Сколько стоит жизнь после инсульта в Москве

В январе 2019 года моя мама перенесла инсульт. Денег ушло много, но сейчас ее состояние стабильно, и в нашей ситуации это уже хорошо.

Главное, что я вынесла из этой истории: инсульт очень коварен и в каждом случае нужно подбирать реабилитацию и лечение индивидуально. И во многих случаях его можно предотвратить: проблемы с сосудами обычно начинаются за годы до самого инсульта. У нас предотвратить не получилось, но, возможно, эта история поможет другим вовремя заметить проблемы и справиться с ними.

Рассказ стоит начать с 2004 года. Именно тогда маленькие проблемы с щитовидной железой у матери обернулись большими и щитовидку пришлось удалить. После операции упало зрение: атрофия зрительного нерва за считаные месяцы превратила здоровую женщину с «единицей» в инвалида. Связь проблем с щитовидкой и зрением впоследствии подтвердил эндокринолог-офтальмолог.

Атрофию можно было остановить на начальном этапе, но операция не помогла, и у матери осталось около 10% зрения. Она могла читать с компьютера текст, набранный крупным шрифтом, а в целом почти ничего не видела, и никакой коррекции эта ситуация не поддавалась.

В 2010 году маме диагностировали аритмию. Она махнула на это рукой со свойственным ей оптимизмом. Лекарства принимать не стала, давление и пульс измеряла редко.

В конце 2016 года родители переехали из Минска в Новую Москву в двухэтажный дом. Я видела их два-три раза в месяц. У них были некоторые проблемы с оформлением ВНЖ и пенсий, приходилось нервничать. В итоге весной 2018 года у мамы впервые подкосились ноги: в этот момент она стояла, пришлось осесть на пол. Как выяснилось, это было симптомом проблем с сосудами шеи. Назначенная неврологом МРТ выявила, что сонные артерии частично перекрыты атеросклеротическими бляшками, но показаний для операции пока не было. Маме назначили лекарство для разжижения крови и больше ничего. Она давно не курила, у нее не было лишнего веса и диабета. Через пару месяцев ноги подкашиваться перестали и мы успокоились.

В ноябре того же года мама полетела в Минск по делам. На обратном пути в аэропорту ноги вновь отказали на несколько секунд. В декабре случилась ишемическая атака: на час отнялась левая сторона тела. Обратились к неврологу в плановом порядке, он ничего определенного не сказал. Симптомы прошли.

Вечером в середине января 2019 года мне позвонил отец и срывающимся голосом спросил, как вызывать скорую, потому что «у нее опять приступ». Я назвала телефон 112, скорая приехала через десять минут, еще через пять маму погрузили в машину и повезли на вертолетную площадку: ближайшие больницы с сосудистыми центрами есть только в Москве. Менее чем через час она уже была в реанимации одной из московских больниц: врачи, которые с ней летели, позвонили отцу и сообщили, в какой именно. Мама осталась гражданкой Беларуси, но у нее был вид на жительство в России и российский полис ОМС, поэтому перевозка, реанимация и помещение в больницу нам ничего не стоили.

На следующий день мы с отцом попали к ней в реанимацию: посещения разрешены в определенное время в сопровождении врача, документы у нас не проверяли. Оказалось, у матери ишемический инсульт справа, сонная артерия забита, левая сторона тела не работает. Вдобавок сразу после приступа она захотела в туалет и упала с дивана на пол: на левом плече и щеке остались огромные синяки, которые проходили около двух месяцев. Как выяснилось несколько дней спустя, зрение после инсульта упало почти до нуля. Речь и мышление, к счастью, оказались не задеты, но поначалу из-за общих повреждений организма она говорила мало и тихо.

Мамин официальный диагноз звучал так: инфаркт головного мозга в бассейне правой средней мозговой артерии, атеросклероз мозговых артерий, окклюзия правой большой сонной артерии. Это значит, что в сонных артериях, несущих кровь от сердца к голове, атеросклеротические бляшки разрослись настолько, что частично перекрыли кровоток. Одна такая бляшка оторвалась и улетела в мозг, закупорив одну из артерий «выше по течению», и ткани этого участка мозга начали отмирать. В больнице маме ввели специальный препарат, который растворил тромб, благодаря чему кровообращение восстановилось. Но за то время, пока мозг был без кислорода, некоторые его клетки оказались повреждены, из-за чего возник паралич.

Два дня спустя маму перевели из реанимации в неврологию. Мама весьма трепетно относилась к личному пространству и посторонним людям, поэтому было решено положить ее в двухместную палату за 3000 ₽ в сутки. По факту почти все время она лежала одна. В отделении она провела 39 дней и была выписана с улучшением.

117 000 ₽

стоило мамино пребывание в платной палате в течение 39 дней

На момент выписки она могла вставать с поддержкой, садиться на кровати и медленно ходить, опираясь правой рукой о поручень вдоль стены. Левая нога работала плохо, но все же работала, хотя мозг отказывался считать ее настоящей: мама объяснила, что нога будто прозрачная и на нее нельзя опираться, — а рука так и не восстановилась. Она висит плетью, ее можно согнуть усилием извне, но никакого произвольного движения в ней нет. Чувствительность левой руки и ноги была снижена, но боль и прикосновения ощущались. Память и речь остались в полном объеме. С туалетом сложностей тоже не было — иногда после инсульта люди не могут контролировать мочевой пузырь и кишечник, но мама на это не жаловалась.

Большую проблему создавала почти полная слепота: когда человек не видит, куда идти, и «не доверяет» одной из ног, улучшить физическое состояние крайне сложно. С помощью упражнений можно добиться большей подвижности ноги, но настроить мозг на выздоровление нам никак не удавалось.

В программу бесплатной реабилитации, которую нам предложили в больнице, входило 10 сеансов, а потом следовала выписка домой. Но мы надеялись на улучшение маминого состояния, поэтому решили продлить ее пребывание в больнице. Дополнительно к двухместной палате мы оплатили еще 15 сеансов реабилитации по 1000 ₽ и несколько дополнительных анализов крови на общую сумму около 5000 ₽. Эти анализы не были напрямую связаны с инсультом: врачи проверили мамину щитовидку и уровень железа в крови.

Еще мы покупали подгузники для взрослых — первое время мама была не в силах дойти до туалета, сухой шампунь, крем от пролежней и прочие гигиенические мелочи — еще примерно на 10 000 ₽. КТ, осмотры врачей и прочие положенные манипуляции проводились бесплатно, назначенные лекарства тоже выдавали.

Можно было не тратить деньги на платную палату и выписаться примерно на три недели раньше: такие сроки выписки после ишемического инсульта назвали в больнице. Но в мамином случае пятиместная палата со стонущими женщинами, постоянными посетителями и редкими визитами санитарок была сродни издевательству над очень больным человеком. К тому же мы могли позволить себе эти расходы, в противном случае и вопроса бы не было.

За время нахождения в больнице ее состояние улучшилось: она могла пройти несколько шагов с опорой на поручень, могла подолгу сидеть и самостоятельно есть. А главное — она хорошо себя чувствовала, несмотря на тяжелый диагноз.

Маме была показана операция на сонной артерии слева, которая была забита на 70%. Врач сказал: если не сделать операцию, высок риск повторного инсульта, так что необходимость хирургического вмешательства даже не обсуждалась.

Я нашла хорошего сосудистого хирурга в другой государственной больнице, но возможность прооперировать мать появилась только в середине марта, через два месяца после инсульта: в отделении, где работал доктор, не было мест, да и спешить пока было некуда.

Между выпиской из больницы и поступлением в другую мы решили отправить маму в частный реабилитационный центр, расположенный недалеко от дома родителей. День пребывания там со всеми услугами и сиделкой стоил 8500 ₽, из них услуги сиделки — 1000 ₽ в сутки. Мама провела там 19 дней. Бесплатной реабилитации в государственной больнице нам не предложили.

По итогам реабилитации особенных улучшений в мамином состоянии мы не заметили. Как выяснилось, авторская методика центра больше ориентирована на людей с детским церебральным параличом, а у мамы проблемы были другими. В любом случае в этом реабилитационном центре она нашла хорошего невролога, которая затем приезжала к ней домой в течение года, раз в несколько месяцев, для осмотра и назначения лекарств. Денег за это врач не брала: заезжала по дороге с дачи и от благодарности отказывалась.

Случись история с инсультом сейчас, я бы не стала повторять этот опыт и сразу после больницы отвезла бы маму домой, сэкономив деньги. Но тогда любая капля надежды была на вес золота, а сотрудники центра сумели убедить нас, что реабилитация обязательно даст результат.

Ровно через два месяца после инсульта наконец-то удалось положить маму на операцию в другую больницу, вновь заплатив за перевозку на каталке из реабилитационного центра 7000 ₽. Предполагалось, что ее прооперируют на той же неделе, а на девятый день выпишут. По факту она провела в больнице ровно две недели. Врачи посмотрели на результаты ЭКГ и назначили коронарографию, чтобы исключить проблемы с сердцем во время наркоза. Дополнительные обследования обошлись в 6000 ₽. В итоге ничего серьезного не нашли.

Место в двухместной палате стоило 2500 ₽ в сутки, столько же — услуги круглосуточной сиделки, без помощи которой мама не могла сходить в туалет. Так что эти расходы были обязательными. В итоге мы оплатили 13 дней, исключая сутки в реанимации. Отец не мог ухаживать за мамой, потому что сам лежал в больнице по другому поводу. Я тоже не могла взять уход на себя: не позволяло здоровье и наличие двух маленьких детей. Кроме того, посещения родственников были возможны только в определенные часы, а у агентства, которое предоставляло сиделок, была договоренность с больницей.

65 000 ₽

мы потратили на пребывание мамы в больнице и сиделку

Маме сделали каротидную эндартерэктомию, то есть удалили атеросклеротическую бляшку из сонной артерии. Случай был сложнее обычного: операция длилась больше двух с половиной часов. Из-за того, что мама не была гражданкой России, высокотехнологичная операция по квоте ей не полагалась, доплата за операцию по ОМС составила 30 000 ₽.

Все прошло хорошо, маму через несколько дней выписали, хотя видимых улучшений в ее состоянии не было. Но суть операции была в том, чтобы предотвратить ухудшения. Так и вышло: больше ни ишемических атак, ни других проблем с мозговым кровообращением у мамы не было. К тому моменту я довольно хорошо изучила вопрос инсульта: читала и форумы врачей, и отзывы других пациентов и их родственников. Я понимала, что в мамином случае надеяться возвращение к полноценной жизни уже не стоило.

После выписки я вновь вызвала платную перевозку и отвезла маму домой в Новую Москву, где ее ждал отец, которого за несколько дней до этого выписали из своей больницы.

По возвращении маму разместили в ее комнате, ванну на первом этаже их двухэтажного дома заменили душевым поддоном, поставили поручни рядом с душем и унитазом, купили ходунки. Походы в туалет стали невозможны без посторонней помощи: мама не может пользоваться подкладным судном в кровати, а подгузники надевает только на ночь для подстраховки: некоторые назначенные ей лекарства обладают мочегонным эффектом.

С тех пор на лекарства уходит около 5000 ₽ в месяц. Столько же мы тратим на подгузники.

Из-за планировки дома не удалось провести поручни в туалет и на веранду, так что коляска пригодилась для перемещений. Она обошлась в 8000 ₽.

Услуги сиделки с проживанием стоят нам 35 000 ₽ в месяц. Она возит маму в туалет, обеспечивает уход, готовит на всех. Отец, конечно, тоже заботится о матери, помогает ее купать, покупает продукты и лекарства, но он тоже не очень здоровый и в возрасте, так что помощник им в доме стал необходим. За это время сменили трех сиделок по разным причинам. Поиск сиделки с проживанием — сложная история, но мне каждый раз везло: знакомые советовали хороших людей. В агентства я не обращалась.

При найме сиделки рекомендую обратить внимание на ее способность выполнять свои обязанности: моя мама стройная, помогать ей встать не очень сложно, а для более тяжелых пациентов нужен физически крепкий помощник. Личные качества тоже имеют значение, если сиделка живет в доме постоянно.

Ближайшая районная поликлиника оказалась очень хорошей. Из нее к маме приезжали терапевт, лор, невролог: некоторых врачей отец привозил на машине, но это было несложно. Они выписывали лекарства и справки, осматривали, сочувствовали.

Кроме того, маме в этот период провели три курса платного массажа по 10 000 ₽ и один курс реабилитации на дому за 30 000 ₽. Существенных улучшений мы все еще не замечали. Мама пребывала в ясном сознании, была вполне бодра, но у нее часто болела левая парализованная рука и нога, связь с которой мозг до сих пор устанавливает с трудом. Да и зрение лучше не стало и уже, судя по всему, не станет.

Поэтому заниматься каждый день по много часов, хотя бы стоять у шведской стенки и ходить по террасе вдоль поручня, как рекомендовали реабилитологи, у мамы не получалось. К счастью, жизнь в отдельном доме позволяла ей каждый день подолгу сидеть и немного гулять на крытой террасе, хотя это и не заменяло полноценной жизни, как до инсульта. Она больше не могла ни читать с компьютера, ни смотреть кино, ни куда-то ездить, кроме крайней необходимости.

Вопрос повторной реабилитации долгое время не поднимался. Во-первых, этого не хотела сама мама, ей было хорошо дома, и с ее желаниями надо было считаться. Во-вторых, на предыдущем опыте мы убедились, что толку в реабилитации в ее случае немного. В-третьих, реабилитационные центры рассчитаны скорее на тех, кто самостоятельно передвигается и может себя обслуживать: не везде можно воспользоваться услугами сиделки.

А из этого я сделала вывод, что с пациенткой вроде мамы с полной отдачей заниматься не будут: шансов на улучшение с ее букетом диагнозов мало, а нагружать ее максимально с повышением риска повторного инсульта попросту нельзя. Это мне открытым текстом говорили в нескольких платных центрах, куда я звонила с вопросом про реабилитацию.

Оставался вариант реабилитации по ОМС: шансы примерно те же, но хотя бы не за 15—20 тысяч рублей в день. Я, конечно, была готова заплатить сколько угодно, но смысла в этом, кажется, не было. Нам сказали, что на такую реабилитацию большая очередь, к тому же мама никуда ехать не хотела. Поэтому искать варианты мы временно перестали.

Так прошло почти полтора года. Внезапно в июле 2020 года наш невролог предложил бесплатную реабилитацию в одном из московских центров, куда ввиду пандемии коронавируса почти не было очереди. Нужно было только собрать анализы — их сделали бесплатно в поликлинике, там же оформили направление — и ждать вызова.

В середине августа все было готово, и мы повезли маму со свежими отрицательными результатами теста на COVID-19 в центр Москвы. Это было ее первое путешествие на обычной машине, все нервничали, что ей станет плохо в дороге, но поездка прошла хорошо.

В Центре реабилитации и курортологии Минздрава России мама провела 12 дней. Ей назначили массаж, ЛФК, физиопроцедуры, водные процедуры и встречи с психологом. Как и ожидалось, никаких денег с нее не взяли, только 2500 ₽ в сутки за сиделку: этот центр тоже был рассчитан на ходячих пациентов. Улучшений после занятий не было, зато ее осмотрели все профильные врачи, включая офтальмолога и лора, сделали ЭКГ, ЭЭГ и УЗДС сосудов шеи. Собственно, полноценный медосмотр и был нашей главной целью в этом мероприятии.

Мама вернулась домой и продолжает жить в стабильном, пусть и не самом физически активном состоянии. Она общается с семьей, слушает радио и телевизор, разгадывает кроссворды с папиной помощью, отдыхает на террасе.

Я не думаю, что мы где-то недоработали и пустили ее здоровье на самотек после инсульта, даже если на некоторых вещах можно было сэкономить: например, не отправлять на платную реабилитацию. Теперь я прекрасно понимаю, что суетиться и оперировать нужно было до того, как все случилось, хотя бы после ишемической атаки. И хотя все ситуации разные, надеюсь, наш опыт кому-то поможет вовремя заметить и предотвратить неприятности, а не расхлебывать последствия.

Мы с мужем оплачивали все процедуры, сиделку и покупки, потому что у родителей единственный источник дохода — пенсия, и она даже до маминого инсульта почти полностью уходила на еду. Деньги на первую реабилитацию мы взяли из собственных накоплений, текущие расходы оплачиваем из зарплат.

Безусловно, последствия маминого инсульта стали для нас серьезным моральным и финансовым испытанием, которого не пожелаешь никому. Налоговый вычет мы не оформляли, потому что договоры заключали на меня, а платили обычно с карты мужа, поэтому ничего об этом рассказать не могу.

Инвалидность в России маме не оформили, потому что я не вижу в этом большого смысла. Учитывая, что родители живут в дальней части Новой Москвы, на поездки к ним с врачами и нотариусом, бумажную волокиту и общение с медицинскими организациями я потрачу больше сил, времени и денег, чем мама получит льгот и компенсаций.

1. Если что-то в состоянии близкого вызывает у вас опасения, не ждите, что все пройдет само. Особенно если речь о пожилом человеке. Любым способом уговорите его обратиться к врачу. Шантаж, подкуп и угрозы для предотвращения серьезных проблем, скорее всего, будут дешевле сиделки и реабилитации.
2. Даже при обращении к медицинским услугам по полису ОМС обойтись без расходов не получится. Можно не оплачивать отдельную палату, но круглосуточно ухаживать за человеком просто так никто не будет: придется делать это или самим, или привлекать сиделок.
3. То же касается расходов на лекарства и подгузники: если получится оформить инвалидность, то какой-то минимум предоставит государство, но многое придется покупать самим. Нужно учесть и расходы на транспортировку в больницу, реабилитационный центр и домой, переоборудование квартиры или дома, организацию обследований.