«Не могу смотреть, как исчезает наследие»: 3 рассказа о сохра­нении истории городов и сел

По данным общественного движения «Архнадзор», с 2010 по 2022 год в одной только Москве было утрачено 270 исторических объектов.

Немало горожан и жителей сел стараются сохранить наследие мест, где они родились и живут. Три читателя поделились, как восстанавливают многовековые усадьбы, памятники деревянного зодчества, борются за судьбу печей, плитки и других деталей домов. Они объяснили, почему это делают и как браться за работу, даже если нет опыта.

Я живу в Нижнем Новгороде и люблю этот город. До 2019 года работала журналистом, часто освещала стройки и проблемы культурного наследия. Например, снимала репортажи, как собирались сносить исторические дома, чтобы проложить новую ветку метро или полотно дороги.

В 2015—2017 годах власти города хотели снести памятный дореволюционный доходный дом Скворцовой 1891 года  . Хозяйка усадьбы сдавала квартиры внаем, а затем продала дом. После революции здание национализировали и разделили на коммунальные квартиры — их приватизировали в 1990-х годах. Люди жили там, пока их не расселили в конце 2017 года из-за аварийности здания, которое власти решили снести.

Дом стоит в сердце Нижнего, на улице Короленко, 18 в квартале церкви Трех Святителей. У этого района богатая история: на Короленко, 11 жил Максим Горький, там он работал над пьесами «На дне» и «Мещане», поэмой «Песня о Буревестнике». Неподалеку обитал писатель и правозащитник Владимир Короленко.

Мы с единомышленниками-градозащитниками решили почистить и отремонтировать фасад Короленко, 18. Хотелось показать городу и жителям: не обязательно в очередной раз все сносить — можно найти дому новое применение.

Мы получили в правительстве Нижегородской области все необходимые согласования для ремонта здания, и в 2018 году открыли первый сезон фестиваля восстановления исторической среды «Том Сойер Фест»  . Для этого создали в соцсетях группы «Том Сойер Фест Нижний Новгород», где рассказывали о наших планах и приглашали добровольцев.

В городе ничего подобного в те годы не происходило, поэтому мы ощутили, что фестиваль словно объединил всех неравнодушных к судьбе Нижнего. Нас поддержали власти, СМИ, городские паблики.

Мы составили график работ и звали в соцсетях добровольцев присоединиться к нам в будни и выходные дни — всего удалось привлечь около 200 волонтеров. Также создали чат координаторов, чтобы оперативно решать все задачи. У нас сложилась сильная команда: Нина Ершова, Анна Давыдова, Антон Один, Михаил Иванов, Никита Гамзюль и другие единомышленники. Один работал в сфере строительства, второй в СМИ, третий был опытным организатором мероприятий.

Вместе с волонтерами мы взялись за покраску и грунтовку фасада, очищали двор от мусора. Часть работы — ремонт цоколя, установка декоративных элементов взамен утраченных — была нам не под силу, и мы пригласили рабочих. Всего на оплату их труда и недостающих материалов требовалось 630 000 ₽.

Чтобы собрать их, мы обращались к партнерам и принимали пожертвования на благотворительных экскурсиях. Мы проводили прогулки по кварталу церкви Трех Святителей: рассказывали, в каком доме жил Максим Горький, как его друг Федор Шаляпин распевался с балкона дома, привлекая местную публику.

Оказалось, что в одном из зданий с рождения жил Святослав Агафонов, под руководством которого в советские годы был восстановлен Нижегородский кремль. До революции 1917 года многие дома были доходными, владельцами которых были госслужащие, мещане и зажиточные крестьяне со своими интересными судьбами и образом жизни.

Нам удалось восстановить доходный дом снаружи за месяц. На закрытии первого сезона фестиваля власти передали нам ключи от дома на Короленко, 18 и сказали, что важно продолжить дело. Требовалось отремонтировать усадьбу еще и изнутри и подумать о восстановлении других домов в квартале церкви Трех Святителей.

Мы согласились и навели порядок внутри здания: выбросили ненужную мебель и мусор, намыли окна, двери и полы, провели дезинфекцию и косметический ремонт. На чердаке, в подсобках и в комнатах нашли много предметов прошлого: личные вещи прежних жильцов дома, утварь начала 20 века, архив журналиста-фронтовика, дореволюционные бутылочки, мебель и пару монет. Дело в том, что перед расселением жильцы дома унесли не все. Еще мы отыскали фотопленку с красивыми панорамами Горького  .

В 2019 году мы открыли в доме выставку артефактов «Встреча историй». Любой мог прийти, посмотреть на необычные экспонаты и оставить небольшое пожертвование. Градозащитники и жители квартала приносили находки из собственных коллекций, например керосиновые лампы 19 века, швейную машинку «Зингер». С тех пор мы ищем предметы во время работ и показываем их на наших выставках, чтобы о фестивале узнало больше жителей города.

Дом на Короленко, 18 притягивал все больше нижегородцев и туристов. Мы порой собирались там и обсуждали планы на новый сезон фестиваля. Вместе с тем нижегородские градозащитники инициировали госэкспертизу в области охраны культурного наследия. По ее итогам практически все деревянные дома в квартале церкви Трех Святителей признали объектами культурного наследия, что защитило их от сноса.

Сначала на волонтерство на фестивале у меня уходило по 10—13 часов в неделю. Каждый день из редакции и в выходные я бежала на Короленко, 18, координировала работы, общалась с жителями и краеведами, впервые сама водила экскурсии. Сейчас уделяю этому около трех часов в неделю, время уходит и на публикацию постов — более шести лет я веду соцсети проекта как волонтер. Параллельно работаю пиарщиком в обособленном подразделении АНО «АСИРИС»  «Управляющая компания „Заповедные кварталы“»  .

На январь 2024 года на счету «Том Сойер Феста Нижнего Новгорода» уже восемь отремонтированных доходных домов и усадеб. Еще мы поставили деревянные заборы по периметру трех домов, воссоздали кирпичную стену в Саду кино на Новой улице, а в 2022 году восстановили окно из стеклянных кирпичей Фальконье в стене на Короленко, 17.

Фестиваль проводится весной, летом и осенью: мы объявляем мероприятия, например субботник в усадебном саду, и зовем желающих в группе во «Вконтакте» и через СМИ. У нас сложился костяк примерно из 30 добровольцев, которые приходят всегда, в любую погоду и на любой объект.

Новенькие волонтеры могут присоединиться в любое время, даже в середине фестиваля. Мы добавляем их в закрытый чат в «Телеграме». Не нужно приносить свои инструменты, мы сами выдаем всю экипировку и материалы, которые находим силами партнеров.

Перед ремонтом проводим инструктаж — например, как правильно держать щетку и чистить ею старую краску. Если понимаем, что человеку можно доверить болгарку, учим держать ее под правильным углом, объясняем, какое время ее использовать, чтобы она не перегревалась. Поначалу даем задачи на земле или на уровне первого-второго яруса лесов, а наверх поднимаются опытные волонтеры.

Мы берем расписку со всех добровольцев, что они несут ответственность за свое здоровье. Я всегда спрашиваю, хорошо ли человек себя чувствует, прошу не стесняться и говорить, если что-то беспокоит. Мне важно, чтобы людям было комфортно.

Для меня особенно трепетно приходить на фестивали, потому что я встретила здесь свою любовь. Я познакомилась с реставратором и координатором Никитой Гамзюль в 2018 году в день открытия первого «Том Сойер Феста». Мы периодически виделись в течение года и затем начали встречаться. Нас объединила страсть к культурному наследию: мы вместе ходим по заброшкам и историческим домам в Нижнем. В 2020 году мы поженились и у нас родилась дочка.

Здорово, когда волонтеры собираются сами в свободное время, играют в настолки в ремонтируемом доме, общаются. Я считаю, что люди не должны только работать и спасать — важно налаживать горизонтальные связи, обсуждать совместные проекты. Мы создавали «Том Сойер Фест», чтобы влюблять других в культурное наследие и создавать сообщество единомышленников.

Я бы не хотела идеализировать волонтерство, потому что бывает трудно: накапливается усталость, а порой возникает недопонимание между нами и жильцами. Кто-то думал, что мы отработаем одну-две недели и уйдем, будто нас и не было. На деле ремонт одного дома длится до нескольких месяцев, поскольку может мешать погода или не хватать денег. К тому же волонтеры не могут трудиться целый день напролет, а только по несколько часов.

Мы всегда пытаемся договориться с жителями. Несколько домов просили не водить туристов в их усадебные сады, и мы перестали. Все мероприятия проводим в рамках закона о тишине.

Я понимаю, что людям тяжело: раньше они жили в полузаброшенном месте, где дома были обречены на снос. Вдруг началось мощное движение: здания признали объектами культурного наследия, каждый год проходит ремонт силами «Том Сойер Фест», АНО «АСИРИС» и фонда капремонта Нижнего Новгорода. У благоустройства всегда две стороны, и некоторым жителям не нравится наплыв людей.

Иногда, наоборот, горожане сами обращаются к нам с просьбами — например, спасти наличники или отмыть подъезд от белил. Даже если дом не входит в план фестиваля, мы помогаем.

За время волонтерства я осознала, что можно не просто снимать репортажи и писать статьи, а самой взять в руки кисточку и начать что-то делать. Можно показать пример властям — они видят, что мы не только критикуем, и включаются в помощь.

Следующий фестиваль мы откроем весной 2024 года, и нам будут нужны волонтеры, особенно те, кто поможет спланировать работы и станет координатором. Также мы ищем помощников для ведения соцсетей. Чтобы присоединиться, можно написать в сообщения группы во «Вконтакте» или лично организаторам.

Еще можно финансово поддержать нас: именно горожане двигают проект дальше. За 2022 год мы собрали 230 000 ₽, чтобы восстановить фасад со стеклянными кирпичами Фальконье — люди дружно присылали и по 100 ₽, и по 50 ₽, из которых в итоге сложилась большая сумма.

Кто-то возмущается, что дома должны восстанавливаться за счет наших налогов и нечего помогать дополнительно. К сожалению, если просто ждать большого финансирования от властей, можно и не дождаться — а наследие безвозвратно разрушится. Небольшие пожертвования помогут его сберечь.

Я менеджер брендингового агентства в Санкт-Петербурге, а по образованию — историк. В прошлом работала в Русском музее и Эрмитаже, где организовывала разные мероприятия.

С детства люблю разглядывать дома вокруг и изучать, как жили люди раньше. Еще я большой патриот Петроградской стороны — здесь я родилась и знаю каждый камушек, поворот и двор.

Иногда я гуляю по Петроградке и замечаю в ней детали, которые не видела предыдущие 30 лет своей жизни, например необычную лепнину на доме. Еще люблю собирать по помойкам антиквариат, который жители выбрасывали после расселения коммуналок: печные изразцы, этажерку конца 19 века, венские стулья начала 20 века. Мне нравится коллекционировать вещи, связанные с моим районом.

Как-то в августе 2021 года я с подругой проходила мимо дома № 4 на Саблинской улице и зашла в открытую парадную. Стены внутри были покрыты бежево-розовой краской, на полу чередовалась желтая и бордовая плитка. Сбоку стояло несколько детских колясок, так как наверху был детский сад.

Я увидела на стене темное пятно, но оно не было похоже на обычную грязь. Оказалось, что это маленький кусочек ярко-голубой плитки, с которого сошла краска. Мы с подругой немного поковыряли вокруг и обнаружили мелкий цветочный узор — я раньше не встречала такого в Петербурге.

В парадной также стояла печь, покрытая краской, — я сковырнула кусочек в том месте, где слои уже отходили хлопьями, и оказалось, что она терракотовая. Наверх вдоль лестницы шли витражи. Мне понравилось буйство стилей в доме. Правда, внутри было влажно, поэтому там появилась плесень.

Я подумала: ничего страшного не произойдет, если я просто уберу всю грязюку, ототру краску и утолю любопытство. Хотелось узнать, как выглядит плитка на стене и интерьер целиком. Этот дом не относится к объектам культурного наследия, поэтому не нужно было просить разрешение и согласовывать все работы с комитетом по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры.

Я собрала команду друзей, и осенью 2021 года мы пришли на пробную расчистку. Я простучала поверхность стен, чтобы немного сориентироваться, с чего лучше начать. Внизу на левой стене краска отходила хлопьями, поэтому ее можно было счищать хоть голыми руками. Я аккуратно соскабливала ее пластиковым скальпелем  , чтобы не повредить плитку.

Затем примерно раз в месяц мы с друзьями убирали в парадной мусор и грязь, мыли пол, печь и стены, продолжали счищать краску. Я также сняла самые ветхие хлопья краски с печки, чтобы они перестали крошиться на пол. На все расходные материалы — пленку, тряпки, смывку, щетки, перчатки — у меня ушло примерно 15 000 ₽.

С первого дня мы также налаживали контакт с жильцами дома: объясняли, что просто наводим порядок и очищаем плитку доступными для нас методами. Мы не хотели что-либо делать без их согласия. Хоть жильцы не возразили, поначалу отнеслись к идее настороженно. Многие вообще не знали, что в их доме такая плитка.

Мы также договорились, что не будем работать в будни: не хотелось мешать родителям и детям, которые ходили в детский сад. Перед каждой уборкой я вешала объявления для жильцов, чтобы наша работа не была неожиданной.

К концу 2021 года я поняла, что работы становилось все больше: было недостаточно ковырять краску, мыть пол и стены. Обнаружились утраты плитки, и нужно было думать, чем их компенсировать.

Проект меня увлекал, но в 2022 году стало сложно продолжать дело. Часть друзей уехала, и у меня не хватало сил на что-то масштабное.

В ноябре-декабре я поняла, что хочу вернуться к работе, но мне была нужна помощь. Уже в начале 2023 года я отправила заявку в фонд сохранения исторического наследия «Внимание». Написала, что готова все делать для дома, но мне нужно с кем-нибудь консультироваться и волонтеры.

Со мной связалась куратор в Петербурге Марика, и первым делом мы встретились и посмотрели дом. Координатор сразу заметила большую терракотовую печь на первом этаже. У фонда как раз был в работе проект с похожим интерьером неподалеку — на Большой Пушкарской.

Команда «Внимания» обеспечила меня расходниками и техникой: перчатками, шпателями, тряпками, парогенератором. Еще мы сообща выбрали подходящую смывку для краски, и НКО ее закупила. Для этого я соскоблила в пакетик образец, отдала знакомому химику-реставратору, и тот предложил средства, которыми можно очистить покрытие. Нужно было учитывать, насколько быстро смывка сохнет в этой парадной, как впитывается и хорошо ли наносится. В итоге мы подобрали идеальный вариант.

Фонд регулярно помогает с материалами: волонтеры или координатор привозят на акции то, чего не хватает. После каждой расчистки остатки расходников хранятся у меня дома, а парогенератор передаем на другие акции. Чтобы закупать материалы, фонд «Внимание» собирает пожертвования на сайте.

При этом часто возникают ситуативные потребности: на акциях нужна питьевая вода, дополнительные губки, щетки, ведерки, могут порваться перчатки или тряпки. Тогда я оперативно покупаю необходимое в соседнем магазине. Я оплачиваю это благодаря неравнодушным людям: в начале 2023 года я рассказала про проект в «Твиттере» — и мне пожертвовали около 8000 ₽. Эта сумма полностью покрыла оперативные расходы на весь сезон и работу химика-реставратора.

Еще был случай, когда нам пожертвовали технику: девушка из Питера, которая также расчищала парадную своего дома, откликнулась на мой пост и отдала свой парогенератор.

После выдачи оборудования фонд помог собрать волонтеров на расчистку — на первую встречу пришло пять человек с навыками и без. Опытные добровольцы объясняли начинающим, как очищать краску на разных участках стены.

Перед каждой акцией ребята из «Внимания» публикуют форму регистрации для волонтеров в своих соцсетях. Поскольку парадная небольшая, в ней одновременно могут работать до семи человек, ведь нужно найти место для расходников, оставить проход для жильцов. Обычно мы работаем в две смены по два-три часа, чтобы не сильно уставать. По статистике, пара человек из зарегистрировавшихся не приходят, но это не критично.

Волонтерство занимает от одного до восьми часов в неделю — зависит от того, собираемся ли мы в эти дни очно. Прежде всего время уходит на организацию уборки и расчистки. Важно, чтобы в день акции жильцы могли подключить нас к электричеству. Ребята из одной квартиры дают доступ к розетке, и благодаря этому мы используем парогенератор.

Я узнаю, когда жильцы будут дома, публикую регистрационную форму для волонтеров на этот день, и мы собираемся. Если на неделе нет акции, могу зайти в парадную и собрать мусор: бычки, фантики, распечатанную рекламу.

Еще последние месяцы я думала, что делать с утратами плитки. Например, можно пригласить художника и нарисовать продолжение узора в пустых нишах. Также можно изготовить эскиз новых плиток и отдать в производство, но для этого нужно договориться об очень маленькой партии. Вместе с тем я смотрю похожие изразцы в иностранных каталогах, например Португалии и Германии. При любом раскладе нам нужно сделать наглядные макеты стены, показать жильцам и спросить их мнение, а затем начать искать деньги.

В 2022 году я увидела фотографию такой же плитки у рижского блогера-краеведа. В следующем году, будучи в Риге, смогла вживую увидеть парадную. В ней тоже есть зона с утратой — на ее месте нарисованы узоры на синем фоне, выглядит очень красиво.

Но прежде чем приступить к восполнению плитки, нужно хорошо очистить две стены. Еще мы должны оценить, все ли с ними в порядке, не сыплется ли с них ничего, так как в доме, судя по всему, сыро.

Фонд «Внимание» сейчас помогает восстановить еще два места в Петербурге, но я все время курирую только этот дом на Саблинской, потому что он запал мне в душу. Я хочу, чтобы при входе в дом было красиво.

Еще мне нравится, что проект живой: чтобы двигать его вперед, нужно постоянно снабжать себя новой информацией и учиться чему-то новому, придумывать новые решения. Я чувствую, что могу делать добрые дела и при этом не ощущать себя самозванцем.

Любой желающий может рассказать фонду о здании, которое его волнует. Я не живу в доме на Саблинской, 4, но чувствую свою ответственность за него, люблю и ценю его. Надеюсь, это вдохновит людей, которые хотят привести в порядок здание, но боятся начать. Попробуйте обратиться в фонд — придут опытные люди и помогут двигаться дальше.

Еще я предлагаю перечислить небольшую сумму фонду «Внимание», который восстанавливает дома не только в Петербурге, но и по всей России. На эти пожертвования они смогут купить расходники, которые нужны всегда.

Я гид-экскурсовод, родился и живу в Карачаево-Черкесской республике. Я вожу людей в горы и показываю им красивейшие места: Домбай, Теберду, Архыз и Кубанское ущелье.

В ущелье берет начало река Кубань — ее название происходит от карачаевского слова Кобан и переводится как «бурная» или «гневная». У ее истока веками жили наши предки, и от них остались три поселения. Археологи определили по захоронениям, что древнему аулу Хурзук минимум 3 тысячи лет, а Учкулан и Карт-Джурт возникли 700 лет назад.

В аулах сохранились старые срубные дома с необычными крышами из дерна  . Предки клали на глину ветки можжевельника, щебенку, песок, а сверху — грунт, где прорастала трава. Такую кровлю не пробивали камни, которые нередко падают с вершин гор, окружающих эти аулы. Дерн и многослойное покрытие под ним отлично сохраняли тепло в доме, а трава маскировала жилище: оно сливалось с местностью и не было видно с гор.

Карачаевцы сооружали эти дома без подъемных кранов и другой современной техники, привязывали толстые бревна к двум волам и тащили с высоких гор. Жилье строилось на века огромным трудом, и поэтому оно очень ценно. Этим домам от 300 до 600 лет. Экспертиза показала, что для одного из них было срублено дерево в 1722 году.

Грустно признавать, что большие потомственные дома превратились просто в сараи. Я понял, что не могу смотреть, как исчезает наше наследие. У меня появилась мечта — восстановить дома и создать этнографический музей, чтобы наглядно показывать, как жили в прошлом. Я хочу, чтобы эта территория была защищена, мечтаю проводить семинары с учеными, историками, этнографами о ценности этого и других мест Кавказа.

Поэтому в 2022 году я позвал двух друзей, и мы вместе сели продумывать план. Никто не знал, как и что делать, среди нас нет профессиональных реставраторов и организаторов. Решили искать единомышленников — для этого сняли несколько видеороликов, опубликовали пост в наших соцсетях, дали телефон для связи, создали группу в «Вотсапе». Нам посоветовали связаться с опытным инженером на пенсии, у которого был широкий круг знакомых среди бизнесменов, некоторые из них до сих пор помогают нам с техникой и стройматериалами.

На наш призыв помочь откликнулись 15 волонтеров и спонсоры. Мы объявляли сбор денег в группе, кто-то пожертвовал 50 000 ₽, другие — по 200—300 ₽. Даже пенсионеры отчисляли по 100—200 ₽. На собранные деньги мы с волонтерами запланировали очистить дворы от мусора и восстановить единственную сохранившуюся деревянную водяную мельницу с дерновой крышей, которой уже 150 лет.

В ущелье реки Кубани до 1943 года было 17 деревянных и каменных мельниц, пока карачаевцы вместе с несколькими другими народами Северного Кавказа не были насильно выселены в Центральную Азию. Примерно до 2013 года в нашем крае оставались лишь две бревенчатые мельницы, но одна сгорела от ночного пожара. Последнюю мы и хотим сохранить.

У строения остались оригинальные гранитные жернова и маленькое колесико внизу. Последнее нетипично для большинства мельниц в России — часто у них установлены большие колеса с лопастями сбоку. Я видел механизм, похожий на наш, только в Кабардино-Балкарии у старых каменных мельниц.

Я искал информацию о похожих сооружениях в разных странах и нашел фото идентичных мельниц в Норвегии: они также построены из бревен и имеют маленькое водяное колесо. Нам нужно повторить то же самое, но все детали изготовить из дерева, чтобы приблизиться к оригиналу. Еще мы собираемся починить крышу и положить сверху дерн, как было раньше. Эта водяная мельница должна стать главным экспонатом нашего этнографического музея.

Сейчас мельница находится во дворе частного дома, и хозяин за ней присматривает. Он рассказывал, что сооружение построил его прадед около 150 лет назад. Чтобы посетители не ходили черед двор хозяина, мы решили сделать мост — в 2023 году меценат помог соорудить переправу из старой стрелы башенного крана.

Также летом 2023 года мы сняли с мельницы крышу, нашли мастеров, которые строят срубные дома, знают современную технологию и то, как собирали срубы в прошлом. В те времена не было обработанных на станке досок, практически все делалось вручную. Мы решили использовать бревна того же диаметра, длины и обработки, как в старых домах.

Найти и доставить бревна было тяжелее всего. Разрешения на рубку не давали даже для сохранения деревянного зодчества и наследия. Хотя рядом растут подходящие сосны, мы искали древесину почти 50 дней. В отчаянии хотели заказать бревна из Можайска, но, к счастью, нашелся человек поближе, у которого мы купили их за 84 000 ₽. Сейчас руководство республики пообещало помогать с древесиной — надеемся, что все получится.

За лето и осень 2023 года мы убрали гнилые балки, вместо них установили новые и обработали их пропиткой, чтобы не гнили. Также укрепили фундамент — раньше он был сделан из плотно уложенных камней без растворов по старой технологии. Мы боялись, что со временем он может обрушиться, поэтому установили опалубку и залили бетон. Как только наступят теплые дни, планируем выровнять мельницу — сейчас она перекошена. Затем накроем крышу дерном. Еще в планах отреставрировать старинные каменные княжеские склепы, которым от 300 до 700 лет.

В нашей команде вместе со мной еще два волонтера-организатора, и нам постоянно помогают десять человек. Мы заранее объявляем добровольцам день и график работ, и тогда они берут отгул, приезжают, помогают физически — переносят бревна, убираются на участке. Я стараюсь ездить в аул каждые выходные, хотя до него 150 км. Но мне важно говорить с людьми, воодушевлять их.

Более сложную работу берут на себя двое опытных мастеров. Для них и всех волонтеров мы обязательно готовим обед, раздаем национальные пироги хычины, чай. Нам важно, чтобы люди не были голодными и хотели окунуться в работу и историю места.

Летом 2023 года обращались в минкультуры республики с просьбой отремонтировать дома и мельницу. Они ответили, что сооружения не находятся в реестре объектов культурного наследия и даже в планах изменить это нет. При этом в перечне Черкесска около десяти каменных изваяний советской эпохи, в том числе памятники Ленина, — на их поддержку выделяются деньги из бюджета. Но на уникальное культурное наследие карачаевцев — нет.

Поэтому мы постоянно ищем спонсоров. Пару раз объявляли сбор, и неравнодушные люди быстро отзывались! Если у нас получится отреставрировать мельницу и сделать ее действующим экспонатом этнографического музея, этот пример может заразить других жителей. В 2023 году уже несколько семей решили отреставрировать свои фамильные дома.

Мы хотим объединить разных людей, чтобы они ценили свое родное, знали историю и тянулись к ней. Я всем говорю, что восстанавливаю сооружения не потому, что хочу пойти в депутаты или мэры. Я это делаю, потому что наследие погибает и исчезает. Если не мы, то кто? От такого осознания многие воодушевляются.