Как мы строили будку, или Две истории из жизни хвостов

Две истории из жизни наших хвостов. Первая написана весной, когда их было еще двое…

Постройка собачьей будки дело серьезное. «Это твой вызов Церетели», — сказал сочинец и назначил меня главным будочным архитектором. Сам стал прорабом, плотником и подсобником одновременно. Весь день вступал сам с собой в полемику, указывая самому себе на косяки.

Из строительного материала имелось в наличии: половина старого забора, двуручная пила, которой в сказках баба яга пилит дрова, консервная банка с ржавыми гвоздями и газовая плита 1936 года выпуска. Зачем плита спросите вы? Не зачем. Просто была.

Строительство шло строго по проекту и мы укладывались в установленные сроки, что для российских строителей уже удивительно. Оставалось только определить размеры входа. Кто думает, что у нас ПРОСТО две маленькие собачки — сильно ошибается. У нас упитанный, круглый колобок и худосочная макаронистая щепка.

Сочинец-прораб предложил определить габариты опытным путем. Засовывать по очереди собак в будку и по одной отмерить высоту, по второй ширину. Первым схватили Калича и попытались засунуть в будку. От страха Калич одеревенел и упал на землю с характерным для сухой макаронины треском. Тузик занял оборону за газовой плитой 1936 года выпуска и по морде было видно, что живым он не дастся. В результате сочинец–плотник зашил вход «на глазок».

Вечером наблюдали как Тузик, втягивая бока лезет в апартаменты. Калич проскользнул на пузе. Новоселье состоялось.

К Каличу пришел гость. Проделал по-соседски дырку в заборе и пришел. Сожравши все из мисок, потребовал продолжение культурной программы — игры.

Играли в нашествие монголо-татар на Русь. Калич был Русью. Его мяли, топтали, трамбовали, комкали и местами жевали. Иногда ему удавалось встать на ноги и сделать по двору пару бестолковых петель. В эти короткие перерывы «сосед» не спеша пил из ржавого корыта.

Спустя час, отдохнувшая от баталий парочка, ушла через подкоп на третий огород и скрылась из вида. К ночи, возвращаясь, Калич легко проскользнул домой, а «сосед» застрял. Калич выл и пытался откопать друга. На вой прибежала я и забегала вдоль забора, живо представляя себе «соседа», застрявшего, оголодавшего и замерзшего ночью не дойдя десятка метров от родной будки (ночью +15). «Сосед» истошно тявкал, подозревая нас в злонамеренном зауживании подкопа.

Весь этот балаган прекратил сочинец, прогнав меня в дом и заделав все ходы и перелазы досками. Наутро чудом спасшийся «сосед», как ни в чем не бывало, носился по своему двору. Калич спал на солнце и от ответов на мои вопросы дипломатично уклонился.