«Можно и самому отхватить»: арбитр КХЛ — о драках, травмах и судейских ошибках

Многие любители хоккея во время просмотра матча наверняка не раз ловили себя на мысли: «Что вообще происходит на площадке?»

Неудивительно: в правилах игры немало нюансов. Даже опытные болельщики не всегда могут объяснить, что такое неправильная атака, отказ играть с шайбой или гибридный проброс. Зато в этом прекрасно разбираются хоккейные арбитры. От их профессионализма зависит безопасность участников матча, зрелищность игры и объективность ее результата.

В таком динамичном виде спорта уследить за всеми игроками, грамотно и своевременно оценить их действия очень непросто. Поэтому на матч Континентальной хоккейной лиги назначается сразу десять судей. Четверо из них — два главных и два линейных, или лайнсмена, — присутствуют на площадке и непосредственно контролируют игровой процесс  .

Мы поговорили с судьей КХЛ Юрием Оскирко о том, как становятся арбитрами, могут ли у них быть любимчики и в чем главная сложность профессии.

Среди моих знакомых судей все — бывшие игроки. Кто-то закончил раньше, кто-то позже. Это большое подспорье в судействе: если ты занимался хоккеем, у тебя есть понимание игры, куда будут двигаться игроки и так далее.

Мой путь немногим отличается: играл в хоккей, окончил детско-юношескую спортивную школу в Ярославле, тогда это было «Торпедо», сейчас — «Локомотив», а в одиннадцатом классе с хоккеем завязал. Понял, что великого спортсмена из меня не получится, и решил сконцентрироваться на учебе.

Примерно в то же время мне предложили судить детские матчи. Я согласился и понемногу начал расти в профессии. Перешел на старших ребят, потом на молодежные команды — и все, карусель закрутилась. В 2008 году позвали судить первый сезон КХЛ. В лиге я начинал еще линейным арбитром, а главным судьей стал в 2013 году.

Арбитров назначают уже по ходу сезона. Учитываются многие факторы — не только профессионализм, но и родной город, например. Всех тонкостей я не знаю, этим занимается департамент судейства лиги. Соответственно, количество матчей у всех разное: кто-то может отсудить 20 игр за сезон, а кто-то — 60 плюс плей-офф.

За первые три месяца сезона-2023/24 я провел 36 игр, нагрузка большая. Команды КХЛ за этот же промежуток времени проводят примерно такое же количество матчей. В среднем интервал между играми — один-два дня. То есть отсудили — день на переезд. Но расписание стараются составить так, чтобы судьи отправлялись в поездку на несколько матчей сразу, потом могли вернуться домой на несколько дней — и снова на выезд.

В Кубке Гагарина работают далеко не все арбитры, их отбирают в зависимости от того, кто как отработал регулярный чемпионат. Если хорошо провел первый раунд, попадаешь в следующий. Конечно, каждый судья стремится попасть в плей-офф: кроме статуса самих игр это еще и признание твоей работы в нынешнем сезоне.

Думаю, какие-то предпочтения среди команд есть у всех арбитров: кто-то больше следит за конкретным клубом, кому-то импонирует определенный стиль игры. Даже если не говорить о фанатских пристрастиях, есть проблемные команды и те, которые, наоборот, очень приятно судить.

На домашние матчи судей в КХЛ почти не назначают — кроме Москвы, где много и клубов, и арбитров. Периодически могут выпустить местного линейного, но не более одного в бригаде. И дело даже не в том, что судья якобы будет подсуживать команде, в которой когда-то играл.

Даже если кого-то назначают на игру родной или любимой команды, это никак не влияет на судейство.

Мы не думаем, кто лучше или хуже, кто нравится, а кто нет. Мы выходим на лед и на два часа становимся беспристрастными, это наша работа. Для нас одна команда играет в темной форме, другая — в светлой. И все.

Когда нас назначают на конкретную игру, мы начинаем заниматься организацией: заказываем билеты, бронируем гостиницы — лига компенсирует эти расходы. Обычно четверка арбитров приезжает в город проведения матча накануне. Судьи вне площадки подбираются из числа местных специалистов, поэтому у них логистика куда проще.

В день игры распорядок, как правило, такой: все вчетвером завтракаем, днем обязательно прогулка, затем обед. Кто-то в первой половине дня спит, кто-то ходит в зал или в бассейн — но нагружается несильно, потому что вечером игра, а после зала выходить на лед тяжело.

Где-то за два часа до начала матча приезжаем на стадион, далее — сухая разминка, ледовая разминка и сама игра. После матча возвращаемся в гостиницу. Кто-то сразу отправляется домой или на следующую игру, а кто-то остается и уезжает утром.

Рутиной игра не становится: это наше любимое дело, любимая работа. Конечно, если отработать много игр подряд, усталость накапливается. Но это нормально: пару дней передышки — и снова рвешься в бой. Наоборот, тяжело бывает в межсезонье. Немного отдыхаешь от хоккея, а потом думаешь: «Эх, скорее бы уже новый сезон начался — опять судить, опять ездить по городам».

Летом мы самостоятельно поддерживаем физическую форму. Также до начала сезона проходят учебно-тренировочные сборы судей КХЛ, которые длятся около недели. На них изучаются нововведения в правилах.

В начале и конце сборов необходимо сдать нормативы и психологические тесты. При условии успешного прохождения всех испытаний с каждым арбитром заключают контракт на один сезон.

У каждого амплуа своя специфика. Главный судья контролирует игру, следит за хоккеистами и остальными судьями в бригаде. Он назначает и сообщает секретарю матча штрафы, засчитывает или отменяет взятия ворот. Его решение в случае разногласий считается окончательным.

Линейный судья фиксирует нарушения на линиях — положение «вне игры», проброс шайбы — и производит почти все вбрасывания. На льду все четверо делают одно дело — страхуют друг друга, стараются, чтобы игра прошла гладко.

Важная часть работы арбитра — умение грамотно расположиться на площадке. Нужно все видеть, но при этом не мешать игрокам и не оказаться на пути шайбы. Для этого существует методика судейства — как для линейных, так и для главных арбитров. Там все описано: где находиться в разных ситуациях, как встречать атаку, куда смотреть в первую очередь.

Еще у судей есть рации, чтобы общаться с коллегами и «передавать» игроков по полю. Например, один главный судья следит за перемещением шайбы, тогда второй в этот момент отвечает за другую зону, например пятак  . С годами все это отрабатывается, ты уже действуешь на автомате и лишний раз даже не думаешь, влево надо уйти или вправо.

Хоккей — контактный вид спорта. Даже у судьи не всегда получается уйти от борьбы. При этом наша защита заметно отличается от экипировки хоккеиста — она куда проще. В нас постоянно прилетают шайбы, врезаются игроки. В общем, синяки вообще не проходят. Недавно моему коллеге Сергею Беляеву шайба в лицо прилетела рикошетом. Пришлось наложить несколько швов, что-то с зубами было, но вроде бы все обошлось.

Линейных арбитров часто на вбрасывании подсекают. Без умысла, конечно, просто все игроки начинают одновременно бежать к шайбе, а судья физически не успевает отъехать — его сзади подсекли, завалили.

Когда я работал лайнсменом, мне пару раз резали руки. Стоишь под бортиком, а у команды смена  . Игрок выходит, перекидывает ногу через борт, коньком по руке задевает — рассечение. Однажды шайбой попадали в лицо, тоже зашивали губу. Но чего-то серьезного за время карьеры не случалось.

Обычно на каждую игру мы задаем определенную планку по удалениям исходя из того, кто, с кем и как играет. Есть команды более чистые, техничные. Если в матчах с такими коллективами и случаются удаления, то в основном технические, например из-за неправильного отбора шайбы. А бывают такие команды или игры, что чуть спичку подожги — и все полыхнет, начнутся драки. Тогда мы вынуждены наказывать за любую мелочь.

Бывает, что судьи вообще пропускают нарушения со стороны игроков. Я не оправдываюсь, но от этого никуда не денешься, — человеческий фактор. Хорошо, что со временем в спорт приходят полезные технологии и сейчас мы можем перепроверить какие-то нарушения на предмет большого штрафа по видео. Но идеальная ситуация — когда ты видишь момент с игры.

Для меня самые сложные нарушения — связанные с игрой высоко поднятой клюшкой и с атакой в голову. В обоих случаях нелегко увидеть касание: иногда клюшка пролетает молниеносно и вскользь — непонятно, задела лицо или нет. Здесь надо все свое мастерство приложить, чтобы правильно оценить, было нарушение или нет.

Допущенную ошибку уже не исправить. Судья не может принять решение в пользу потерпевшей команды в следующем спорном эпизоде. Если момент заигран — все, ты его забываешь и работаешь дальше.

Нельзя «ради справедливости» подсуживать команде, если до этого пропустил фол против нее. Уже потом, после игры или в перерыве, можно посмотреть видеоповтор эпизода, обсудить его с коллегами, проанализировать ситуацию. И сделать выводы: например, если бы я находился в другой позиции или был ближе к игрокам, мог бы это увидеть.

Вообще-то, драки в хоккее запрещены, за это полагаются штрафы. Но хоккей — очень мужской вид спорта, и на эмоциях могут случаться потасовки. Это часть игры, часть большого шоу, и многим она нравится. Я не вижу в этом ничего страшного. Но только при условии, что инициатива исходит от обеих сторон, а не так, что кто-то со спины налетел — это уже грязь. Очень часто после драки ребята даже руки пожимают, никто не вкладывает в это искреннюю ненависть.

Причины конфликтов бывают разные. Кто-то бежит заступаться за своего партнера. Бывает, что команда проигрывает и ей надо игру как-то переломить — драка одного хоккеиста с кем-то из соперников может завести весь коллектив. Бывали случаи, когда команда проигрывала 1:3 по ходу матча, а после потасовки забивала четыре безответные шайбы.

Конечно, дисциплинарный комитет может рассмотреть из ряда вон выходящие случаи, какие-то дополнительные санкции на игроков наложить. Если спортсмен дерется через игру, его могут дисквалифицировать и назначить денежный штраф. А если он обычно в потасовках не участвует, серьезных последствий не будет, — все закончится удалением.

Был случай, когда игрок «Барыса» Дамир Рыспаев на предсезонном турнире избил чуть ли не половину команды соперника — «Куньлунь Ред Стар». Его дисквалифицировали бессрочно  . Я не понимаю, зачем он это сделал при ничейном счете в начале матча.

Для этого тоже существует специальная методика. Разнимают драки линейные судьи, а главные стоят и фиксируют, кто на что «наработал». Главное — выбрать правильный момент, чтобы вмешаться.

Если идет «уборочная» — хоккеисты машут руками направо и налево, — разнимать их, конечно, никто не полезет. Так можно и самому отхватить. Арбитры ждут, пока драка утихнет. Когда один игрок уже упал, а второй лежит на нем сверху, судьи спокойно подъезжают и растаскивают их. Бывает и так, что хоккеисты подрались, встали, даже обнялись. Тогда понятно, что больше они драться не будут — иногда и по штрафным боксам сами разъезжаются.

Если завязывается массовая драка, линейные начинают отрабатывать по одной паре. Сначала выбирают тех, кто особо драться и не хочет, — они стоят в «обнимашках», то есть в клинче. Судьи их разнимают, каждого отвозят на скамейку оштрафованных. Затем переходят к следующей паре — и то же самое. В таких потасовках если одних растащить и оставить на льду, скорее всего, они опять сцепятся друг с другом или на них налетит кто-то другой.

Из года в год судьи находятся на площадке с одними и теми же командами и игроками. Мы многих хоккеистов и тренеров знаем лично, отношения уже перерастают формальный уровень. Бывает и такое, что с кем-то даже парой слов перекинешься во время игры.

С другой стороны, случается, что игрок или тренер недовольны тем или иным решением и ведут себя, мягко говоря, несдержанно по отношению к судье. В этот момент понимаешь, что они кипят, эмоции зашкаливают, смысла пытаться что-то объяснить никакого нет. Даже рот не успеешь открыть, тебе выскажут все: «Там пропустил, тут не дал, им такое простили, а нам нет». Но без перехода на личности, конечно, — такого у нас сейчас вообще нет.

Лучше в таких ситуациях подъехать к человеку через одну-две смены и спокойно поговорить. В большинстве случаев он уже забывает, что хотел сказать. Идеальный вариант — если что-то случается в конце периода. Говоришь тренеру: «Давайте пообщаемся после перерыва». Через 17 минут к нему подъезжаешь, а он уже улыбается.

Все это нормально, это эмоции — у игроков, у тренеров. Кому нельзя проявлять эмоции, так это судьям. Мы должны работать с холодной головой. Но при этом нужно среагировать на ситуацию, поговорить с участниками, чтобы все выдохнули.

Может, этого и не видно, но на самом деле нас не только критикуют. После игр, когда капитаны подъезжают на традиционное рукопожатие, они часто говорят: «Молодцы, парни, хорошо отработали». Бывает, и тренер где-то в подтрибунных помещениях подойдет и поблагодарит. Как недавно, например, Игорь Ларионов  после игры со «Спартаком» в Москве. Хотя его команда проиграла. Это и есть профессионализм.

Как говорится, доброе слово и кошке приятно. Но мы не ждем похвалы ни от тренеров, ни от хоккеистов, ни от болельщиков. Мы работаем не ради одобрения, наша задача — грамотно отработать игру, чтобы ни у кого не осталось вопросов или претензий. Результат, конечно, не бывает идеальным для всех. Но это хоккей, это жизнь.

Нас оценивают — сначала работу всей бригады, а потом индивидуально — сразу несколько органов: департамент судейства КХЛ и инспекторы Федерации хоккея России.

Процесс устроен примерно так: за каждой игрой закреплен видеотехник. Он сидит, смотрит матч, вырезает моменты, связанные с нарушениями, — подножки, задержки или эпизоды, где мы что-то упустили. Весь собранный материал он направляет в департамент судейства. Там эту папку открывают и решают: где судья поступил правильно, а где нет. Затем эта информация передается самому арбитру, чтобы он проанализировал свою работу.

Также на матче может присутствовать инспектор ФХР. Он, в принципе, делает то же самое: заполняет анкету на каждого судью, отправляет материалы в базу, а копию — в департамент судейства, где также оценивают работу арбитров. Именно этот орган всех нас отслеживает, у него есть полная информация о том, как ты судишь, как работаешь. Если необходимо, он вносит какие-то корректировки в наши действия или штрафует за ошибки.

Самое значимое событие для судьи на международной арене — судить финал Олимпиады. Чемпионат мира в этом смысле не так престижен, потому что проходит ежегодно. Если говорить про КХЛ, тут каждый мечтает судить финал Кубка Гагарина. Самое крутое — поработать на решающей игре финальной серии плей-офф.

В 2010 году мне довелось судить Олимпийские игры в Ванкувере. Тогда я был лайнсменом, и этот момент стал для меня апогеем карьеры линейного судьи. Я даже специально не переходил в главные арбитры до 30 лет: так мои шансы попасть на Олимпиаду были значительно выше. А вот поработать на матчах финальной серии Кубка Гагарина мне пока не довелось.

Главные судьи могут работать до 50 лет, а линейные — до 40. Хотя в исключительных случаях возрастной порог могут увеличить. Например, одна из легенд в нашей профессии — очень опытный линейный судья Сергей Шелянин. Ему уже 48 лет, а он до сих пор работает — и на весьма приличном уровне.

Но и свежая кровь в наш коллектив регулярно вливается. Каждый сезон на сборы приглашают молодых ребят — как линейных, так и главных судей. Потому что мы стареем, а на смену, как поется в песне, приходят честолюбивые дублеры.

Учитывая, какую длинную и интересную карьеру судьи проводят в хоккее, уходить из этой сферы никто не хочет даже на пенсии. Многие арбитры переквалифицируются в инспекторов и повторяют часть пути: работают сначала в молодежных лигах, потом переходят во Всероссийскую. Если все получается, становятся инспекторами КХЛ — теми самыми, которые раньше оценивали их.