Как я провалил проверку безопасности авиакомпании Эль Аль в аэропорту Домодедово

Я однажды пользовался услугами авиакомпании El-Al, и это было забавно. Шёл 2012 год, рейс Москва-Тель-Авив имел номер LY688. А восемь на иврите звучит как "шмоне". Из-за этого на весь аэропорт регулярно разносилось: "шмоне-шмоне".

С багажом проблем не возникло, но вот общение с сотрудниками авиакомпании как-то не заладилось. Всё дело в том, что после проверки багажа у El-Al есть "собеседование", где бдительные сотрудники пытаются узнать, сколько евреев у вас в роду и какую опасность для Израиля вы представляете: летали ли вы или ваши родственники на МиГ-23 или, может, едите ягненка в молоке его матери. По результатам этого собеседования происходит "цветовая дифференциация штанов": в загранпаспорт вклеиваются квадратики скотча зелёного, синего, оранжевого и красного цветов.

Мне вклеили оранжевый, что находится где-то между "нашли пояс шахида" и "в Египте подвешевал бомбы на МиГ-23 ". Чтоб лучше понять, насколько я завалил это собеседование: оранжевый вклеивается женщинам без еврейских корней, которые летят без сопровождения. После этого меня попросили сдать весь багаж и оставить при себе только вещи, которые могут понадобиться в первые восемь часов после прилёта.

Для счастливых обладателей красных и оранжевых квадратов сотрудники El-Al сделали в Домодедово "модель концлагеря" с немецкими овчарками, автоматчиками и колючей проволокой. Когда меня завели туда, на меня с сочувствием посмотрела молодая темнокожая женщина. Арабы смотрели с явным удивлением. Ко мне подошла киевлянка, ехавшая в Иерусалим каким-то сумасшедшим маршрутом, видимо, доказывавшим, что Земля плоская (Киев — Санкт-Петербург — Москва — Тель-Авив…) Она спросила, что их всех ждёт, но, услышав, что я такой же пленник, ограничилась набором антисемитских высказываний.

В общем, сидел бы я там и дальше, но тут таки появился, видать, очень важный сотрудник, судя по его выражению лица — никак не меньше, чем магистр ложи. Он с удовольствием обозрел загончик, и тут он увидел меня… Лицо его переменилось, он указал на меня пальцем и что-то закричал. К нему подбежал охранник. Главный что-то продолжал выкрикивать, показывать на меня, на свой нос, и всё это на таком отборном иврите, что я подумал, что у них есть, кроме "модельки концлагеря", ещё и другие — гора Голгофа или пряничный домик с растопленной печью.

Охранник взял палку с огромным диском на конце и подошёл ко мне. Он поднёс её к мои ногам и сказал, чтоб я немедленно переходил в зал для синих и зелёных квадратов. Покидая "концлагерь", я увидел, что темнокожая девушка смотрит на меня — и в её глазах я увидел надежду на освобождение…

Разумеется, никакое выбранное место мне не дали, но, в отличие от других "оранжевых" и "красных", меня посадили не в хвосте, а ближе к носу. Думаю, что по задумке службы безопасности авиакомпании, если "хвост" решит устроить бунт или соберёт бомбу из вещей, которые понадобятся в ближайшие 8 часов, самолёт сможет отлично продолжить свой полёт без хвоста.

Ну а объяснений, зачем везти людей, которых, скорее всего, по прилёте экстрадируют, у меня вообще нет, если, конечно, это не связано с лучшим балансом планет, и это намного дешевле, чем закачать балластом керосин.

Дальнейшую историю хвоста я не знаю — меня посадили впереди с мужчиной, в одной руке котрого был Талмуд, а во второй — израильская газета. Узнав, что я лечу в Израиль впервые, он очень расстроился, что делаю это так поздно, и сказал ещё до взлёта, что мне надо обязательно посетить Израиль второй раз, третий и вообще почаще там бывать.

Затем он мне сказал, что во время полёта можно отлично провести время — закачан новый сезон Симпсонов. Я ответил, что с английским языком у меня не особо, на что он ответил: "Но там же субтитры на иврите!" Когда я признался, что не особо у меня со всеми языками, он решил исправить недоработку школы, института и моих мозгов, отказывающихся воспринимать иностранную речь. Отложив Талмуд и взяв газету второй рукой, израильтянин начал мне показывать буквы и говорить, как какая называется.

Если учесть, что на обратном пути меня примерно так же пыталась научить языку уже другая попутчица, надо полагать, израильтяне верят, что надо выучить лишь буквы, а генетическая память сделает всё остальное минут за десять. По прошествии лет моя жена скачала себе приложение для изучения иврита, и, посмотрев ей через плечо, я увидел те же задания — назови букву, нарисуй букву.

Начали разносить обед. Мужчина посмотрел на печать кошерности на булочке и возмутился, что такого раввина он не знает, как можно в самолёте кормить людей не пойми чем. Стюардесса спросила меня, что я буду: рыбу или курицу. Я выбрал курицу и… почувствовал на себе взгляд соседа. Посмотрев на него, я увидел одобрение: он едва сдерживался, чтоб не обнять меня и расплакаться, сумев выговорить лишь, что выбор правильный, так как от этого неизвестного раввина вполне можно ждать, что принесут треску или минтая.

После еды я уставился в окно — за окном горели звёзды, внизу мелькали огоньки городов и дорог между ними. Огоньки и звёзды выстраивались в линии, они шли параллельно друг другу, пересекались и тут я понял, что самолёт уже давно едет по полосе. Меня ждало утро шаббата, где мне нужно было добраться до гостиницы, не зная иврита и имея на руках только карту без выпуклых цифр. Но это уже совсем другая история.