делится новостями, рассказывает, где был и как покатался. Котик ходит рядом, тоже хочет есть. Насыпаю ему сухой корм.

20:00. Ужинаем. Я запускаю посудомойку, муж убирает продукты в холодильник. Валяемся. Иногда вечером мы смотрим сериалы вроде «Мосгаза» — про расследования преступлений, полицейских или маньяков. Так или иначе, в сериале должен фигурировать судебный медик. Вот это семейка у нас…

Звонит свекровь, спрашивает, как у нас дела, не надо ли чего из домашних заготовок. Рассказывает, как осваивает парогенератор для уборки. Говорим про здоровье свекра, он недавно болел.

21:40. Хочу спать. Моюсь, сушусь и снаряжаюсь в кроватку. Потом муж моется. Залипаем в телефоны, показываем друг другу ржачные видосики.

23:00. Надо спать. Завтра обоим на работу…

Траты за день: 959 ₽

02:10. Просыпаюсь оттого, что мужу кто-то позвонил. Сквозь сон слышу, что речь о трупе. Все… Сон как рукой сняло. Сто пудов, через минуту позвонят мне. Так и есть, звонят из дежурки. С прискорбием сообщают, что у них убийство в деревне в 60 километрах от города. Радость-то какая! Это фиаско, братан! Это значит, что мы пробудем там до утра, если не до обеда. То есть рабочий день начинается в 02:10. И неизвестно, когда закончится.

Раз это деревня, на своей машине не уехать. То есть быстро не вернуться. Поеду на дежурной машине.

Муж подскакивает и быстро собирается. Ему надо прибыть раньше меня и провести оперативные действия. Кое-как привожу себя в порядок, глаза слипаются, но нужно выезжать. Надеваю самую плохую одежду, которую не жалко.

03:05. За мной приехали. У всей группы недовольные морды. Мы обычно не разговариваем в машине, потому что все дремлют, любую минуту используем для сна.

04:45. Приехали в злополучную деревню. Я уже привыкла, что преступления всегда совершают в бичевниках. Каких только не видела домов. Но всегда удивляюсь, как люди живут в этой грязи, вони и антисанитарии, в кучах грязного, вонючего тряпья, с мусорной свалкой прямо возле кроватей. Причем живут семьями, с детьми, иногда грудными. Этих людей не парит курс доллара, безработица, отсутствие нормального жилья и нехватка денег. Главное, чтобы на водку хватало.

Когда я вижу жалкое подобие кухонь в этих домах, я поражаюсь, что они едят. Продуктов нет никаких, зачастую на плите остатки какой-то вареной крупы. Рядом могут валяться очистки овощей, засохший хлеб, грязные банки с какой-то жидкостью. Рюмки, полупустые стаканы, грязные пустые бутылки, окурки, помойные ведра и измазанные ножи, за которые потом и хватаются недавние приятели в попытке решить конфликт.

А как эти люди ведут диалог, мама дорогая! Как только один из них открывает рот, так сразу становится заметна «недюжинная» эрудиция человека, «грамотность» речи, «начитанность и богатое воображение». Эти люди не могут без ошибок написать «С моих слов записано верно». Да чего уж там — не все свою фамилию написать-то могут.

Все постановления о назначении судебно-медицинской экспертизы начинаются одинаково: «Совместно распивали спиртные напитки… в ходе словесного конфликта… нанес несколько ударов кухонным ножом / топором / каким-то другим предметом (нужное подчеркнуть)».

На месте видим халупу. На крыльце курит изрядно пьяный мужик. Как выяснилось, владелец этого замка. Мужик утверждает, что к нему пришел приятель, они выпили. Потом приятель почему-то закашлял, захрипел и больше не встает. Мужик его не бил, ничего с ним не делал, просто тому стало плохо.

Захожу. В помещении, отдаленно напоминающем кухню, топится печь. На столе остатки закуски и выпивки. В нос сразу ударяет мерзотный запах теплой крови. Очевидно, что очень близко место побоища. И действительно, за печкой, на койке в положении полусидя находится еще один — неживой — мужик. У него очень бледные кожные покровы, одет в одни трусы. Голова низко наклонена, а на груди обширные подтеки темной, уже подсохшей крови. На полу большая лужа крови, которую лакает грязный беленький котик. Тут затошнило даже меня.

Так, героев драмы определили, начинаем работать. Я надеваю перчатки, закатываю рукава, внимательно смотрю, куда можно встать, чтобы не вляпаться. Криминалист фотает кухню, фиксирует все нужные детали и потом разрешает мне шевелить труп.

Опрокидываю труп на койку, он бухается на спину, и мне открывается красочная картина — зияющая резаная рана шеи. От уха до уха. Вот вам и причина смерти, господа!

Описываю трупные явления, трупные пятна, измеряю идиомускулярную опухоль. Это все поможет сделать вывод, когда наступила смерть. Труп теплый, смерть наступила не менее чем за два и не более чем за четыре часа до момента осмотра. А причиной смерти стала массивная кровопотеря от одиночной проникающей резаной раны шеи.

Пацаны, я все! Везите меня домой! А не тут-то было… Жулика, который курил на крыльце, тоже необходимо осмотреть. Пока я возилась с трупом, опера времени не теряли и уже по-свойски с ним побалакали. Он охотно рассказал, как дело было.

Они с приятелем выпивали с прошлого утра. Спали, просыпались и опять пили. Когда веселье было на грани кульминации, ныне мертвый товарищ не захотел покидать заведение. А хозяин начал недружелюбно выпроваживать гостя. Тот назвал хозяина то ли чертом, то ли петухом — а это обращение широко известно в узких кругах и носит чрезмерно оскорбительный характер. Хозяин обиду не стерпел, схватил нож и нелегким движением руки перерезал глотку гостю. Финита ля комедия!

Раздеваю жулика до трусов, осматриваю на наличие телесняков. Замечаю, что стопы у него в крови. Берем со следаком смывы. Жулик испачкался кровью, пока резал друга. А это, как бы вам сказать, неопровержимое доказательство его причастности к преступлению, если кровь со стоп совпадет с кровью убиенного. Тут же на листочке описываю осмотр жулика, опрашиваю его по судебно-медицински.

Муж все это время тоже крутился рядом: разговаривал с жульбаном и криминалистами, кому-то звонил, помогал мне вертеть труп, подавал перчатки, держал мою куртку.

Потом, когда все это закончится, муж поедет в отдел. Будет принимать участие в бесконечных допросах, определять меру пресечения жулику и заниматься прочими важными делами, которые необходимо выполнить при возбуждении дела по статье 105 уголовного кодекса.

Приехали труповозы, грузят тело. Планировала добраться в город с ними на катафалке, но уехала с мужем и мужичками, которые уже отработали на месте.

08:00. Я дома. Отличная была ноченька. Звоню на работу, предупреждаю, что буду на час позже: надо помыться и собраться, а в идеале и позавтракать.

Очень быстро принимаю душ, собираюсь, ем то, что нахожу в холодильнике, пью кофе. Так же спешно крашусь. Состояние так себе… А мне сегодня весь день работать в двух отделениях.

Звонят больничные доктора, докладывают об умерших пациентах, спрашивают о вскрытиях и причинах смерти. Отвечаю всем, что я еще не на работе, перезвоню позже. Тороплюсь еще сильнее.

09:15. Еду на работу. Мало того что из-за таких вылазок не спишь всю ночь и не можешь приехать вовремя, так еще и весь последующий день бежит впереди тебя. Я в такие дни ничего не успеваю. Как-то раз мы четыре ночи подряд ездили на криминальные трупы. Помню, я тогда даже завидовала мертвым. Смертельно уставала, совсем не виделись с мужем, только встречались ночами в заброшенных домах и загаженных квартирах, а потом разбегались. А когда в пятницу наконец-то появилась возможность поспать дома, муж позвонил мне после работы и предложил: «Давай набухаемся!» Приехал домой с бутылкой вина.

10:30. На работе. Времени на утренний кофе нет: надо вскрывать больничные трупы в патанатомии, а потом скоропостижные трупы в судебке. Задерживать выдачу трупов нежелательно: у людей же назначены похороны. Ритуалки гудят, подъезжают одна за другой, все расписано по часам.

Вскрываю, хожу от стола к столу. Забегаю в кабинет, что-то фиксирую на компе, что-то фотаю, чтобы не забыть. Отвечаю на телефонные звонки от врачей и комитета: им надо скорее вскрыть ночное тело, чтобы они могли вынести обвинение. Когда же это все закончится и я лягу спать…

14:30. Капец… Наконец-то можно идти домой. Даже не буду ничего заканчивать, я просто не могу. Злая как самка собаки, собираюсь домой, по пути покупаю продукты в супермаркете. −809 ₽

Не знаю, откуда такие цены. Даже на продукты местного производства они задраны. Хлеб — 59 ₽, молоко — 79 ₽. Алло, гараж! Почему все так дорого: квартиры, машины, бензин, еда, одежда, косметика, книги?

До сих пор не понимаю, как устроен внешний мир, экономика для меня — тьма собачья. Но несоответствие зарплат росту цен поражает.

Ладно мы, работающие люди. А как быть пенсионерам? Однажды в магазине сельхозпродуктов я видела, как одна бабулька ходила, смотрела на витрину с какими-то потрохами или куриными головами и ногами — в общем, каким-то самым недорогим мясом. В итоге ушла ни с чем, так и держа в руках сложенный пакетик для продуктов. Мне было жалко ее до слез. А так наверняка живет большинство стариков.

15:00. Я дома. О боги, сейчас лягу спать! Даже есть не буду, только попью чаю с тем, что найду в холодильнике. Хотя по уму надо бы на тренировочку, я уже давно не была. Но сначала спать.

17:30. Просыпаюсь разбитой и унылой, а это значит, что стопудово надо тащить себя на тренировку. Заодно и дурь выйдет. Мужа еще нет дома. Пишу ему, чтобы пожарил на ужин купаты. Грею суп, ем, варю макарошки на вечер и собираюсь на тренировку. Выезжаю в зал на машине.

19:00. Тренировка. Никогда особо не любила спорт. По сути, хожу туда насильно. Но после тренировки я чувствую себя невероятной молодцой, полной сил и энергии. Плюс надо блюдить фигуру, пока есть что блюдить.

Тренировка у нас групповая, делаем круговые силовые и кардиоупражнения. Занимаемся час. И это гораздо лучше, чем ходить одной в зал с тренажерами. Куча девок, нам весело и есть на кого равняться. −150 ₽

21:10. Я дома, муж тоже. Он уже пожарил купаты. Не хочу есть, но делаю салатик из оставшихся помидоров и огурца. Ужинаем. Разговариваем про нашу тяжелую рабочую долю, обсуждаем вызов. Муж изрядно устал. После ужина идет в душ, а потом залипает в телефон в постели и ждет, пока я угомонюсь.

Ставлю стираться одежду, в которой была на тренировке. Достану утром. Моюсь и сушусь.

23:00. Уже очень уставшая, ложусь спать.

Траты за день: 4780 ₽

06:00. Подъем. Майские праздники вносят свои коррективы, сегодня у нас рабочий день. Утренний туалет, душ — все как обычно.

Просыпается муж, завтракаем и расходимся по работам.

08:10. Я на работе, по пути купила молоко и печенье. −280 ₽

Сегодня день перед выходными, а значит, нужно вскрыть всех. Очистить трупный холодильник до донышка независимо от того, кого из покойников будут хоронить. К счастью, сегодня аншлага в морговском холодильнике нет. А вот после выходных будет беда-огорчение.

Помню, однажды мы вышли в понедельник и обалдели: за субботу и воскресенье в судебку поступило 19 трупов. Вскрывали их до 16:30. И о каком судебно-медицинском исследовании может идти речь, когда их столько! Я успевала только мельком глядеть, быстро резать и набирать органы в банку, а пацаны-санитары — зашивать, одевать и выдавать.

После таких невероятных поступлений валится большой объем допов, то есть дополнительных исследований трупов. Все акты надо закончить за три дня. Однажды я не успела, заведующая написала докладную руководству, меня чихвостили в хвост и в гриву и влепили выговор. Три месяца получала 12 500 ₽. У нас в бюро так наказывают сотрудников, которые плохо работают. Это называется посадить на гарантированную зарплату — она же оклад.

Мне было очень обидно. Я злилась на заведку. Не понимала, почему она так поступила, ведь прекрасно видела наплыв работы. Оказалось, она просто выживала меня, хотела, чтобы я уволилась — либо по собственному, либо по приказу.

09:30. Вскрываем. Сегодня четыре тела в судебке и три в патане. В судебке неприятный сюрприз: одно тело гнилое. Его будем вскрывать в последнюю очередь. Вообще, гнилые тела отталкивают не только адовой вонью, но еще и тем, что в них можно найти что угодно — от рубленой раны до пули.

Помню, вызвали меня как-то на труп. Лето, уже несколько дней стояла жара. Кто-то пожаловался на вонь в подъезде, приехали специальные люди, вскрыли квартиру, обнаружили труп. Вызвали полицейских, а потом и меня.

Было ясно, что труп лежит уже не первые сутки, но однозначно меньше недели. И все бы ничего — труп да труп. Но на балконной двери, на полу около нее и на примыкающей стене были отчетливо заметны брызги буроватой подсохшей и местами скукожившейся крови. Та-таань…

Стало понятно: смерть насильственная. Но где же дырка, из которой разлетелись такие брызги крови? С огромным трудом мне удалось обнаружить на гнилом трупе резаную рану шеи. Вот, собственно, потому-то и были брызги крови на балконной двери.

И началось веселье следственных мероприятий и оперативных действий. Полицейские взорвали весь дом обыском, допросили всех жильцов, у всех взяли отпечатки, изъяли вещдоки. Несколько недель искали днями и ночами, провели адовую работу и никого не нашли. А с каждым днем найти жулика становится все сложнее, если вообще возможно.

Так бы все и повисло, но однажды при очередном обходе дома один из оперов обратил внимание на входную дверь соседней квартиры. На косяке он заметил смазанное пятнышко, до боли напоминающее уже знакомые брызги.

Тут же изъяли смывы засохшего пятна на геномку. Оказалось, это пятно не что иное, как кровь убиенного. Иди-ка сюда, родной… К соседу, как вы понимаете, появились вопросики. Мужик был кремень, шел в отказ до последнего. Откуда клякса, не знает. С соседом не общался. Убивать не убивал. Он приличный человек, в чем его тут подозревают. И вообще он будет жаловаться.

Не выдержала натиска допроса жена подозреваемого. Та поведала следствию, когда ее супруг был у соседа, каков явился, как стирали окровавленную одежду и увозили топить в речке нож. Мужику ничего другого не оставалось, как писать явку с повинной. Вот такая история. Как в кино, ей-богу!

10:00. Работа идет своим чередом: вскрываю неинтересных людей, которые умерли своей смертью от разных болезней, среди которых всегда лидируют онкологические. У судебных медиков даже есть байка: «Не каждый доживает до своего рака». Якобы онкоболезнь рано или поздно настигнет каждого, просто до этого момента можно и не дожить. Я с этим не согласна.

За время работы в морге я поняла, насколько наш организм силен и одновременно хрупок. Во время болезни организм мобилизует все ресурсы. Если один парный орган выйдет из строя, второй будет до последнего компенсировать работу обоих органов, чтобы поддерживать жизнедеятельность организма. При этом без воздуха человек умрет за каких-то пять минут.

12:50. Справились с нашими пациентами. Гнилой труп оказался без сюрпризов, только оставил после себя вонь. Печатаю за компом. Периодически ко мне подбегают лаборанты, чтобы я подписала справки о смерти для родственников. Подписываю и возвращаюсь к своим документам.

Когда я вижу гнилые трупы, думаю о том, как эти люди жили. Неужели у них нет родственников, неужели они ни с кем не общались и ими никто не интересовался, раз не сразу после смерти спохватились? Так же сильно удивляюсь, когда труп не забирают из морга. Никому нет дела до умершего или попросту нет родственников — и человека хоронит спецслужба в необитом гробу, как безродного.

14:00. Звонит муж. Говорит, что нас пригласили на день рождения его коллеги к шести. Спрашивает, успею ли снять деньги на подарок. Отвечаю, что успею. Спорим о сумме: две тысячи мало, а пять — много. Сходимся на трех.

15:00. Надо бы скорее ехать домой. По пути снимаю деньги. Еще заезжаю на заправку «Газпрома». −1500 ₽

15:30. Я дома, еды нет, перекусываю бутербродами с сыром. Прибираю, навожу мало-мальский порядок. Потом прихорашиваюсь.

17:30. Приезжает муж, тоже приводит себя в порядок. Кладем деньги в конверт. За нами заезжает товарищ мужа, и мчим на праздник. −3000 ₽

18:00. Застолье. Мы достаточно редко попадаем на праздники. А тут сам бог велел! Виновник торжества собрал друзей и коллег в кафешке, отличная вечериночка. На мероприятии был ведущий, конкурсы и викторины, а закончился вечер танцами.

22:50. Возвращаемся после кутежа домой, подшофе и уморенные. Хорошо провели время, весело. Каждый раз после таких праздников грожусь мужу, что теперь будем отмечать дни рождения только в кафе. Но пока не получалось: то его, то меня дергают на вызовы.

Прошлый день рождения мужа мы отмечали дома, приглашали гостей. Для меня это было стихийным бедствием. Три дня готовилась, убирала, бегала по магазинам, закупалась и стояла у плиты. В итоге в день праздника хотела сдохнуть от усталости. Вот такая я плохая и негостеприимная хозяйка.

23:50. Помылись, ложимся спать.

Траты за день: 1650 ₽

10:00. Проснулась, валяюсь в кровати, залипаю в телефон. Муж спит. Сегодня у обоих выходной, каждый просыпается когда хочет.

Не спеша встаю, тащусь в ванную, затем на кухню. Готовлю себе кофе. Колдую над завтраком. Сделаю-ка оладушки и пшенную кашу.

11:30. Встает муж, завтракаем. Ничего не хотим делать, валяемся на койке с телефонами под телевизор. Потом вспоминаю, что дома шаром покати. Надо ехать в магазин и готовить, неплохо бы еще прогенералить.

13:00. Собираемся в магазин. Покупаем продукты. −1200 ₽

Заезжаем в пункт выдачи Wildberries. Мужу пришли туфли. Заказываем их уже второй раз, и опять прислали ту же пару, что мы заказывали, и в рваной коробке. Безобразие, и только.

14:30. Дома. Велю мужу не запускать робот, а включить большой пылесос, а еще поставить стирку. Приступаю к «любимому» делу — готовлю обед. Как всегда, долго вожусь. Чищу и варю картошку, жарю мясо и делаю салатик.

16:00. Обедаем. Потом муж убирает посуду. Я героически валяюсь на диване в телефоне, урывками пишу дневник трат. Кстати, это очень сложно. Не столько контролировать бюджет, сколько найти время. Только начну писать — меня донимают то звонками, то еще чем-то. А мысли прут, я за ними не успеваю. О многом хочется рассказать.

Потом мы с мужем меняемся местами. Мою пол, развешиваю белье.

17:00. Звонит свекровь, зовет в баню. Боже мой, конечно, поедем. У свекров небольшой домик за городом. Там есть все, что нужно: огород, банька, гараж. Это просто рай для деревенской души. Муж берет с собой в баню пиво. Я буду трезвым водителем. −450 ₽

19:00. На месте. Мы оба очень любим париться. Взяла с собой все свои скрабы и маски для тела и волос. Мажусь и моюсь всем подряд. Периодически выхожу из бани, остываю на улице и опять иду париться. Мы всегда проводим в бане много времени.

22:00. Мы дома. Разбираем сумки с косметическими пузырьками и сырыми вещами. Что-то стираем, что-то вешаем сушиться. Предлагаю мужу поесть, он отказывается. В гордом одиночестве доедаю салат. Потом смотрим вместе «Тень Чикатило» по телевизору.

23:30. Засыпаю, а муж еще смотрит сериал.

Траты за день: 0 ₽

11:30. Благодаря майским праздникам «все смешалось в доме Облонских» — сегодня опять выходной. Спали как сурки. Люблю такие дни, когда можно спать сколько хочешь и никуда не надо.

Все-таки собираю волю в кулак, встаю. Лень-матушка подсказывает мне просто пожарить яйца и не выдумывать лишнего. Покорно ее слушаюсь.

12:00. Просыпается муж, завтракаем. Сегодня едем к свекрам, будем шуршать по дому. Самое время оживать после зимы и начинать огородные дела.

13:00. Приехали. Уборка: выносим со свекровью все вещи из дома, моем, протираем, выбиваем, вытряхиваем и возвращаем на место. Зимой дом не используется, поэтому каждую весну его приводят в порядок. Тусуемся тут до самой уборки картошки.

Муж со свекром копаются в гараже. Носят туда-сюда машинную резину, моют ее, сушат, раскладывают по местам, возятся с машинами…

15:00. Свекровь кормит нас макаронами и котлетами. За обедом обсуждаем, как еще можно обустроить территорию. Свекровь хочет организовать у бани цветник и выложить дорожку из тротуарной плитки. Мальчики обещают все сделать.

Поели, продолжаем наводить порядок.

20:00. Вернулись домой. Едим пирожки, которые нам дали с собой. Глажу высохшее белье, подготавливаю вещи на завтра, муж ковыряет розетку в ванне.

21:00. Смотрим «Тень Чикатило». Затем водные процедуры и подготовка ко сну.

Завтра рабочий день. Сколько всего надо будет сделать? Какую ересь от коллег придется выслушать? Какие сроки нужно будет не проворонить? Так хочется в отпуск. Я устала, надоело работать в таком темпе. Вот бы уйти в декрет и на какое-то время забыть начальницу-самодура, откровенно глупых и ленивых работников, трупы и бесконечное печатание. Но надо зарабатывать.

Мечтаю, как уволюсь, уеду прочь из нелюбимого города и найду работу в другом бюро. Но покуда есть страшная кабала — ипотека, — рыпаться куда-то было бы опрометчиво. На новом месте у не меня получится так же подрабатывать. А лишаться нынешнего уровня дохода страшно… Поэтому сейчас бросим все силы на ипотеку, а потом муж выйдет на эмвэдэшную пенсию, и мы обязательно уедем в другой город, который мне понравится. Хотела бы, конечно, переехать в Калининград, но пока не представляю, реально ли это. А вдруг это придурь и я просто очарована после отпуска?

С момента написания дневника прошел месяц. Мы с мужем ушли в долгожданный отпуск, поехали в деревню к моей маме, помогали ей с садово-огородными делами. Мама решила в этом году разводить голубику, это оказалось хлопотным занятием. Я наконец-то выдохнула от работы, сменила обстановку, отдых пошел мне на пользу.

Внесли очередной платеж по ипотеке, заметно снижается ее срок. Того и гляди все-таки погасим. Ездили с мужем смотреть, как там строится наш дом. Уже делают наружную облицовку.

Планируем следующий отпуск осенью: я люблю это время года и хочу полететь куда-нибудь на самолетике!