«Сидела на занятиях в пальто»: 4 странные черты, которые встречаются у преподавателей вузов

Учась в вузе, студенты нередко встречают педагогов с оригинальным подходом к образованию и жизни.

Читатели Тинькофф Журнала вспомнили, что необычного было в поведении их преподавателей. Собрали истории в одном материале — если и на вас нахлынули воспоминания, поделитесь в комментариях.

На английском нам преподаватель составляла нумерологические карты, давала советы по садоводству и просто приятно проводила с нами время.

Еще припоминаю преподавателя права — мужчину лет 30, который посылал нас периодически ему за кофе, а пара начиналась в восемь утра. Он любил порассуждать на тему нетрадиционных отношений и, кажется, не провел у нас ни одного семинара — мы просто разговаривали.

Высшую алгебру преподавал интересный товарищ. На одной из пар он составлял таблицу обхода куба в пространствах разных размерностей. Одномерный, двумерный и трехмерный сделал, примеры нарисовал. Сделал таблицу для четырехмерного, поплясал еще у доски и сказал, чтобы пример нарисовали сами в тетрадях, так как на доске это сделать сложно. И нет, это не была шутка.

Необычный типаж из нашего вуза — препод английского, которая выбирала странное выражение и могла спросить тебя в любой момент, как оно переводится. Например, bird droppings  .

На третьем курсе юрфака мы окончательно расслабились и думали, что математика нам в жизни больше никогда не пригодится. А свои будущие зарплатные миллионы, если что, посчитаем на калькуляторе.

Тут-то курс естествознания и подкрался. Под этим названием скрывалась смесь из математики, физики и немного химии. Читал его мужчина лет под 50, который ненавидел гуманитариев и, как мы уяснили с первого занятия, особенно юристов.

Половину учебного времени лектор рассуждал о ненужности гуманитарных наук, о том, что от наших законов хорошо никому не бывает и, если нас сейчас в чистое поле отправить, мы моментально умрем. И что, вообще-то, нормальные люди на завод работать идут, а не этой вот нашей писаниной других людей мучают.

Еще 30% времени тратилось на разговоры о самом лучшем советском образовании, «а сейчас дипломов напокупали». Оставшееся время мы грустно обозревали доску, исписанную синусами и косинусами, и прикидывали, что, может, в лесу не все так и плохо.

Был дедуля, который ходил из Политеха преподавать нам программирование на Delphi  . «А зачем вам программирование, вам замуж надо». Да, вуз лингвистический, но специальность предполагала пять семестров математики, программирование и тому подобное. Естественно, без его деятельного участия мы сами не разобрались бы, что нам надо или нет.

Был у нас препод. Начинается пара, ничто не предвещает чего-то особенного. Тут он задает задачу: у вас участок квадратный метр на метр, сколько метров забора надо, чтобы его целиком огородить? Народ недоуменно переглядывается — четвертый или пятый курс прикладной математики, мы явно что-то упускаем в этой ситуации. Самый смелый говорит, что нужно четыре метра, после чего раздается вопль: «Убийцы, все вы убийцы! А где эпсилон-погрешность измерения! Из-за таких, как вы, самолеты потом падают и машины разваливаются!»

История с убийцами повторялась на каждой паре. На зачете было абсолютно без разницы, что говорить, надо было только обязательно упомянуть эпсилон и добавить, что иначе люди погибнут.

У нас был препод по маркетингу, который на полном серьезе грозился поставить незачет, если студент скажет «маркЕтинг» вместо «мАркетинг».

Наша первая преподавательница французского всегда сидела на занятиях в пальто и берете и нам советовала не снимать головные уборы. А на втором или третьем курсе она активно стала интересоваться темой дачи: все спрашивала, есть ли у кого-то из нас она. Одногруппница жила в Щелкове, и педагог как-то у нее спросила: «Таня, скажите мне как сельский житель…» Мы потом долго ржали, Щелково — это просто село, конечно.

Кстати, в конце третьего курса, весной, преподавательница сказалась больной и так и не вышла на занятия к нам больше. Мы решили, что она купила дачу и решила посвятить себя сельской жизни.

Я училась на прикладной математике. У нас был преподаватель по истории для непрофильников, который приносил на лекции коньяк в кружке, еще и дул на него, делая вид, что это чай. Было очень сложно делать серьезные лица.

Одновременно самый странный и любимый мой преподаватель из универа — профессор английского и литературы. Он, конечно, был очень эксцентричный. Британец из Манчестера, хотя последние 20 лет живет в Салониках. В молодости посадил слух в панк-клубах, однажды почти подрался с Джонни Роттеном из Sex Pistols из-за пролитого пива и не попал на концерт Joy Division из-за похмелоса.

Зарабатывал на жизнь медбратом в хосписе и сиделкой для котов богатых старых англичанок. Снимал короткие фильмы на Super 8  . Вступил в академический конфликт с Жижеком и публично опустил Эмира Кустурицу на кинофестивале за его пренебрежительное отношение к ромам. Был частью жюри Каннского кинофестиваля. Развелся с женой, чтобы платить меньше налогов по греческим законам. Прожженный марксист, регулярно приглашал студентов — ваш покорный слуга был одним из них — на пиво за свой счет, чтобы подискутировать об Альтюссере, Грамши, Адорно, Бовуар и Люксембург. Не владеет телефоном, не ведет социальных сетей — развлекается живописью, слушает Talking Heads, Interpol и Little Simz.

Короче, очень крутой мужик. Скучаю по нему.

На втором или третьем курсе у нас был довольно молодой преподаватель, до 40 лет, наверное, который никогда не смотрел никому в глаза. Лекции читал, смотря в пол или в стену напротив, когда к нему подходили и спрашивали что-то, тоже предпочитал не смотреть на студента, задающего вопросы.

Вел у нас он всего лишь семестр, поэтому тайну такого поведения мы так и не разгадали :)

У нас была преподавательница, которая вместо лингвистической теории рассказывала, какие у нее клевые студенты — старших курсов, разумеется, как она веселилась с такими-то важными людьми, как надо вести соцсети. А еще укладывала ноги на стол и говорила: «Не, ну если ты быдло, то и веди себя как быдло».

Запомнился преподаватель информатики, который привычное для нас «окей» называл «окай». Вроде ничего особенного, но это всегда смешно и необычно звучало. За время учебы так и не смогла привыкнуть к такому произношению и всегда делала усилие, чтобы сохранить невозмутимость, когда слышала это «окай».

Странных учителей в моей жизни было много, но больше запомнилась преподавательница, которая через каждые два слова вставляла «этот самый» и «на этот самый». Мы ее так и прозвали — «эта самая», и предмет ее назывался «этот самый». К слову, несмотря на такую смешную особенность речи, никто над ней никогда не издевался, потому что она была весьма адекватной и интересно рассказывала по своей теме. Забавно, что спустя годы я даже не могу вспомнить, что за предмет она вела, нужно заглянуть в диплом и проверить, есть ли там «этот самый».

Преподавательница по истории Великобритании и США регулярно добавляла к тому или иному историческому факту: «Кстати, англичане этим очень гордятся». А другая, по французскому, любила давать комментарий: «Нет-нет, французы так не говорят».

С выпуска прошло восемь лет, а мы с одногруппниками до сих пор пользуемся в общении этими фразочками.