«Сочувствую каждому — это моя прошивка»: как я лечу бездомных людей

С 2018 года я помогаю бездомным людям, а с 2024 стала с ними работать.

Я терапевт в АНО «Благотворительная больница» — это некоммерческая организация, которая помогает бездомным, беженцам и людям без гражданства. Примерно каждый десятый мой пациент — мигрант. Часто у них нет не только российского паспорта, но и документов родной страны.

В нашей больнице вся помощь бесплатна и не задают лишних вопросов, а для людей в трудной жизненной ситуации это самое важное. Расскажу, почему я выбрала такую работу и что кажется мне самым трудным.

Я родилась в небольшом городке Полярные Зори в Мурманской области в 1997 году. Мое детство прошло на севере, где почти всегда холодно. Мы с родителями жили в доме, в котором была открытая парадная. Туда заходили греться бездомные люди — порой пьяные, окровавленные. Некоторые спали в подъезде.

Мама всегда относилась к ним с сочувствием. Она без вопросов подавала деньги на улице, и я привыкла к тому, что люди без жилья и документов — такие же люди и заслуживают человеческого отношения.

В 17 лет я окончила школу и переехала в Санкт-Петербург, где поступила на факультет международной журналистики в СПбГУ. Выбрала эту профессию, потому что всегда хотела путешествовать, фотографировать людей и делиться их историями. Проучилась там полтора года, и мне стало скучно.

Я думала, что делать дальше. Однажды ехала в метро и увидела, как человеку рядом со мной стало плохо. И я почувствовала, что могу кому-то помочь. Я побежала к «аквариуму» у эскалатора, где сидят сотрудники метрополитена, и позвала на помощь. Человеку вызвали скорую, а я подумала: пойду в медицинский, чтобы спасать попавших в беду.

В 19 лет я поступила в СЗГМУ имени И. И. Мечникова в Петербурге и проучилась там шесть лет. Год работала врачом-терапевтом в государственной поликлинике, еще год — в частной.

Еще подростком я увлеклась фотографией. Причина банальна: вокруг красиво, и мне было обидно, что это вот-вот исчезнет и никто не увидит. С 2018 года снимала все вокруг, после — людей на улице и в других общественных местах.

Сейчас больше всего люблю социально значимые репортажи или творческие съемки ради эстетики. На них, к сожалению, не хватает времени и запала, но фотоаппарат всегда со мной.

В 2022 году я стала волонтерить как фотограф в «Ночлежке»  . Я снимала в палатках для сна и пунктах обогрева, посещала приюты и ездила с Ночным автобусом, на котором развозят еду. Мне это нравилось. Было много забавных моментов. Например, один благополучатель просил его не снимать. Спустя две минуты диалога он уже позировал на кафеле на шпагате.

В «Ночлежке» я узнала о Благотворительной больнице — команде медиков-волонтеров, которые выезжали на улицы Петербурга и помогали людям без жилья и документов. Они посещали приюты, заглядывали в заброшенные здания, а также ездили по улицам и вели прием в специальном оборудованном автомобиле — Мобильной клинике  .

В декабре 2022 года я написала ребятам из Благотворительной больницы, что хочу быть волонтером. Пиар-менеджер проекта Алена Демина позвала меня пофотографировать в Мальтийский приют  . Я увидела, что у одного из постояльцев сильно отросли ногти на руках. Подумала: ему же неудобно что-то взять, дотянуться, суставы сведены. Нашла у кого-то маникюрные ножницы и постригла ему ногти. Алена посмотрела на меня и сказала: «Наш человек!»

В феврале 2023 года проект запустил сбор миллиона рублей на платформе «Планета-ру», чтобы открыть Благотворительную клинику на Балтийской улице. В ней могли бы принимать бездомных людей, беженцев и мигрантов. Уже к апрелю собрали 2,2 млн рублей.

В октябре я пришла на открытие клиники как фотограф-волонтер. Там специалисты проекта делились своим опытом и учили оказывать первую помощь. Было очень любопытно. Меня восхищало, как врачи в машине размером с маршрутку перевязывали язвы и назначали терапию человеку, который употребляет тяжелые наркотики.

В декабре я пришла в клинику уже врачом-волонтером — принимала пациентов как дежурный терапевт. Через пару месяцев меня пригласили в штат. Я была очень рада: обычная работа в поликлинике мне бы быстро наскучила.

Я принимаю пациентов с понедельника по пятницу с 10 до 18 часов. Когда я только начинала работать, к нам приходило в среднем семь-восемь человек в день. Тогда я размышляла: неужели всегда будет так скучно? Теперь же думаю: как же много людей! На ноябрь 2024 года я принимаю 25—30 пациентов ежедневно.

Вместе со мной в больнице работает администратор, две медицинские сестры и врач-травматолог. Также у нас есть волонтеры, их число меняется от месяца к месяцу. В ноябре 2024 года их восемь: два офтальмолога, невролог, врачи ЛФК и УЗИ, дерматолог и два гинеколога.

Наши пациенты — люди с сердечно-сосудистыми проблемами, сахарным диабетом, различными ранами. Мы назначаем и бесплатно выдаем им лекарства. Тестируем на социально значимые инфекции — ВИЧ, гепатит и сифилис, предлагаем вакцинироваться. Для женщин доступна гинекологическая помощь. Также у нас можно получить очки, костыли, а главное — заботливое человеческое отношение: как мы говорим, «таблетку для души».

Мы оказываем не только медпомощь: наши пациенты спрашивают, как восстановить паспорт или полис, где переночевать, где поесть или получить одежду, как устроиться на работу. Чаще всего нерезиденты не знают самых простых вещей. Я, другие сотрудники и волонтеры рассказываем, как сделать следующий шаг, даем рекомендации — и это не менее важно, чем работа врача.

Также у нас есть волонтер-соцработник. Он помогает пациентам восстановить документы, встать на учет в «Центр СПИД» для получения терапии, сопровождает в другие медицинские и социальные учреждения, в том числе — на реабилитацию от алкогольной или наркозависимости. Мы можем направить пациентов на дообследование, лечение и госпитализацию. Если видим угрозу жизни человека, вызываем скорую.

Так, у меня был пациент Гулон Гао, который представился как Петр. Он приехал из Китая в Россию 30 лет назад, как он выразился: «Когда еще Ельцинь биль». Он знал русский и более-менее на нем говорил, но плохо понимал. Мы общались с ним через гугл-переводчик.

Гулон Гао жаловался на сильную слабость и тошноту, ему было тяжело ходить. Мы взяли анализ крови и выявили крайне низкий гемоглобин: 40 г/л при норме у мужчин от 130. В таком случае необходимо переливание крови. Мы вызвали скорую помощь, и Петра госпитализировали с подозрением на желудочно-кишечное кровотечение и злокачественную опухоль.

В стационаре пациента пролечили, и его состояние улучшилось. Там же ему сделали биопсию  пищевода и подтвердили, что это не онкозаболевание. Когда увидела результат, закричала от радости. На приеме долго объясняла Петру, что ничего плохого не обнаружено — снова через переводчик. Больше он не приходил.

Около 70% пациентов посещают нас регулярно, примерно 30% обращаются за разовой помощью, поэтому их дальнейшую судьбу мы не знаем. Но некоторые истории запоминаю надолго. Например, 20-летняя Малика приехала в Россию из Киргизии вслед за мужем на заработки. Годовалую дочь супруги оставили с бабушкой на родине. Уже в Петербурге семья узнала, что ждет второго ребенка.

Малику мучил сильнейший токсикоз, она почти ничего не ела. Женщина работала по гражданско-правовому договору и не имела права на полис ОМС, поэтому обратилась к нам. Мы провели обследование, проконсультировали и дали ей с собой препараты для уменьшения симптомов токсикоза. Она тоже больше не обращалась.

Еще у нас был пациент Руслан, который приехал в Петербург на заработки из Беларуси. Он потерял документы, лишился работы и с 2022 года периодически обращался за помощью в нашу Мобильную клинику. Прошлой зимой мужчина обморозил ноги. Мы каждый день делали перевязки, но поняли, что без операции не обойтись.

Прооперировать Руслана планово без гражданства и документов было невозможно, и мы обратились к коллегам из «Ночлежки». Они помогли нашему пациенту получить в белорусском консульстве временные документы, чтобы он мог вернуться на родину. Волонтеры клуба православной молодежи «Кинония» собрали деньги и купили билет на поезд. Руслан уехал в Беларусь весной 2024 года. Надеюсь, ему удалось восстановить документы и попасть на операцию.

Недавно обратились мама с сыном, которые приехали в Россию из Узбекистана. Документов у них не было. В их семье было много эпизодов физического и психологического насилия. У женщины я диагностировала комплексное посттравматическое стрессовое расстройство — панические атаки и депрессию. Я назначила антидепрессанты, и ей стало полегче.

У парня из-за мочевой инфекции долгое время болела поясница. Анализы ничего не выявили, но я поставила диагноз и назначила терапию по клинической картине. Через три дня он пришел на повторный осмотр и сказал, что лечение помогло. Он ушел от нас счастливым, и я была очень рада.

Для меня Больничка, как мы называем Благотворительную больницу, — самое мягкое и комфортное место для врачей и пациентов из всех медучреждений, что я видела. Здесь хорошие условия, есть все необходимое оборудование, а если чего-то не хватает, это быстро закупают.

Мы делаем так, чтобы пациенты чувствовали себя в безопасности: не принуждаем к каким-то действиям, не давим, не задаем лишних вопросов. Можем аккуратно пошутить, чтобы снизить напряжение. Они привыкают к нам, иногда приходят просто так и говорят: «Я соскучился».

У меня нет брезгливости. Мне неважно, во что человек одет, давно ли он мылся и какие у него раны. Мне не нравятся грубость, хамство и хабальство, но в нашей больнице такое бывает редко. Здесь посетители скромные и благодарные.

По работе я сталкиваюсь со множеством трагичных историй, и это тяжело. Даже радуюсь, когда приходит пациент с обычным насморком или больным горлом. Я не умею абстрагироваться от человеческой боли и сочувствую каждому — это моя прошивка.

В первые месяцы было особенно трудно. Я заканчивала работу и продолжала думать о моих пациентах.

Теперь я стараюсь оставлять работу на работе, отвлекаться и отдыхать. Люблю просто созерцать — смотреть на красоту города и природы. Напоминаю себе, что на работе принимаю такие вызовы, что мне море по колено и горы по плечу. И чувствую радость, когда вижу людей, которым удалось помочь.

Моя мечта — стать детским психиатром. Мне интересно наблюдать за работой сознания. Также это хорошая профессия для сочувствующих: за длительный прием можно глубоко погрузиться в личность пациента.

Но заниматься со взрослыми не готова — кажется, это слишком сложно и безнадежно. Хочу работать с детьми и бороться за их право на детство, а еще — против стигматизации. Буду объяснять, насколько хватит сил, что с людьми нужно быть бережным.

Планирую пойти учиться по специальности в один из петербургских вузов. А еще хочу и дальше развиваться в съемке, в декабре 2024 года иду на курс по документальной фотографии.