Рабочий день ауди­тора, когда проверка закончилась в отде­лении полиции

Я работала руководителем внутреннего аудита в банке, и самые забавные истории происходили со мной в командировках.

Головной офис организации был в Москве, семь филиалов находились в разных регионах России. Я ездила в них каждые два-три месяца, длились поездки обычно чуть меньше недели — срок зависел от филиала, который мы проверяли. На досуге даже думаю написать о своих приключениях небольшую книгу.

В каждом банке обязательно есть подразделение внутреннего аудита. В зависимости от масштабов компании это может быть как отдел с большим количеством работников с разными направлениями аудита, так и один сотрудник, как в моем случае.

Основная задача этой службы — найти ошибки в работе до того, как их обнаружит регулятор — Банк России. Ее руководитель отчитывается перед советом директоров. Все подразделения организации обязаны раскрывать полную информацию о своей деятельности этому сотруднику, не мешать ему в работе и исполнять его указания. Обычно мы проводили плановые проверки — их график составляли на год вперед, но внеплановые тоже были, если что-то случалось.

Это надо понимать и принимать. Человеческая сущность отторгает контроль в принципе, а в работе, когда речь заходит о карьере и зарплате, отторжение внутреннего контроля достигает максимума. Сотрудники еще мирятся с проверками со стороны ЦБ, молча или вслух их проклиная, но с внутренним аудитором церемонятся меньше.

Для меня самая неприятная часть работы — ревизия кассы. Ее обязательно проводят по завершении операционного дня, когда зафиксировали остатки на балансе.

В моей практике только однажды по результатам проверки обнаружилась недостача, тогда история закончилась уголовным делом. Чаще мы находим ошибки, которые связаны с недостатками в оборудовании кассы, в работе с ветхими банкнотами, с неправильным хранением денег и неверным распределением обязанностей ответственных лиц.

Ревизию я не люблю, потому что деньги реально плохо пахнут, вне зависимости от способа их получения. В жизни такого запаха я больше не встречала. Причем хуже всего воняют евро. Если прибавить к этому закрытое помещение хранилища без окон, нервозность со стороны материально ответственных лиц, процесс становится максимально неприятным.

Хорошо, что основную работу по пересчету и отбраковке поддельных купюр выполняет техника, так как деньги бывают грязные, а считать их приходится без перчаток, иначе они липнут к рукам.

Мы поехали проверять наш филиал в Санкт-Петербурге. В командировку я обычно брала с собой двух сотрудников из отделов, которые не связаны с проверяемым подразделением, чтобы не было конфликта интересов.

То, что ревизия станет забавным процессом, стало понятно прямо на входе в хранилище, где мы увидели торчащий из замка ключ. По правилам отпирать дверь обязаны два ответственных лица разными ключами. Там два замка — если одного хранителя ключа не будет, хранилище не откроется.

Оказалось, что ушко ключа, который уже был вставлен в скважину, обломилось. Вынимать его надо было при помощи плоскогубцев, но всем было лень, поэтому он всегда торчал снаружи.

В шоке мы переступили порог. На полу сразу наткнулись на спортивную сумку, которой там не должно быть: хранить посторонние предметы в хранилище запрещено. Главный бухгалтер, не моргнув глазом, пояснила, что неудобно носить деньги в руках, поэтому носят в сумке. И все бы ничего, в сумке или тележке деньги носить можно, но оставлять ее тут же нельзя. В кассовой зоне — пожалуйста.

Постепенно я начала понимать, что для сотрудников филиала требования ЦБ — нелогичные и необязательные бумажки и они искренне считают, что и для меня это так. Обычно работники думают, что соблюдение требований — лишняя, бесполезная нагрузка, но такое мнение у них бытует только до первой проблемы.

Ревизия прошла успешно. Все деньги были на месте копейка в копейку. Облегченно вздохнув, мы перешли в кассовую зону. Здесь скучал одинокий кассир. По ту сторону окошка мелькало напряженное лицо директора филиала.

Началась стандартная процедура осмотра кассовой техники: проверяли ее работоспособность, сопоставляли инвентарные номера, спрашивали о мерах защиты — ничего нового или нестандартного. Но кассира это привело в состояние, близкое к панике.

Думаю, основная заслуга в нагнетании ужаса принадлежит директорам филиалов. Между проверками они ощущают себя как местные князья в период феодальной раздробленности. Здесь их власть и закон, поэтому к нашему приезду они пугают своих вассалов, чтобы те не говорили лишнего.

На самом деле говорить там в основном и не о чем, все операции и так находятся под контролем головного офиса — их просматривают сотрудники финансового мониторинга. Если и можно как-то накосячить, то последствия этого не такие уж и серьезные. Исключение — преступный сговор, но в моей практике такого не встречалось. Все ошибки делали не корысти ради, а исключительно по глупости и в надежде на авось.

Кассир от наших вопросов был в ужасе: начал двигать оборудование, что-то поднимать и переставлять, предметы стали падать, все суетились. В общем, мы решили завершить эту экзекуцию.

Пошли на рабочие места. Теперь мне надо было документально зафиксировать все произошедшее. По каждой проверке мы пишем акт, где указываем, на основании каких нормативных документов проводили проверку, каким методом, что проверили и где нашли ошибки или недочеты, в конце даем рекомендации по их устранению.

С филиалом контакт после этого не заканчивается: надо согласовать сроки исправления замечаний и контролировать процесс. Это самый бюрократический этап — тоже нелюбимая часть моей работы.

Через несколько минут я услышала какой-то шум у входа в банк. Оказывается, к нам приехал наряд полиции. Люди в бронежилетах и масках с автоматами наперевес произвели на меня должное впечатление. Дальше ситуация становилась все более захватывающей.

Как оказалось, в суматохе кассир нажал на тревожную кнопку, сработал сигнал вызова полиции. После этого все мы подверглись тщательному допросу. С заведующей кассой и кассиром сотрудники полиции разговаривали отдельно, тестируя, не находятся ли они под нашим давлением, в порядке ли их поведение. Потом работники филиала писали объяснения за ложный вызов.

Сотрудники филиала искренне не понимали, как так вышло, а я дополнительно получила по шее от руководства за этот факт. Вызов полиции — это всегда ЧП, и наша служба безопасности не обрадовалась такому развитию событий.

Обычно после проверок вечером мы куда-нибудь выбираемся с коллегами, чтобы снять стресс, так как мероприятие это неприятное. Но в тот раз вместо театра, куда планировали сходить, мы провели вечер в полиции. Тоже, конечно, перформанс с нами в главных ролях. Пришлось ехать в отделение, чтобы составить протокол и рассказать свою версию случившегося. Хорошо, что обстановка была вполне дружелюбной.

Вот так незабываемо прошел мой обычный день внутреннего аудитора.