Евгений Бернштам: «Искать причины поражения надо в себе, а не в соседе»

Олег Тиньков поговорил с предпринимателем Евгением Бернштамом, основателем и основным акционером коллекторского агентства «Секвойя» и микрофинансовых организаций «Домашние деньги» (для физлиц) и «Финотдел» (для юрлиц).

— Расскажи вкратце свою биографию.

— Я закончил университет по типичной специальности «планирование промышленности», то есть я кадровый базовый экономист. После этого я два года работал на большом предприятии начальником планово-экономического отдела.

Потом учился в аспирантуре Московского университета на кафедре управления экономического факультета. Потом преподавал, ходил по должностям в соответствии с графиком обычного кандидата наук — вплоть до доцента. После этого я перешел в бизнес.

Сначала я создал вторую в бывшем Советском Союзе школу бизнеса. А потом разработал в Москве систему, работающую на ваучерном рынке, и мы были одними из ее учредителей. Вскоре Андрей Раппопорт, председатель правления «Альфа-банка», с которым мы были знакомы ещё с 89-го года, познакомил меня с Михаилом Фридманом. И Андрей пригласил меня на позицию зампреда «Альфа-банка».

— В каком году?

— В 93-м. И с 94-го года я работал зампредом правления, потом первым зампредом правления, отвечал за весь коммерческий банк в целом. В «Альфа-банке» я пробыл 9 лет.

— Почему ты ушел из «Альфа-банка»?

— А, банально! От того, что я бы построил 100-й филиал, жизнь бы не поменялась. Поэтому мы и договорились с Мишей [Михаилом Фридманом, основным владельцем «Альфа-групп»], что я уйду.

Катализатором было предложение Виктора Пинчука [украинского миллиардера, зятя бывшего президента Украины Леонида Кучмы] возглавить его активы на Украине. И я перебрался на целый год в Киев, чтобы возглавить всё, что было под его руководством в ту пору: ферросплавные и трубные активы, теле-радиостанции и банкинг. Там я работал целый год.

— А после Украины?

— Мы создали первое в стране коллекторское агентство «Секвойя». Затем создали две микрофинансовые компании. «Домашние деньги» — это самая большая МФО в стране, с долей рынка 25%. «Финотдел» — чуть поменьше, выдает займы малому и среднему бизнесу. Я как основной акционер продолжаю работать в этих компаниях на позиции председателя совета директоров.

— Кто твои партнеры?

— Сейчас мне принадлежит 90% акций компании «Секвойя», а 10% принадлежит бессменному руководителю Елене Докучаевой. Также мне принадлежит 100% акций компании «Финотдел».

Сейчас мы меняем бизнес, открываем новые направления. Например, компания «Домашние деньги». Вот Т⁠-⁠Банк всеми называется лучшей ИТ-компанией в банковском секторе, а «Домашние деньги» получила в прошлом году премию как лучшая ИТ-компания в финансовом секторе.

Наше мобильное приложение позволяет провести всю сделку в режиме реального времени, где бы она ни осуществлялась: на крайнем западе Калининградской области, в Сахалинской области, на крайнем востоке. Наш сотрудник — агент, который приходит к вам продавать наш займ, — фиксирует всё на мобильном устройстве андроидного типа. Другими словами, компания «Домашние деньги» входит сейчас в новый вид бизнеса, он носит рабочее название «Домашние деньги Онлайн». Это новый облегченный продукт, новая технология, новое программное обеспечение. Мы два-три месяца обкатаем его по России и пойдем в Европу.

— У тебя произошел переход от управленца, от работника за зарплату в предпринимателя. Как у тебя эта трансформация происходила? Не пожалел?

— До «Альфа-банка» я никогда не работал по найму, а всегда создавал что-то. Когда я приехал в Москву и перешел в «Альфа-банк», я потерял все бизнесы, — перестал ими владеть и тратить на них время. Я продал свою долю в инвестиционной компании за смешные деньги. Тогда это были просто копейки. Почему я это сделал? Потому что считал и всегда буду считать, что человек, который работает по найму, не имеет права быть хозяином собственного бизнеса.

Если вы принимаете решение работать на кого-то как наёмный служащий, вы должны все 24 часа отдавать тому, кто вас нанял. Вся ваша мыслительная деятельность должна быть направлена на ваш функционал. Не должно происходить размытия позиции и мышления.

В тот период был небольшой кусочек жизни, когда я был на 2% акционером «Альфа-банка». Это было до того, как «Альфа-банк» купил активы Тюменской нефтяной компании. Тогда, взвесив все за и против, я решил не участвовать в этой покупке, и продал свои акции другому, более решительному акционеру…

— Сейчас был бы долларовым миллиардером.

— Да! Но тогда не было бы ни «Домашних денег», ни «Секвойи».

Все 24 часа я был помыслами выполнения своего контракта. Для меня отсутствует разница в подходе к бизнесу — неважно, собственник я или наемный работник. Присуще ли это всем тем 95% людей, которые нас смотрят, Олег?

Иногда я с большим сожалением смотрю, как из технопарков в 6−7 часов вечера люди сразу начинают тянуться к метро. Можно ли их за это осуждать? Ни в коем случае. Они считают, что они свой функционал выполнили.

Есть ли люди, которые не приемлют ненормированный трудовой процесс? Есть. Но именно поэтому 95% людей выполняют функционал от часов и до часов. Но они не являются предпринимателями.

— Я только вчера прочел в газете, что 25% топ-менеджеров Москвы имеют свой бизнес. На твой взгляд, это такая форма воровства?

— Это воровство времени. Воровство — это я громко сказал, тут же нет предмета, который подходит под юридическую классификацию. Ни один юрист не возьмется защищать в этом вопросе ни мои, ни твои интересы в суде.

Я имею право предъявлять только те требования, которые предъявляю самому себе. Я работаю восемнадцать часов в сутки и имею право предъявлять это тому, кто на меня работает. Но я не считаю, что наемные люди имеют право иметь собственный бизнес. Это нехорошо.

— То есть это не воровство в юридическом плане, а в общечеловеческом.

— Нравственном! В нравственном понимании это воровство. Мне все время вспоминается фраза моего коллеги по управлению «Альфа-банком» Алекса Кнастера. Он всегда говорил, что разница между сотрудниками и акционерами в том, что последние рискуют своими деньгами. Ты говоришь, просыпался ли я в холодном поту? Я просыпался в холодном поту с ноября 2014 года по март 2015 года, когда валютная составляющая нашего фондирования превалировала над рублевой составляющей, а все активы у нас в рублях. И когда наступал период возврата или пролонгирования валютной составляющей, я понимал, что ни один менеджер в данном случае не может мне помочь, что это все естественно акционерные вопросы и акционерные риски. Вот тогда я просыпался в холодном поту.

Я говорил своим партнерам во время отчета для совета директоров, что у нас два главных достижения за 2015 год: первое, что мы выстояли, и второе — что доказали правильность нашей модели.

— Я общаюсь с зампредами Центрального Банка и вижу, что у них достаточно консолидированное мнение по вопросу закона об МФО. Я с ними согласен, что вообще-то этот закон нанес больше вреда российской экономике, чем пользы. 90% коллекторов, закредитованность, криминал, черные истории — всё это оттуда. Подчеркну сразу, что «Домашние деньги» я не отношу к этой категории, потому что если бы все были как «Домашние деньги», я бы считал рынок МФО понятным, прозрачным и сбалансированным. Но поскольку там существуют десятки тысяч организаций и по сути это никакие не компании, а просто бандиты, которые в регионах на остановках вешают объявления «Возьми кредит», они дискредитируют всю отрасль.

— Нужно ли менять закон? Нужно. Нужно ли ужесточать регулирование? Нужно. Кто является поборниками ужесточения регулирования? Сами микрофинансовые организации — но те, которые хорошо работают.

Во всей этой вакханалии больше всего страдаем мы. Мы — то есть нормально работающие компании. Таких, зарегистрированных сегодня в реестре Центрального Банка России, становится с одной стороны больше, а с другой стороны — меньше. Убытие происходит за счет таких нерадивых участников, о которых ты говоришь. Это первая сторона вопроса.

Вторая сторона вопроса: всё, что больше четырех займов, выдаваемых в месяц, это микрофинансовая организация по закону. Значит, она обязана быть зарегистрирована в реестре Центрального Банка России. И тогда ее должны проверять, следить за соблюдением нормативов.

Можно ли эти все проблемы решать запретами? У нас в стране было очень много примеров, когда запретительными способами мы только добивались того, что все уходило в тень. А когда все уходит в тень — всё становится еще хуже.

Нельзя ничего запрещать. Нужно регулировать и проверять. И поэтому 19 марта микрофинансовые компании будут разделены уже на два типа: те, которые могут привлекать деньги от физлиц, и те, кто не могут. Для вторых будет ужесточено нормативное регулирование и приближено к банковскому регулированию.

Кто является нашим клиентом? Финансовая академия под руководством Эскиндарова [Михаил Эскиндаров, ректор Финансового Университета при Правительстве РФ] год назад сделала шикарное исследование. Уровень бедности городского населения страны достиг таких цифр: около черты бедности — 10%, чуть-чуть выше черты бедности — 54%. Это исследование было опубликовано в РБК.

Они являются нашими клиентами — теми клиентами, которые не имеют кредитной истории, которые имеют задолженности в банках, или которым банки никогда не дадут кредит. Мы берем на себя этот риск. Мы выдаем им займ, им больше некуда прийти, только к нам, в «Домашние деньги».

— Вряд ли нас смотрят твои потенциальные клиенты…

— Нас смотрят скорее противники МФО, чем сторонники.

— Знаешь, что меня смущает? Этот бизнес не капитализируем. Это хороший операционный бизнес. Но он как велосипед — надо крутить педали. Если ты остановился — ты упал.

— Представь, что ты сейчас обращаешься к молодым людям. Что ты им скажешь?

— Непременно советую 2−3 года поработать в больших структурах. Это важно, чтобы осознать на своей шкуре, что такое регламенты, дисциплина, самодисциплина, самопожертвование, штрафы и мотивация. Это дается только в больших структурах с традициями, сложившимися не за один год.

Самореализация зависит только от вас, искать причины поражения надо не в соседе, а только в себе. Надо уметь слушать, разбираться в вещах и отделять зерна от плевел. Только тогда вы сможете сказать, что левое полушарие не обманывает правое. Левое может говорить: «Я всё сделал для успеха», а правое, которое никогда не будет врать левому, скажет: «Нет, не всё».