Я помогаю подростку из детского дома

Я достаточно давно взяла за привычку направлять на благотворительность небольшие суммы с премий, стараюсь делать это регулярно. За 2022 год получилось около 25 000 ₽. Сдаю кровь, но часто получаю отвод из-за низкого гемоглобина.

В середине 2022 года задумалась, как могу поучаствовать более адресно и лично, и решила посмотреть фонды на сайте «Нужна помощь». Наиболее близким по духу показался фонд «Старшие Братья Старшие Сестры» (https://www.nastavniki.org/), и я отправила заявку. НКО организует работу волонтеров-наставников, которые взаимодействуют с подопечными из детских домов или как их сейчас называют — центров содействия семейному воспитанию.

Со мной провели интервью, в котором спрашивали о моем детстве, случаях физического или иного насилия. Так они, по всей видимости, пытались оценить психологический портрет. Далее я собрала документы о несудимости, из психоневрологического диспансера, анкеты и флюорографию, прошла двухдневный тренинг с такими же будущими наставниками и через месяц познакомилась с «младшей». От момента подачи заявки до встречи прошло четыре месяца, но это скорее связано с летними каникулами.

Дети в детских домах сыты, одеты и находятся под чутким присмотром воспитателей — по крайней мере, это я увидела на примере Санкт-Петербурга и одного конкретного центра. Традиционно благотворители заваливают ребят подарками на Новый год, эпизодически появляются волонтеры, но вместе с этим у детей нет значимых взрослых в жизни, практически отсутствует мотивация, и очень много шансов на криминализацию в будущем.

Фонд «Старшие Братья Старшие Сестры» (мой друг смеется, что это скорее Старшие сестры Старшие сестры, потому что мужчин-волонтеров — около 10%) подготавливает наставников, которые общаются с детьми минимум год на еженедельной основе. За такой период формируются привязанности, и наставник может повлиять на жизнь ребенка, научить новому, показать профессиональные перспективы и банально выслушать.

Со своей подопечной, назовем ее А., я общаюсь уже три месяца. Она социальная сирота — их с братом изъяли из семьи пару лет назад из-за печальных питерских проблем. Она достаточно умная, с типичным подростковым флером ангста, постоянно со всего «кринжует». Мне кажется, эмоционально она все-таки много младше своих лет.

Мы вместе гуляем по паркам и интересным местам, готовили пиццу. Я не очень проницательная, но стараюсь ее выслушивать и обсуждать насущные проблемы. Чувствую, как постепенно выстраивается доверие, как она старается довольно по-детски порадовать меня оценками. Если в начале нашего общения она категорически была против высшего образования, то сейчас уже планирует сдавать ЕГЭ, который объективно не будет для нее сложным.

В первый месяц общение с А. принесло больше тревог, чем радости. Я переживала, чем мы займемся на следующей неделе, в какое место ее отвести, чтобы не было скучно. Потом расслабилась и поняла, что гораздо важнее простое общение, и нет нужды каждый раз идти в театр, музей или выставку, что подросткам не всегда бесконечно интересно. Еще мой тренер спросил, почему я не «взяла» маленького ребенка, ведь их «еще можно поменять», на что у меня осталось только немного глухой злости.

А. уже заняла место в моей жизни, мы всегда на связи, она рассказывает о событиях из школы, показывает свои тик-токи и смело возмущается тому, что ей не по душе.