Как я два года живу в заброшенном лагере и рисую картины

До 31 декабря 2021 года я преподавала живопись в иркутской частной школе.

А потом мы с парнем отметили Новый год в подмосковном заброшенном лагере и остались там жить. Теперь я ухаживаю за местными котами, набираю воду для бани в ручье, а в свободное время рисую.

Рассказываю, как устроен мой быт и как я решилась на эту авантюру.

До 18 лет я жила в поселке Качуг. В 2015 году переехала в Иркутск, где поступила в художественное училище на живопись. В группе познакомилась со своим парнем Глебом — позже мы вместе переедем жить в заброшенный лагерь.

После выпуска я устроилась натурщицей в то же училище. Проработала год по 3—4 дня в неделю с зарплатой в 12 000 ₽. Приходила к 09:00 и уходила в обед. Обычно мне попадались приятные группы, с которыми было легко работать. С одной из студенток мы подружились и общаемся до сих пор — скоро она приедет в лагерь погостить.

Следующим этапом стали частные школы «АртЛаб», где я проводила мастер-классы по живописи для учеников всех возрастов. Особенно нравилось работать с детьми — возможно, в будущем я снова попробую себя в роли педагога.

Я всегда рисовала, сколько себя помню. В годы жизни в Иркутске я активно участвовала в региональных и всероссийских выставках. Одна из моих работ попала в Новую Третьяковку. В 2019 году сделала серию о Сергее Довлатове — я тогда зачитывалась его книгами. На выставке оказалась работа, посвященная его сборнику эссе и фельетонов «Марш одиноких».

На искусстве сложно заработать, это так — хобби для себя. Постепенно мой интерес к выставкам начал затухать, и я перестала в них участвовать.

Летом 2021 года мы с Глебом решили поехать в Москву. В планах был переезд в столицу или Санкт-Петербург: привлекали возможности для развития и работы. В обоих городах у нас не было знакомых, зато в подмосковном заброшенном лагере жил друг Ренат. Он тоже из Иркутска, мы начали общаться еще во время учебы.

Ренат предложил остановиться в лагере. Мы пробыли там две недели и так прониклись местом, что решили переехать сюда жить.

31 декабря 2021 года мы прилетели из Иркутска в Москву с вещами, готовые переезжать в столицу. Решили сначала остановиться в лагере: заказали контейнер для перевозки холстов, ковров и прочих габаритных вещей, вместе с домашним котом Пяпой поехали в Подмосковье.

Тогда в лагере было не так много комнат, пригодных для жизни. Ренат поселил нас в доме с кошками — здании, где обосновались пятнадцать питомцев. Мы стали соседями: сами заняли комнату с матрасом, а кошки — кухню с печкой и одинокой работающей лампочкой на потолке. Условия были отвратительные: кривые мокрые стены, бегающие по углам мыши и щели в окнах.

На зимних каникулах в лагере было весело, хотя условия оставляли желать лучшего: к нам приехали друзья из Иркутска, и удобства отошли на второй план. Мы классно проводили время вместе.

Мы решили, что некоторое время поживем у Рената. Во-первых, вещи Глеба занимают очень много места: он привез большие холсты, скульптуры и материалы для работы. Все это нужно где-то хранить. Во-вторых, в лагере безопасно: территория круглосуточно находится под видеонаблюдением. В-третьих, зимой 2022 года здесь еще жил Ренат, и с ним было весело. Он уехал в мае, спустя пять месяцев после нашего переезда, к родителям в Ростов. Сначала планировал вернуться, но нашел там работу и остался.

В-четвертых, мы живем в лагере бесплатно — ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге мы бы не нашли такой вариант. А здесь собственникам нужны такие жильцы, как мы. Лагерь заброшен, и кто-то должен следить за территорией. В идеале нужно нанимать сторожа и платить ему. Выгоднее — бесплатно поселить кого-то вроде нас.

Этот детский лагерь закрыли тридцать лет назад. Сначала здесь жили бывшие сотрудники, среди которых были родители Миши — знакомого Рената и местного сторожа. Его отец был водителем, а мама работала на складе. С самого детства Миша много времени проводил в лагере, а после его закрытия никуда не уехал. У него тут, по сути, вся жизнь прошла.

Сейчас Миша — человек, который прожил в лагере дольше всех. Он приводит в порядок территорию: вырубает гнилые елки, косит траву, ремонтирует дома. Мы договорились с Мишей, что останемся в лагере и будем помогать по хозяйству. Так как он не владелец, деньги с нас за аренду не берет.

Я честно рассказала маме, где живу. Она поддержала меня и нормально отнеслась к переезду. Моя семья живет в деревне, и быт в заброшенном лагере почти ничем не отличается, только огорода нет. А вот отцу я не сразу рассказала. Сначала говорила, что снимаю квартиру, — не хотела слышать неудобные вопросы и терпеть осуждение. Позже призналась, но он никак не отреагировал.

Электричество проведено на территории всего лагеря, а вот воды здесь нет. Мы таскаем ее в бутылях на санях с ближайшего ручья — до него минут десять пешком. Зимой с этим сложнее: вода замерзает, приходится делать прорубь.

В двух километрах от лагеря открыта «Пятерочка», в которой мы обычно закупаем продукты на несколько дней. Раньше на автобусе можно было доехать до деревни, где намного больше магазинов. Но недавно сломался мост, и сейчас общественный транспорт не ходит по прежнему маршруту. Поэтому мы можем добраться только до «Пятерочки».

Первые два месяца мы жили в кошачьем доме, где уже была печь. Но из-за невыносимых условий решили обустроить комнату в одном из корпусов — и там же сделали баню. А туалет дачного типа расположен на улице.

Помещение было завалено досками и хламом. Мы потратили несколько дней, чтобы выбросить старые вещи, содрать обои и покрасить стены. Потом принесли в комнату мебель — нашли ее в соседних заброшенных домах. А чтобы не мерзнуть, купили и пристроили печку. Раньше брали дрова на сезон, а теперь заготавливаем их сами в октябре. И вот уже два года живем здесь.

Мы помогаем Мише по хозяйству и присматриваем за животными в лагере. В холодное время года ежедневно топим печь в кошачьем доме и дважды кормим их. Все кошки едят из общих мисок, самые маленькие питаются отдельно.

Кроме котов никто на территории лагеря не живет. Однажды вечером я видела из окна комнаты лося — он шел от кошачьего дома и громко орал. Я тогда осталась в лагере одна, очень испугалась и вышла с фонарем на улицу. Лось ушел прочь в лес. Часто по дороге к ручью вижу кабаньи или заячьи следы.

В теплое время года жизнь в лагере прекрасна. Здесь потрясающая природа, которой можно любоваться днями напролет. Плюс летом ко мне приезжала подруга, и мы отлично проводили время вместе.

С приходом холодов стало гораздо сложнее. Зимой здесь остро чувствуется одиночество, быт становится тяжелее. У всех нервы на пределе. Только и остается, что вспоминать лето и ждать следующее.

После переезда в лагерь я устроилась копирайтером в книжный паблик во «Вконтакте». Но после февраля 2022 года у его создателя начались проблемы с финансами, и он сократил команду.

Потом я ходила устраиваться в пансионат, расположенный напротив лагеря. Как-то мы в очередной раз относили туда в прачечную вещи, и я увидела открытые вакансии горничной и работника на кухне. Но у меня не было медкнижки и опыта для этих позиций — мне отказали. Так я оставила попытки куда-либо устроиться.

Сейчас я нигде не работаю. Мы живем на деньги Глеба — он дизайнер в компании по продаже вейпов и организатор выставок.

Параллельно продолжаю рисовать — мне близок примитивизм и техника книжной иллюстрации. В ближайшее время хочу создать больше работ и снова их выставлять.

Сейчас отдаю готовые проекты под продажу в галерею Анны Багратуни. Посетители могут посмотреть мою папку с неоформленными работами и приобрести понравившуюся. Каждый рисунок стоит 10 000 ₽.

В Москве много выставок, но, если честно, нудно постоянно мониторить опен-коллы. Я не очень активно этим занимаюсь.

За два года мы подустали от жизни в лагере. Думаю, через год или полтора уедем — хочется переехать в квартиру или дом в Подмосковье. Пока копим деньги на съем жилья в Московской области. Все-таки одно дело — жить вдвоем, другое — с соседями, с которыми уже не очень хочется общаться.