Сколько зарабатывает электромонтер

Читатели Т⁠—⁠Ж каждую неделю делятся историями о своих профессиях и доходах.

Герой этого выпуска получил техническое образование в Санкт-Петербурге и пять лет работал в крупной компании, а потом был вынужден вернуться в Оренбургскую область, в родной Бузулук, и устроился в организацию, которая занимается ремонтом нефтяных скважин. Он рассказал, почему электромонтеру трудно найти работу в маленьком городе, а из нефтянки хочется как можно скорее уволиться.

По специальности я электромеханик. На выбор профессии повлиял мой отец, он 12 лет работал инженером в небольшой электромонтажной компании. По его словам, более востребованную специальность еще нужно поискать. Энергетики, электрики всегда и везде будут нужны. Практически на любом предприятии нужен как минимум один сотрудник, ответственный за электрохозяйство. А на крупных предприятиях существуют целые отделы главного энергетика, в которых трудятся специалисты, отвечающие за тепло- и электроснабжение. Такой «шкурный интерес» и был моей мотивацией для поступления в технический вуз на энергетическую специальность.

К экзаменам я готовился самостоятельно. Я не признаю репетиторов: считаю, что если не можешь сам поступить в институт, значит, это место должен занять более подготовленный и способный человек. По результатам ЕГЭ я набрал около 240 баллов по трем предметам, что повергло меня в уныние: я ожидал куда большего. Но баллов хватило для поступления.

При выборе университета я руководствовался принципом «чем дальше от дома и чем крупнее город, тем лучше». Направил копии документов в Казанский энергетический университет, в Московский энергетический, Санкт-Петербургский политехнический и Уральский политехнический институты. Примерно через месяц томительного ожидания узнал, что прошел во все вузы. После бессонной ночи выбрал Санкт-Петербург — город с богатой культурой, максимально далекий от моей провинции. Хотя, честно говоря, впоследствии я не особо много времени потратил на посещение музеев.

Еще во время учебы я начал работать в крупной западной компании в должности начинающего специалиста технического департамента: «принеси, распечатай, составь таблицу, отсканируй документы». Компания занималась производством товаров повседневного спроса. Эту работу я нашел на «Хедхантере»: оставил отклик, прошел небольшое телефонное интервью с девушкой из HR-отдела, а примерно через неделю — финальное интервью с руководителем-экспатом. Сейчас я думаю, что из многих соискателей выбор пал на меня, так как на моем лице было написано:

Я работал не по специальности, зарплата была намного выше, чем у одногруппников: 30 000 ₽ в месяц при неполной рабочей неделе.

Одногруппники в основном работали на полставки либо в больших энергомашиностроительных организациях вроде АО «Силовые машины» или «Электроаппарат», либо в небольших компаниях, занимающихся проектированием электрохозяйства строящихся объектов, — часть из них принадлежала преподавателям кафедры. Эта работа помимо опыта давала им материал для написания диплома. Мне же пришлось нелегко, и я много времени потратил, чтобы получить разрешение писать диплом по материалам, полученным от научного руководителя.

Сразу после окончания университета и получения заветного диплома меня повысили в должности. Зарплата выросла до 60 000 ₽, появились ДМС и отличные перспективы роста. Еще через два года я стал ведущим инженером отдела с зарплатой в 80 000 ₽ на руки.

Хотя моя должность и включала слово «инженер», повседневные рабочие обязанности были никак не связаны с инженерной работой, они были ближе к работе менеджера или аналитика. Я проводил анализ работы оборудования, выявлял коренные причины поломок и предлагал идеи, как снизить их количество. Действовал строго по методикам, принятым в компании, — они разрабатывались в европейском головном офисе и распространялись по зарубежным филиалам. Так что практически не использовал знания, полученные в университете. С другой стороны, без диплома меня бы не стали повышать.

Следующим этапом моей карьеры, возможно, была бы небольшая руководящая роль, например начальник группы. Но по семейным причинам мне пришлось вернуться к родителям в родной город. Как оказалось, мои навыки и умения, а тем более образование никому там были не нужны. Везде все было занято и забронировано на долгие годы.

Первым местом, куда я пошел устраиваться, были городские электрические сети. Меня собеседовал начальник отдела РЗиА — релейной защиты и автоматики. Примерно через 20 минут нашей беседы он выразил желание принять меня на работу, но сразу добавил, что мест нет и, к сожалению, не предвидится. Объяснил это тем, что рабочие места, которые должны были освободиться, все еще заняты из-за повышения пенсионного возраста. Записал мой номер телефона и сказал, что при случае позвонит, но звонка пока так и не последовало. Как мне потом объяснили знакомые, сейчас из-за жесткой позиции трудовой инспекции отдел кадров никому не отказывает и даже зовет на беседу с руководителем, дает надежду — все ради того, чтобы человек не пожаловался.

Несмотря на высокую ответственность, здесь очень низкий порог входа. Например, в электромонтеры берут людей после так называемых центров подготовки кадров. Вы платите, сдаете онлайн-тест — и все, заветная корочка «электромонтер по ремонту и обслуживанию электрооборудования» у вас в руках. И неважно, что по основному образованию вы зоотехник. Конечно, если в организации имеется сложное дорогостоящее оборудование, такого кандидата могут не взять на работу, но это бывает редко.

Через пару недель тщетных поисков один знакомый посоветовал мне компанию, которая не публиковала вакансии в интернете. По его словам, им был нужен электромонтер. В провинции не пользуются популярностью сайты для поиска работы: работодателям вполне достаточно сарафанного радио и кандидатов, пришедших от центра занятости. Я пошел туда без предварительного звонка, на проходной сказал, что иду в отдел кадров. В отделе кадров меня перенаправили к начальнику отдела на собеседование. Задали несколько простейших вопросов из курса электроаппаратов, и я был принят.

Уже больше года я работаю электромонтером в нефтесервисной организации, которая занимается капитальным ремонтом нефтяных скважин, сокращенно КРС. Со временем любая скважина начинает давать все меньше нефти. Наша задача — отремонтировать ее, чтобы повысить нефтеотдачу.

Наш заказчик — нефтедобывающая компания — ежегодно проводит тендер на выполнение работ по капитальному ремонту скважин на тех месторождениях, где это требуется. Тендер получает компания, которая предложит наименьшую цену и будет соответствовать условиям: свой автопарк, свои подъемные установки, наличие квалифицированного персонала.

Электромонтер отвечает за все электрооборудование в ремонтной бригаде — начиная с освещения и заканчивая электроникой, которая контролирует параметры при выполнении ремонта.

Типичные проблемы, которые я решаю: настройка и ревизия систем видеонаблюдения; ремонт, пайка и настройка аппаратуры по отслеживанию нагрузки на кран-балкe — это необходимо, чтобы остановить механизм при выявлении перегрузки, избежать обрыва тросов и поломки электродвигателей; замена освещения; ревизия и замена трансформаторов; ремонт и настройка пожарной сигнализации; ремонт и пайка питающих кабелей и тому подобное. Также в мои задачи входит поддержание работоспособности компьютеров и ноутбуков, которые там используются исключительно как печатные машинки. Личный ноутбук я с собой на вахту не беру — боюсь, что его украдут: многие наши работники раньше отбывали наказание в местах лишения свободы.

Мне, как человеку, проработавшему почти пять лет в офисе, здесь нравится то, что можно увидеть результаты своего труда немедленно.

Но зачастую приходится спаивать или перепаивать приборы, стоя по колено в грязи. В такие моменты я невольно восклицаю про себя: «Боже, когда я свернул не туда?!»

Много проблем доставляют верхолазные работы, особенно в плохую погоду. Подъемный агрегат представляет собой мачту, вертикально установленную на базе автомобиля Урал. На мачте есть освещение, позволяющее вести работу ночью. Из-за того, что компания закупает самые дешевые лампы, их нужно постоянно менять. Мачты залиты нефтью, а на некоторых нет лестниц. Приходится проявлять чудеса эквилибристики, чтобы добраться до перегоревшей лампы. Из страховки имеется привязь, без которой я никогда не поднимаюсь. Иногда хочется уволиться, чтобы не лезть на установку высотой около 20 метров в дождливый ветреный день. Я не боюсь высоты, но боюсь упасть, после того как однажды металлический прут, на который я наступил, просто согнулся в месте сварки.

Моя компания работает в Оренбургской области, Татарстане и имеет несколько бригад на Крайнем Севере.

Хотя она и относится к так называемой нефтянке, уровень материально-технического обеспечения, зарплат и социальных благ находится на нуле. Возможно, это связано с тендерной системой: собственник нефтесервисного предприятия стремится получить энную сумму рублей, но приходится сильно опускаться в цене, чтобы выиграть тендер. В итоге дельта «стоимость работ минус прибыль собственника» ежегодно уменьшается. Это приводит к плачевной ситуации.

Плюс этой работы — только стабильно приходящая зарплата.

После работы в Санкт-Петербурге здесь меня до сих пор удивляет отсутствие ДМС и платная спецодежда: если увольняешься, проработав меньше какого-то срока, при расчете с тебя удерживают ее стоимость — насколько я знаю, около 30 тысяч рублей.

Для компании очень характерен подход «чем меньше на складе запчастей, тем меньше будет ломаться техника». Например, газоанализаторы были заказаны еще пару лет назад, но до сих пор так и не пришли. Так что если один из газоанализаторов на объекте выйдет из строя, то нам придется очень туго: это напрямую влияет на безопасность людей. Скорее всего, будем пытаться починить его собственными силами, лишь бы экранчик загорался.

Нам не выдают никаких инструментов — все приходится привозить из дома. У меня два комплекта: один для себя, другой для работы. В набор входят отвертки, плоскогубцы, ножи, мультиметр, тестер, молоток, бокорезы. Для работы я беру самые дешевые инструменты. Во-первых, они часто «теряются» в бригаде: очень разные люди там встречаются. Во-вторых — теряются при работе на высоте: если отвертка упала, ее практически невозможно найти, а мультиметр разбивается вдребезги. Весь комплект для работы стоит не больше 800 ₽.

Для себя я покупаю инструменты дороже, но в разумных пределах, конечно. Так как живу в небольшом городе и выбор в местных магазинах ограничен, я использую онлайн-магазины. Перед покупкой всегда сравниваю цены. Например, торцовочную пилу я купил в «Беру», потому что там она была дешевле, чем на других площадках, — примерно на 900 ₽ с учетом доставки. А лазерный уровень и шуруповерт взял на «Вайлдберриз». На «Озоне» купил перфоратор и в ближайшем будущем планирую взять циркулярную пилу. Честно говоря, совсем не понимаю тех, кто покупает инструменты офлайн, особенно в небольших магазинчиках.

Добираться до работы тоже приходится своим ходом. Я езжу на автобусе, дорога занимает порядка двух часов.

Питание у нас в компании платное. Я хожу в столовую, комплексный обед стоит примерно 120—150 ₽, ужин — около 110 ₽. Многие привозят продукты из дома: соленья, сало, колбасы, тушенку. Но для меня это слишком. Прием пищи, особенно вкусной и свежей, — это одна из немногих радостей за время вахты, и я не хочу ее лишаться. Но у меня разъездная работа, поэтому поесть в столовой удается нечасто. Иногда я питаюсь в той бригаде, куда еду работать: некоторые настаивают, чтобы я поел за компанию. Но я всегда беру с собой лапшу быстрого приготовления, чтобы не зависеть от гостеприимства бригад.

Каждая бригада размещается на том месторождении, где она производит ремонт оборудования. Как правило, работают в две смены, в каждой смене два помощника бурильщика и один бурильщик. Мастер и машинист подъемной установки работают без сменщиков.

Бригада живет в вагончиках. Обычно в одном вагончике размещена комната мастера, где он спит, ест, заполняет документацию. Там у него есть холодильник, также в этом вагончике есть сушилка для вещей с отдельным входом. Во втором вагончике живет весь остальной коллектив. В нем помимо кроватей есть душ, холодильник, электрическая плитка, на которой работники готовят.

Третий вагончик называется инструменталкой, там хранятся инструменты и приспособления, необходимые для работы. Туалет расположен в отдалении от вагончиков.

Условия на базе, где живут электромонтеры, слесари, инженерно-технические работники, лучше, чем те, в каких живут бригады на месторождениях. Но все, кто раньше работал в нефтегазодобывающих компаниях и по какой-то причине ушел оттуда, с ностальгией вспоминают бытовые условия своего предыдущего места работы. 90% были уволены из-за проблем с алкоголем, 10% — из-за аварий, произошедших по их халатности.

Работа в такой ремонтной бригаде явно подходит не каждому. Стесненность, отсутствие нормального душа, весной к этому добавляется жуткая грязь вокруг вагончика, а зимой — холод.

Мой график работы — 15 дней вахты, 15 дней отдыха. Рабочего дня как такового у меня нет: по договору он стандартный — с 10:00 до 22:00, но, естественно, не соблюдается.

Мы работаем в режиме пожарных, то есть плановых работ нет — ремонт производится, только когда оборудование выходит из строя. Поэтому во время вахты могут в любую минуту вызвать на аварию — и приходится ехать, даже если ты только что вернулся с другого вызова. У нас почти 60 бригад и всего четыре электромонтера. Если что-то сломалось, отправляют того, кто свободен.

Как правило, бригады находятся далеко друг от друга: дорога занимает 3—4 часа в одну сторону. У нашего подразделения есть своя машина — ГАЗ Егерь, но он работает 20% времени, все остальное время находится в ремонте. Поэтому мы ездим на месторождения на попутном транспорте компании: иногда это водовозки, иногда — груженые самосвалы.

Вызов приходит на сотовый телефон: практически на всех месторождениях хорошо ловит связь, а иногда даже и интернет. Представитель бригады звонит старшему электромонтеру, описывает проблему. Иногда с поломкой удается разобраться дистанционно, не выезжая на объект, но это только в том случае, если бригада заинтересована в скорейшем решении проблемы.

Хороший стимул для поддержания работоспособности — непрекращающиеся звонки руководства с вопросами: «Скоро уже? За 20 минут успеешь?» Такая спешка обусловлена тем, что из-за сломанного электрооборудования — видеокамеры, газоанализатора, пожарной сигнализации, освещения мачты — может остановиться вся работа. За любой простой более часа заказчик выставляет штрафные санкции моей организации, а та, в свою очередь, может лишить меня и без того небольшой премии.

Позиция заказчика вполне оправданна: ему безразлично, по какой причине произошел простой, ведь пока скважина ремонтируется, она не приносит денег. И чем дольше идет ремонт, тем больше убытки.

Уже после выставления заказчиком штрафа моя компания проводит разбирательство и находит виновных и причастных. Я еще ни разу не лишался премии, но это просто удачное стечение обстоятельств. Один из последних случаев лишения премии произошел с моим коллегой, который установил освещение в меру своих возможностей и как можно крепче — с помощью изоленты, естественно. Но уже вечером после его отъезда был сильный ветер, который оторвал несколько плафонов. Освещение стало очень тусклым и недостаточным для ведения работ. Представители заказчика заметили это и остановили работы — с последующим выставлением штрафа. На самом деле это правильно, ведь недостаточное освещение — это прямой риск для рабочих. Тогда простой был порядка семи часов, четыре из которых заняла дорога. Мой коллега был лишен 30% премии.

Мои знакомые, которым посчастливилось работать вахтовым методом в зарубежных компаниях, работают по графику 28/28 или 30/30. Внутри вахты график разный, но не более 12 часов в сутки: в крупных компаниях с этим строго и хватает персонала. При крайней необходимости переработки допускаются, но они и оплачиваются дополнительно. Это вполне комфортный график: можно запланировать крупные дела, такие как строительство или ремонт.

Был очень показательный случай с моим новым напарником. Парень сразу же после института устроился в мою организацию на аналогичную должность. Скорее всего, кадровики завлекли его разговорами о перспективах работы в нефтяной сфере. Это довольно распространенная практика: они надеются, что человек хотя бы пару лет проработает.

После инструктажей по технике безопасности ему выдали спецодежду и отправили ко мне. Примерно половина его энтузиазма пропала после того, как он увидел, в каких условиях предстоит жить 15 дней вахты: барак с рядами двухъярусных коек и одним работающим душем, небольшая кухонька с холодильником и микроволновкой.

Остальные 50% энтузиазма улетучились на следующий день, когда мы с ним выехали на ремонт электрооборудования в бригаду. Из запчастей у нас с собой была только изолента и один патрон для светильника: больше на складе базы ничего не было. Как оказалось, сломалась пожарная сигнализация. Мы почти четыре часа посредством дендрофекального метода пытались реанимировать ее, и нам это даже удалось, хотя пришлось понервничать.

Его долго не хотели рассчитывать: он даже не заработал на спецодежду и после двух дней работы остался должен компании. Его попытки вернуть спецодежду не увенчались успехом, потому что она была признана б/у, а им нужны были только деньги. Честно говоря, я так и не узнал, чем это все закончилось.

Изредка в период межвахтового отдыха я выполняю электромонтажные работы в квартирах, реже — в частных домах. Меняю проводку, устанавливаю электротехнические изделия. Заказчики приходят по сарафанному радио. Объявления в газетах дают слабый выхлоп: страницы с рекламой услуг там просто забиты объявлениями из серии «сделаю электрику дешево».

В маленьких городах все стараются делать работу по дому своими силами или привлекая родственников, то есть за еду. Изредка предлагают исправить что-то после других, но я за это не берусь. На мой взгляд, если заказчик уже настроен на дармовую работу, то в любом случае или заплатит меньше положенного, или не заплатит вовсе. Хотя это только мои предположения.

В крупных городах стоимость работ зависит от количества установленных электротехнических изделий, метража проложенного кабеля и штробы. Если я буду применять такой же подход в моем городе, я не получу ни одного заказа. Общепринятое мерило стоимости — трудодни. Один день работы стоит примерно тысячу рублей. Мало кого интересует, что ты делаешь работу быстро благодаря хорошим инструментам и опыту.

Доход от этой деятельности сложно назвать стабильным, и с каждым месяцем он падает. Например, за январь, март и апрель я выполнил всего один заказ — заменил проводку на кухне у пенсионерки. За три дня работы получил 2900 ₽. Работу можно было сделать намного быстрее, но ситуация осложнялась тем, что заказчик находился в квартире и постоянно отвлекал меня, делая поправки по местоположению розеток и выключателей. После первого дня работы хотелось просто забрать инструменты и уйти, но было жалко уже потраченного времени. Заказчик остался должен мне 500 ₽, но обещал отдать.

Мой самый дорогой заказ по меркам, например, Санкт-Петербурга выглядит смешно: несколько месяцев назад я собрал небольшой электрощит для частного дома. Во время обсуждения технического задания хозяин настаивал на том, чтобы все было сделано по высшему разряду, то есть начинка щитка должна быть от надежных производителей. Когда я назвал стоимость электрощитка вместе с работой, он пересмотрел свои требования и был согласен уже на любую начинку, лишь бы работало. С этого заказа я получил на руки порядка 2500 ₽. Заказ выполнял два полных дня — с учетом времени, затраченного на обсуждение с клиентом его требований и их последующей корректировки. Если бы заказчик согласился на более дорогие комплектующие, я смог бы заработать еще примерно 400 ₽ с материала, поскольку многие магазины электротоваров имеют хорошую бонусную систему на дорогие электроустановочные изделия.

На основной работе я получаю порядка 28 тысяч рублей за 15 дней работы по 11 часов в день. Межвахтовый отдых не оплачивается.

Многие люди завидуют тем, кто работает по вахтовому графику, ведь у нас «полгода выходные». Но я ни разу не использовал межвахтовый период именно для отдыха. Усталость накапливается, поэтому первые несколько дней уходят на восстановление организма, но дальше я всегда стараюсь помочь родственникам, живущим в деревне, с прополкой огорода, ремонтом. А если появляется возможность заработать, то я работаю. Мое нынешнее финансовое состояние не дает мне со спокойной совестью лежать на диване.

Подработки приносят в среднем порядка двух тысяч в месяц — они то есть, то их совсем нет. Как правило, за 15 дней межвахтового отдыха мне перепадает один заказ. Я мог бы сделать в разы больше, но на рынке электромонтажных услуг предложение существенно превышает спрос.

У меня сейчас ипотека на квартиру в Бузулуке, плачу по 10 тысяч в месяц, дата последнего платежа — 2032 год. Машины у меня нет, и покупать ее я не планирую, так как город небольшой.

Вообще, я стараюсь не покупать того, без чего могу обойтись.

По максимуму вкладываюсь в подушку безопасности — получается откладывать по 4 тысячи в месяц, держу на карте с процентами на остаток. Другие финансовые цели начну ставить только после смены рабочего места на более адекватное.

К своему финансовому положению за два года я так и не привык. Сейчас активно мониторю сайты по поиску работы, планирую после завершения пандемии переехать в крупный город на ПМЖ. Хотелось бы устроиться на должность руководителя или администратора проекта в крупную компанию.