«Час работы приносит 1000 ₽»: как я стала переводчиком научно-популярной литературы

Четверть века назад я начала переводить книги с английского языка на русский.

Сначала это была подработка, а теперь профессия. Я не оканчивала Литературный институт, не имею диплома романо-германского отделения филфака, но это не помешало мне стать хорошим и востребованным переводчиком — заказы находят меня сами. У переводчика есть много вариантов продажи своих навыков, и работа на издательство имеет свою специфику. Как получить такую работу, что важно знать, чтобы делать ее хорошо, и нужно ли вам это вообще — на эти вопросы я постараюсь ответить в статье.

Начну с предыстории. Так уж получилось, что я и российское книгоиздательство прошли путь становления рука об руку. Мне кажется, с ним полезно познакомиться: это поможет лучше понять, что происходит в издательствах сейчас и как на них нужно и не нужно работать.

Я выросла в тиши социалистического застоя в закрытом городе, на родине ядерной бомбы — знаменитом Арзамасе-16, ныне ЗАТО Саров. Мой папа работал инженером-оружейником на серьезной должности, а мама — логопедом. Я воспитывалась в тепличной среде, не в смысле роскошеств — их не было, а в плане подготовки к вызовам реальной жизни. Фортепьяно и балет, математический кружок и литературное объединение, а главное, «английская» спецшкола, куда поступали по конкурсу, чтобы со второго класса учить язык по 8 часов в неделю. Одним из предметов был специальный и технический перевод. Вел его очень забавный дядька, замечательный педагог. Но его профессиональные качества я смогла оценить позднее, когда начала пользоваться знаниями, которые он нам давал.

Я легко поступила в Московский авиационный институт — и оказалась в Москве 90-х. К реалиям той эпохи я была совершенно не готова, за одним исключением — приличным знанием английского языка. Чтобы прокормиться, я устроилась через друзей по общежитию в маленькую компьютерную фирму, где переводила буквально все — от инструкций до переговоров с деловыми партнерами из Южной Кореи. Но совмещать подработку с учебой на дневном отделении было тяжело.

МАИ я скоро бросила и поступила на истфак МГУ по специальности «история искусства» — к экзамену по искусству России за десять веков я подготовилась сама. У меня было много друзей-филологов: студенты наших факультетов жили в одном общежитии. Так возникла «социальная сеть» гуманитариев.

Денег по-прежнему не хватало, и когда мне предложили перевести книжку, я сразу согласилась. Так я попала в знаменитый когда-то проект «Сага о копье». Нам с друзьями достались дописи, расширяющие вселенную «Драгонлэнс». Сейчас я не уверена, что это было официальное издание книжной серии, а не самодеятельность ушлых коммерсантов, ведь в 1990-х годах в сфере переводной литературы царило полное беззаконие. Работа меня захватила. Это было «самое то» — почти собственное творчество, только без мук построения сюжета. Пока однокашники мыли лестницы и разгружали вагоны, я сидела в тепле с огромным бумажным словарем Мюллера и описывала магию.

Перевод писала от руки на листах бумаги А4 и еженедельными порциями возила редактору серии на дом. Тогда же получала оплату — сдельную, черным налом. Ставку оплаты не помню, слишком многое произошло с тех пор с рублем. Показательно то, что на недельный заработок в режиме «между дневными лекциями и вечерним пивом» можно было снять 1-комнатную квартиру в не самом дальнем районе Москвы.

В годы учебы я постоянно подрабатывала переводами. Первый самостоятельный заказ нашла прямолинейным, но эффективным способом. Открыла телефонный справочник деловой Москвы «Желтые страницы» на разделе, посвященном издательскому делу и полиграфии, и обзвонила все фирмы и фирмочки с вопросом: «Вам не нужен переводчик с английского?»

Я хваталась за все: рецепты, восстановительная физкультура, любовные романы — скука неимоверная, и платили копейки — эзотерика… «Терра», «Фантом-пресс», «Беловодье». На первый приличный гонорар я купила компьютер — и жизнь сильно упростилась. Готовую работу я так же возила сама, но уже на дискетах. Интернета в личном доступе все еще не было, и я, как добросовестный переводчик, выписывала все непонятное в тетрадочку, с которой ехала в «Иностранку» — библиотеку иностранной литературы на Китай-городе. Там я все выходные рылась в специализированных словарях.

Когда моя дочь заходит в книжный магазин в центре Москвы и говорит друзьям: «Эту книгу перевела моя мама», — то часто слышит в ответ: «Ух ты, круто! Значит, она умная и богатая!» Потом мы с ней долго смеемся. Многим при словах «переводчик в издательстве» представляется сцена из старого фильма «Осенний марафон»: интеллигентные неврастеники расхаживают по просторным кабинетам, потрясают рукописями и мучительно подбирают единственно верное слово.

Все это в прошлом. Я лишь соприкоснулась с этим мирком, когда сотрудничала с издательством «Мир». Вот там была редактор — утонченная седовласая дама в шалях и каменьях! Вот тогда были и правки в рукописях, и муки поиска, и удовлетворение творца. Оплачивал весь этот пир духа очень богатый человек, который размещал уникальные заказы, чтобы издать их крохотными тиражами — для избранных лиц.

В 1990-е годы в высоколобом, консервативном и крайне закрытом мире переводной литературы произошла настоящая революция. Бум коммерческого перевода требовал как можно скорее и дешевле выпускать тонны книженций в ярких обложках на «туалетной бумаге». Делались они так же, как и выглядели, — кое-как. Экономили на всем. Первыми сократили корректоров — и теперь вы едва ли найдете классического корректора-«глазника», ведь ошибки подчеркнет «Ворд», а если что и останется, это уже не считается крамолой. Когда вы последний раз видели в свежей книге вклейку с перечислением опечаток?

Следом «порезали» литературных редакторов. Переводчик должен был выдавать текст сразу под верстку, быть быстрым и дешевым. Это привело к резкому падению уровня переводов и стремительному выгоранию немногих перфекционистов. Из изданий той поры я помню самые сочные переводческие ляпы. Это и пресловутые «кальки» — идиомы, которые переводчик не распознал и потому перевел дословно. А также ложные друзья переводчика — слова, похожие на русские по звучанию, но отличающиеся по смыслу. Да и просто перлы от незнания иностранных реалий — до интернета в каждом телефоне было еще далеко.

Мой переход к письменному переводу был полным и окончательным. Я никогда больше не работала «живым» переводчиком и совсем утратила этот навык. Это неизбежно, если нет разговорной практики. Слова и выражения уходят в пассивный запас — вроде и знаешь, но фактически не помнишь и лезешь в словарь. Словарь становится своего рода костылем, и мозг разучивается быстро извлекать из памяти языковые конструкции, да еще и в «обе стороны» — с английского на русский и наоборот.

Переводить на родной язык, конечно, проще. Такой заказ требует меньшей работы со словарем, а значит, и выполнить его можно быстрее — в итоге вы получаете больше денег за единицу времени. Несмотря на то что перевод на иностранный язык нередко оплачивается лучше, вы привыкаете быстро делать работу с чуть менее выгодной ставкой, но выигрывать за счет объема. В результате приобретаете более глубокую, но узкую компетенцию. Добивает разговорный навык оторванность от живой языковой среды — вы просто не знаете, «как сейчас говорят», тем более не ориентируетесь в акцентах и арго. Капкан захлопнулся!

В итоге вы обречены переводить относительно грамотную письменную речь образованных писателей и публицистов. Вы прикованы к одному типу задач и зависите от ограниченного круга заказчиков. С одной стороны, они хорошо вас знают и постоянно к вам обращаются — это снижает затраты времени на поиск заказов и минимизирует риски. С другой, вы становитесь заложником этих отношений, и вам даже некогда задуматься, чем это грозит. Вы колотите по клавишам, ведь ставка оплаты вашего труда не поспевает за инфляцией. «Быстрее, лучше, дешевле», помните?

После получения диплома искусствоведа я преподавала в Академии живописи, ваяния и зодчества, работала младшим научным сотрудником в Институте востоковедения РАН. Времена были уже спокойные, но нежирные, особенно для гуманитария, который не умеет добывать себе гранты. Платили гроши, и из декрета в свой НИИ я не вернулась. Подруга привела меня на штатную должность в издательство, которое в то время было одним из лидеров на рынке бизнес-литературы.

Так я стала редактором переводного журнала по маркетингу: подбирала статьи, договаривалась с правообладателями, отдавала материалы в перевод, редактировала и контролировала весь процесс подготовки журнала к печати. Вскоре мне доверили переводные книги. Это было повышение: всего четыре редактора, все с дипломами МГУ, зарплата повыше, лояльное начальство и почти полная свобода. Пользовались мы ею, подрабатывая переводом книг, которые редактировали.

Но традиции книгоиздания на этот счет строги: перевод, литературная редактура, научная редактура, корректура — разные виды работ, и заниматься ими должны разные люди. Можно уметь все, но совмещать навыки в одном проекте не следует. Работа над книгой — многоэтапный процесс: если читать один и тот же текст снова и снова, «глаз замыливается» — вы привыкаете к написанному и перестаете замечать в нем недостатки.

Правила это запрещали: вам просто не согласовали бы проект, в котором в графе «переводчик» значилась ваша фамилия. Но можно было вписать туда фамилию родственницы или знакомого — любого, кто готов предоставить свои паспортные данные для договора. Ведь переводчиков мы тестировали и отбирали сами. Объективности ради, ставка была невысокой, книги непростыми, а переводчики ненадежными. Проще было самой перевести особо заковыристую статью или книгу и точно знать, что в тексте ничего не переврали и не выбросили.

Я добросовестно трудилась сверхурочно ради этой подработки, получила как мать малолетнего ребенка один присутственный день в неделю и чувствовала себя прекрасно. Это был спокойный период скромного, но надежного достатка и удовлетворения своей работой.

Через несколько лет хозяин издательства эмигрировал, и снова встал вопрос трудоустройства. Беда была в том, что я уже привыкла работать в основном дома, попутно занимаясь маленькой дочкой и многочисленными хобби. Я писала книги и стихи, публиковалась (за копейки, но приятно же!), вязала свитера, валяла сумочки и делала кукол в смешанной технике. Но монетизировать свои навыки я не пыталась — сказывалось тепличное воспитание и перфекционизм.

Правда, одну куколку я принесла показать на работу, и несколько сослуживиц даже загорелись: «Я бы купила!» Но я подумала: «Это несерьезно, кто я такая, просто самоучка». Иногда я об этом жалею.

В общем, когда коллеги кинулись ходить по собеседованиям, я осталась дома. Потом подруга устроилась редактором в издательство «Альпина» и помогла мне получить первый заказ на перевод, а за ним последовали и другие. Так я уже лет десять работаю по договорам практически только на этот издательский дом.

Я стала фрилансером задолго до того, как коронавирус выдавил массу людей на дом. Большинство из них так и остались в штате и сохранили все положенные блага — от ежемесячной зарплаты до медицинской страховки. Внештатник же работает по срочным договорам и не имеет ни гарантированной регулярной оплаты труда, ни соцпакета. О больничных, отпускных, квартальных и годовых премиях стоит забыть.

Я езжу в отпуск с ноутбуком и обязательно выделяю хотя бы три часа в день для работы. Например, после полудня, когда из-за жары и ультрафиолета лучше держаться подальше от пляжа. Иначе отпуск дорого мне встанет, ведь дни простоя никто не оплатит. Если простой возникает из-за болезни, это тоже мои проблемы. Общий принцип таков: не хочешь или не можешь работать, не работай и живи на накопления. Издательству все равно, как я распределяю свое время, лишь бы соблюдала сроки по договору.

Но, как шутят герои Пелама Вудхауса, у этой черной тучи есть серебряная кайма. За мной не следят корпоративные системы учета рабочего времени, я не должна выполнять никакие нормативы: рабочих часов и дней, выработки и так далее. Если в среду днем мне удобно съездить с дочерью в магазин или навестить родителей, то я отработаю это выпавшее время в воскресенье. Да, я часто работаю по выходным. Я гибко управляю своим временем, чередуя работу с дополнительным образованием, домашними делами, творчеством и уроками игры на скрипке.

Главные навыки фрилансера — это умение планировать и самоконтроль. Я договариваюсь сама с собой, на какую сумму должна перевести за день и за неделю, и стараюсь не отступать от графика. По молодости я позволяла себе накапливать работу и затем делать ее в авральном режиме. Теперь такой убийственный для глаз и позвоночника режим мне недоступен, да он и не окупается.

Я методично тружусь каждый день в пределах сил и желания и получаю ровный поток текста достойного качества, который потом не приходится переписывать, тратя на это лишнее время. Приступая к работе, я смотрю на часы и ровно через час или полтора — в зависимости от сложности текста и самочувствия, переключаюсь на другое занятие. Тем, кому трудно следить за временем или прерываться, советую ставить будильник.

Несколько таких подходов за день дают мне четкое понимание, какую часть своей жизни я сегодня отдала заработку, защищают от выгорания и помогают сохранить зрение. Когда я перешла на жесткий хронометраж, то стала зарабатывать больше, так как перестала непродуктивно расходовать время. Главное, пропало неприятное чувство, что работа заполняет всю мою жизнь, превращая ее в борьбу за выживание.

В издательском доме «Альпина», с которым я давно и успешно сотрудничаю, бизнес-процессы прописаны четко. Руководитель (менеджер) проекта — штатный сотрудник, который курирует весь процесс подготовки книги к публикации и предлагает ее переводчику по своему выбору. Быть давним проверенным исполнителем выгодно: опытный переводчик не подведет, выполнит работу качественно и в срок.

Где искать вакансии. Например, стать переводчиком «Альпины» можно, даже если у вас нет знакомых, которые могли бы привести в издательство. Переводчики, литературные редакторы, верстальщики и прочие специалисты нужны всегда.

Наша компания регулярно размещает вакансии на рекрутинговых платформах — «Хедхантере», в аккаунтах издательства в социальных сетях и даже на личной странице директора в «Фейсбуке». Можно не ждать, а самому обратиться в издательство и предложить свою кандидатуру.

Какие навыки и умения нужны. Профильное образование — языковое, филологическое, просто гуманитарное — и опыт работы приветствуются, но не обязательны. В издательстве есть очень уважаемые переводчики, которые пришли туда вообще без бэкграунда. Известны и другие случаи: можно прекрасно знать иностранный язык, но выдавать неудобоваримый текст на родном. Переводчик обязан не только полно и точно передать содержание оригинала, но и создать читабельный грамотный текст без тавтологий и других грубых стилистических ошибок. Не нужно быть мастером художественной прозы, но вкус к языку, умение ясно и грамотно выражать мысли на письме — та основа, на которой вы сможете наращивать мастерство и набираться опыта.

Любому соискателю, что бы ни значилось в его резюме, предложат пройти тест — сделать пробный перевод. По результатам тестирования и будет принято решение, работать с вами или нет. Тестовое задание вы получите гарантированно, поэтому даже если вы новичок, то сможете показать себя в деле.

Резюме же подскажет менеджерам, в каких областях и темах вы разбираетесь, какая книга, вероятно, окажется «вашей». Например, математику и культурологу предложат разные проекты, чтобы максимально использовать профессиональные знания и возможности каждого фрилансера. Если в данный момент проектов для исполнителя нет, то вас включат в список с указанием вашей специализации. Как только появится что-то подходящее, к вам обратятся. Это не значит, что если вы специализируетесь на зоологии, там будут предлагать только научпоп про животных. В любом случае вы получите любую книгу, по которой сделаете хороший тест. Просто с близкими темами работать проще и эффективнее. Поэтому расширяйте эрудицию — это даст больше вариантов работы и, соответственно, больше заказов.

Если вы владеете не очень распространенным языком, все равно присылайте резюме. Возможно, у издательства найдется проект, который ждал именно вас. В ИД «Альпина Паблишер» уже выходили книги, переведенные с немецкого, французского и даже норвежского языков.

В моем личном зачете — труды о гравитационных волнах и черных дырах, искусственном интеллекте и поиске внеземного разума, происхождении человека и культуре, политике и войне, экологии и экономике, психологии и педагогике, биографии Черчилля и Оруэлла. Это интересная работа.

Как выполнить тестовое задание. Тест — это не какой-то абстрактный фрагмент, а любые 4—5 страниц из начала книги, которой требуется переводчик. Если вы с ними справитесь — книга ваша. Труды, затраченные на пробный перевод, не пропадут даром — вы продолжите работать над этим проектом после заключения договора с издательством. Это общее правило. Такой тест делают все переводчики нашего издательства по каждому своему проекту, даже если он у них десятый или сотый.

Сданный вами тест менеджер направит литературному редактору с отличным знанием английского языка. Тот его тщательно изучает, сверяясь с оригиналом, и рекомендует одобрить вашу кандидатуру или предложить проект другому переводчику. Отвод неприятен, но не смертелен: возможно, эта тема просто «не ваша», и рецензент не уверен, что вы хорошо с ней справитесь. Затем ему предстоит редактировать ваш перевод, и, поскольку он тоже фрилансер, его нежелание тратить лишнее время и силы вполне понятно. Так, мне этим летом не доверили проект по драматургии, но взамен предложили великолепную книгу по палеоантропологии, которую я с удовольствием перевела. Это одна из моих любимых тем.

Если тема сложная и требует специальных знаний, к проекту подключают научного редактора — например, ученого соответствующей специализации, который оценит ваш тестовый перевод. Его мнение очень важно: научно-популярную книгу невозможно адекватно перевести без базовых знаний, знакомства с терминологией и умения правильно ее употреблять. Никому не нужен перевод, где разряжающий резистор превращается в «кровоточащий», а Фукидид в «Фисидайдза».

Как повысить свои шансы и получить проект. От переводчика не требуют идеальный, безупречный текст в состоянии «хоть сейчас в верстку». После вас над книгой будут работать литературный и научный редакторы. Но с тестом следует выложиться на сто десять процентов. Чем убедительней будет ваша работа, тем больше шансов получить весь проект. Не отсылайте перевод, едва закончив. Дайте «отлежаться» хотя бы до завтра и — медленно, вдумчиво — перечитайте и постарайтесь увидеть его свежим взглядом.

Вот его получает пока неведомый вам редактор, от решения которого зависит все. Что он увидит в вашем тексте? Моменты, которые можно поправить, удачнее выразить, более емко сформулировать — и немало. Во-первых, любой текст можно улучшать бесконечно. Во-вторых, ваш вылизанный текст для этого суперпрофи — просто заготовка, ведь у редактора совсем другой уровень. Готовьтесь увидеть правки, не обижайтесь и обязательно учтите их в дальнейшей работе. Это нормально.

Другое дело, если в переводе будут откровенные ляпы из-за невнимательности, небрежности, поспешности. Все, что подчеркнул «Ворд», требует вашего внимания. Опечатки — это, конечно, не перевранный оригинал, но впечатление они производят плохое, а вам нужно — хорошее.

Разумеется, вы должны хорошо понимать, что написано в исходнике. Это очевидно, но важно выразить это понимание как можно лучше.

Переходя от теста к основной работе, важно не потерять в качестве. Тем не менее дальше вы будете тратить меньше времени и сил на фрагмент такого же объема, — ведь когда вас утвердят, уйдет стресс, вы «вработаетесь» и привыкнете к авторскому стилю.

Помните, даже опытные переводчики получают книги знакомой тематики. Для новичков выбирают еще и несложные. Если в процессе работы возникают трудности, нужно сообщить об этом руководителю проекта на раннем этапе: книгу заберут и предложат другую. Гораздо хуже — промолчать и сдать плохой перевод. С таким переводчиком больше работать не будут, и это решение обжалованию не подлежит. Это не теория, такие случаи были.

Труд переводчика-фрилансера оплачивается сдельно. Ставку оплаты устанавливает издательство: определенное количество рублей за условную страницу (у. с.) перевода — вашего текста, а не текста оригинала. Ставка прописывается в договоре на перевод конкретной книги. За особо сложный или срочный проект ставку могут повысить, но незначительно — на десяток-другой процентов. Иногда издательство пересматривает все свои ставки, чтобы отчасти компенсировать инфляцию.

Некоторые издательства устанавливают ставку за авторский лист (а. л.) Смысл от этого не меняется: вам платят только за труд, измеренный очень точно. За сидение на стуле, за то, что скоро Новый год, — не платят.

После успешного тестирования с вами заключают договор на конкретный проект. В нем прописано, к какой дате нужно завершить перевод. Сдавать работу можно полностью или частями. После того как вы сдали перевод целиком, у издательства есть 15 дней, чтобы вернуть его на доработку. Это делается не от балды — основания четко прописаны в договоре: более 1 фактической ошибки на 30 условных страниц и/или более 1 стилистической на 3. Имеются в виду грубые ошибки — искажение смысла, нечитабельная фраза, которая противоречит нормам русского языка. Править «молодая» на «юная» вас не заставят — «недопустимы как вольная интерпретация авторского текста переводчиком, так и вкусовая правка со стороны редактора», предупреждает библия «Альпины».

Перевод ненадлежащего качества вернут на доработку. Не справитесь — договор расторгнут без компенсации. Поэтому, если книга оказалась вам не по зубам, важно как можно раньше вернуть ее менеджеру. Это может случиться и с хорошим переводчиком, главное — сохранить свою репутацию и не подвести издательство. У меня таких случаев пока не было, но все мы люди, и никто не застрахован.

Я предпочитаю сдавать работу частями. Двадцатого числа каждого месяца я отсылаю руководителю проекта перевод, выполненный с предыдущей отчетной даты. В зависимости от количества печатных знаков в тексте и ставки по договору менеджер рассчитывает гонорар и передает данные в бухгалтерию. В определенную дату в начале следующего месяца плюс-минус пара дней мне на карту поступает гонорар. Все налоги за меня платит издательство, удержаний из гонорара нет. Я могу запросить справку НДФЛ — мои доходы белее снега. При этом мне не нужно заполнять декларацию и вообще контактировать с налоговой. Но при желании можно стать самозанятым — ставка будет выше, потому что вы сами будете платить налоги.

Ставки в издательствах разные, оглашать их я не буду, так как это внутренняя информация. Заработок при такой системе — дело индивидуальное. Для одних это лишь подработка, для других основной или единственный источник дохода. Времени на проект отводится обычно с запасом. Если сроки горят, вас предупредят и могут предложить повышенную ставку. Для меня переводы — это основной заработок, и я всегда завершаю работу с опережением. Очень многое, разумеется, зависит от опыта. Добросовестные новички долго и неэффективно ковыряются с текстом, недобросовестные совершают над собой усилие, чтобы пройти тест, после чего сдают неудобоваримый перевод и навсегда лишают себя заказов.

Час работы на «Альпину» приносит мне 1000+ рублей. Умножаем на 40 часов рабочей недели, потом на число рабочих недель в месяце и… — да я богачка! Но к сожалению, не все так просто.

Во-первых, столько приносит час не просто сидения за компьютером, а максимально интенсивного, сфокусированного труда с полной выкладкой. Продержаться в таком режиме 8 часов нереально — это высокоинтеллектуальная работа. Снижается внимание: фразы становятся корявыми, путаются слова с близким написанием — физик (physicist) превращается во врача (physician). Да и просто хочется переключиться на другую задачу, потому что эта в тебя больше не лезет. К умственному утомлению прибавляется физическое, знакомое любому закомпьютерному сидельцу. Поэтому я редко работаю больше четырех часов в день, разве только когда нужно компенсировать вынужденный простой.

Снижать качество работы при этом нельзя. Прежде чем сдать готовый перевод, я обязательно вычитываю его и правлю, доводя до уровня, с которого литературный редактор совершит свой прыжок к совершенству. На это я трачу дополнительное время — оно не оплачивается.

Во-вторых, я у редактора не одна. Издательство ежегодно покупает права на определенное число книг, и больше просто не будет. К концу каждого проекта меня начинает терзать мысль: «Когда дадут следующий?» Дни, когда у меня нет книги в работе, не оплачиваются. Можно, конечно, побегать по биржам фрилансеров, но там за заказ придется биться с множеством конкурентов, так как перевод на английский язык требуется гораздо чаще, а я уже привыкла переводить с английского на русский. Да и расценки на бирже не очень радуют. Впрочем, признаю, что уделила недостаточно внимания этой возможности заработка.

Поскольку я работаю по плану, то могу с точностью до пары дней рассчитать, когда закончу книгу. Я заранее сообщаю об этом редактору. Но как бы ей ни хотелось мне помочь, не всегда возможно предложить следующий проект «стык в стык». Наконец, приходит долгожданное предложение, тестовый перевод — и кто-то из очень загруженных литературных редакторов должен его оценить. А дни между тем летят. Так как мне всегда есть чем заняться, я обычно просто жду и в свободное время занимаюсь самообразованием. Но каждый день простоя болью отзывается в моем сердце — и как же надоел этот счетчик незаработанного, который щелкает в голове.

Казалось бы, можно взять два проекта сразу, ведь в «Альпине» есть несколько подразделений, но это сложно. Менеджеры не любят совмещений: боятся, что это скажется на качестве и сроках работы. Все они на виду друг у друга, и каждый имеет свою базу фрилансеров, хотя при необходимости коллеге «одолжат» переводчика на горящий проект. Но эта практика настолько не поощряется, что срабатывает в исключительных случаях.

К тому же в «Альпине» хорошая ставка, поэтому я не обиваю пороги других издательств и растеряла все прочие контакты. Но весной 2020 года, когда все проекты издательства оказались заморожены, я осознала опасность зависимости от одной фирмы. Я просидела несколько месяцев без заказов, проела накопления, а потом, как и все мои коллеги, еще несколько месяцев работала по сниженной ставке.

Вывод банален, но очень важен: подушка безопасности необходима, фрилансеру — двойная. Ну, и еще более древняя мудрость: не стоит класть все яйца в одну корзину. В коронакризис пострадала вся вершина пирамиды Маслоу: людям стало не до развлечений и книг. А вот мой брат-программист не потерял ни копейки.

Интерес к предмету и гордость за свой труд, осознание его пользы для общества — некоторые из причин, почему я осталась в этой профессии, несмотря на умеренный достаток. Но кризис из-за коронавируса открыл мне глаза на уязвимость моего положения. Я оказалась в тотальной зависимости от отрасли, которая одной из первых пострадала в тяжелые времена. А также в чуть менее полной зависимости — от одного, пусть и отличного, работодателя.

Мне по-прежнему нравится работать со словом. Я села писать эту статью и очнулась спустя четыре часа совершенно счастливая. С удовольствием вспоминаю и свой редакторский опыт.

Так что я решила расширить поиск подработки и не ограничивать себя деятельностью переводчика. Хочется разнообразить задачи, более полно использовать свои навыки, да и просто активнее контактировать с людьми. Я уже разговариваю с собакой во время перерыва на кофе.

Кроме того, чтобы диверсификация была максимальной, я стала изучать тестирование программного обеспечения. Наверное, многим это решение покажется странным и нелогичным — я и сама долго колебалась. А потом осознала, что впустую теряю время на сомнения, хотя могла бы потратить его на овладение новыми навыками.

С одной стороны, я прекрасно понимаю, что, начиная путь в новой профессии в 40+ лет, проигрываешь уже на старте. И дело не только в конкуренции с молодняком, для которого все, что связано с ИТ, — естественная среда обитания. Главное, у меня просто нет в запасе целой профессиональной жизни, чтобы дорасти до серьезного успеха. Поэтому я не рассматриваю, например, профессию дата-сайентиста, которая меня очень привлекает.

С другой стороны, я вижу в своей нынешней и, надеюсь, новой профессиях много общего. Это и высокая автономность, и личная ответственность за результат, а главное, противоречивое сочетание личных качеств. Это кропотливость, внимательность и изобретательность, соблюдение правил и умение постоянно освежать восприятие, безграничное терпение, когда «не заходит», — и кайф перфекциониста, когда «зашло».

Я никогда не боялась технической сферы: много училась, задумывалась о поступлении на мехмат. Иногда я жалела, что не реализовала этот вариант, и жадно следила за новостями из мира науки и техники. Перевод по нейролингвистическому программированию стал своего рода компенсацией. Я возвращаюсь к той давней развилке, где выбрала путь гуманитария и отказалась от альтернативы.

Перевод книг для серьезного издательства — отличный вариант удаленной работы для гуманитария широкого профиля. Порог вхождения в профессию невысок: сейчас для этого не нужны ни профильное образование, ни знакомства. Все определяют ваши способности. Это сфера меритократии.

Книжный перевод, даже не беллетристический — это творческая работа. Если вы любите язык, книги, но не готовы пробовать себя в писательстве, — может, это ваш путь. Результаты этого труда материальны, общественно полезны и признаны. Вам будет чем гордиться!

Вы не озолотитесь: потолок заработка в этой сфере определяют издательская ставка и чисто физические ограничения. Но это верный кусок хлеба с маслом — в относительно спокойные времена. Для неспокойных совет очевиден: диверсифицируйте доходы.