Как я сделала сложную операцию на челюстях

До 22 лет у меня был мезиальный прикус — это такая аномалия, при которой нижняя челюсть сильно выдвинута вперед.

Причин этой аномалии может быть множество: от генетической предрасположенности до сосания пустышки неправильной формы в младенчестве.

У моих родителей проблем с прикусом не было. Физического дискомфорта от неправильного прикуса я не испытывала — дышала, говорила и ела, как и все другие дети. Поэтому на мою особенность никто внимания не обращал. То, что со мной что-то не так, заметила знакомая мамы, когда мне было 4 года.

Родители отвели меня к ортодонту в родном городе, там мне прописали пластинки и стягивающую маску. Маска крепилась ко лбу и подбородку, ее нужно было носить ночью и 2—4 часа днем. В ней я чувствовала себя некомфортно и выглядела комично. А носить пластинку было неудобно — во рту все болело и чесалось. В итоге мое лечение забросили до 12 лет.

Когда я пришла к ортодонту в 12 лет, выяснилось, что теперь такое можно вылечить только брекетами и операцией, но надо ждать, когда более или менее вырастут кости, то есть до 18—20 лет. Врач сказал, что операцию можно сделать за счет фонда обязательного медицинского страхования по квоте, и предложил на выбор несколько городов и клиник. В первую очередь рекомендовал клинический центр в Москве при кафедре челюстно-лицевой и пластической хирургии МГМСУ. Через месяц я с родителями отправилась туда на консультацию.

Помогли бы мне в детском возрасте менее радикальные меры — неизвестно. Может быть, челюсть удалось бы задвинуть, но был бы результат идеальным — предсказать невозможно. Так говорили врачи и за то, что в детстве мы прервали лечение, не журили.

Расскажу о подготовке к операции, периоде восстановления и о том, как я чувствую себя спустя восемь с половиной лет.

Когда в 12 лет мне сообщили, что в 18—20 лет прикус можно исправить только брекетами и операцией, я плакала — но только из-за того, что придется ждать так долго. На самом деле, у меня вопрос об операции даже не стоял — исправление прикуса было главной мечтой всей юности.

Я представляла, как удивятся ребята, которые подтрунивали надо мной в школе, когда увидят меня обновленную. Особо меня не буллили, разве что бывали какие-то неуместные подколы, но внутри я всегда ощущала, что со мной что-то не так.

Помимо эстетики у меня были проблемы с челюстным суставом. От любого зевка я могла вывихнуть челюсть — это состояние, когда рот открывается, а закрыться уже не может. Обычно через несколько минут все проходило само, но иногда приходилось вызывать скорую или ехать к ближайшему хирургу. Приятного мало, ведь это могло случиться на уроке или прогулке с друзьями. В детстве я этого очень стеснялась, а в более осознанном возрасте сама говорила новым друзьям об этой особенности, чтобы они не пугались и знали, что делать.

Грядущей операции я не боялась, так как толком и не знала, к чему готовиться. В начале 2000-х в интернете почти не было информации о подобных аномалиях. Зато я любила смотреть американские передачи о пластической хирургии — представляла, что вырасту, сделаю операцию и тоже превращусь из утенка в лебедя.

В 2006 году я с родителями переехала в Москву. А в 2009 году, когда мне исполнилось 18 лет, побежала на прием к ортодонту — к тому самому, у которого я была на консультации в 12 лет. Ни я, ни мои родители не искали другого врача — тогда нам казалось, что это единственный вариант.

К ортодонту я обратилась в сентябре 2009 года. Меня не перенаправили на консультацию к хирургу, а сразу стали готовить к операции по перемещению нижней челюсти.

Первый шаг в подготовке к операции — постановка зубов в нормальное положение. Мои верхние зубы сильно выдавались вперед, а нижние — внутрь, в стоматологии это называется протрузия и ретрузия. Поставить зубы в нужное положение можно было с помощью брекет-системы.

Мне сделали слепок зубов и рентгеновский снимок. Слепки входили в стоимость лечения брекет-системой, их после этого делали еще несколько раз. А каждый снимок стоил около 1000 ₽ — я делала их раз в полгода-год все время лечения.

Через пару недель мне удалили две здоровые четверки на верхней челюсти. Это было нужно, чтобы зубы могли наклониться на определенное количество градусов. Без удаления этого не получилось бы — у меня слишком маленькая верхняя челюсть. Удаление на тот момент стоило 8000 ₽.

Спустя неделю мне поставили брекеты на верхнюю челюсть, с третьего по седьмой зуб. Так я проходила около четырех месяцев, за это время промежутки между зубами немного затянулись. Далее поставили брекеты на всю верхнюю челюсть, а еще через пару месяцев — на нижнюю.

Лечение брекетами квотой не покрывается. За это в 2009 году мои родители отдали около 70 000 ₽ — платеж можно было разбить на две части. Родители собирали и хранили все чеки, справки и договоры: их они потом предоставили работодателю и вернули 13% налога — 9100 ₽.

Каждый поход к ортодонту заканчивался покупкой мелких расходников — специальных резинок для усиления давления на проблемные участки, новых дуг и так далее. За каждый визит набегало еще 300—1000 ₽, а наблюдалась я раз в четыре недели. На все подготовительные процедуры, установку брекетов и их обслуживание я потратила 128 000 ₽.

128 000 ₽

я потратила на подготовку, установку брекетов и обслуживание

После установки брекетов я вступила в тематические группы во «Вконтакте» в стиле «Клуб брекетоносцев» и нашла там пару девочек с похожей проблемой. Мы переписывались, сверяли наш план лечения и делились эмоциями.

Когда начинается лечение брекет-системой, визуально все становится еще хуже. Наклон зубов меняется, и образуется пространство между нижней и верхней челюстью. Нижняя как будто становится еще больше, а верхняя — меньше. Это выглядело странно.

В это время я училась в университете и подрабатывала промоутером. У меня не было особых проблем с социумом: все-таки подростковые комплексы на тот момент у меня прошли, а сверстники и взрослые люди больше внимания обращали на другие вещи. Но личная жизнь из-за особенностей моего лица ключом не била, это факт.

Еще в начале лечения ортодонт предупреждал, что предугадать, сколько времени все это займет, невозможно. Все зависит от особенностей организма и того, насколько ответственно я сама подойду к этому делу. Я ориентировалась на 1,5—2 года. В моем окружении люди носили брекеты именно такой срок.

Но так получилось, что мои зубы «сопротивлялись» и не вставали под нужным наклоном. Почему — сложно сказать. Я со своей стороны делала все возможное: носила резинки, если их назначали, ежемесячно ездила на приемы. Надеюсь, что ортодонт тоже хорошо выполнял свою работу, но проконтролировать этот момент я не могла, тем более никаких сроков изначально не было озвучено.

Иногда казалось, что лечение не закончится никогда. Но меня очень поддерживало окружение единомышленников: когда что-то шло не так, я писала своим подружкам из интернета и сверялась, как было у них. Оказывалось, что я не одинока и у многих людей по разным причинам тоже затягивались сроки ношения брекетов.

Момент, который меня беспокоил больше всего, — это возможные противопоказания к операции: а вдруг у меня сердце больное, низкий гемоглобин или еще что-то, а я не знаю об этом? Я переживала, что операция по каким-то причинам не состоится или перенесется еще на несколько лет. А сама операция и последствия меня не очень беспокоили — главным было, чтобы она вообще состоялась.

Летом 2012 года я отправилась на контрольный прием. На тот момент я уже 2,5 года носила брекеты. Врач сказал, что положение нижних зубов пришло в норму, но зубы на верхней челюсти так и не встали как нужно. Поэтому решено было провести сложную ортогнатическую операцию на обеих челюстях:

1. Фрагментарную остеотомию верхней челюсти — ее предстояло порезать на кусочки, повернуть под нужным градусом, поставить на место и закрепить титановыми пластинами.
2. Двустороннюю межкортикальную остеотомию нижней челюсти с перемещением назад — то есть нижнюю челюсть надо было разрезать с двух сторон, удалить небольшие кусочки кости, сместить челюсть назад и зафиксировать титановыми пластинами.

Врач начал готовить документы для получения квоты на операцию. В тот же период мне предстояло удаление всех зубов мудрости — иначе был риск, что они вылезут и будут смещать остальные зубы. В этом случае все труды и мучения пошли бы насмарку.

У меня оказалось три зуба мудрости, четвертого не было в зачатке. Удалила я все зубы за один раз — мне не хотелось тратить на это много времени. Мучилась пару дней, принимала обезболивающие, но отпустило быстро. За удаление каждого зуба мудрости в июне 2012 года я заплатила по 6000 ₽.

Мне повезло, у меня все прошло без осложнений, но знаю, что у многих бывают проблемы: у кого-то зубы во время удаления крошатся, и приходится резать десну, распиливать кость, чтобы достать корни.

Как я говорила, лечение я проходила в клинике при кафедре челюстно-лицевой и пластической хирургии МГМСУ. Там же проводятся комиссии, на которых принимают решение о необходимости операции, находится операционный блок и стационар. В общем, в клинике все поставлено на поток.

Лечащий врач написал заключение, где сослался на пункты, почему мне нужна операция, и собрал врачебную комиссию — этот процесс занял около недели. Результатом заседания стал протокол с показанием к плановой операции. После этого я приступила к сбору остальных документов. Вот что мне понадобилось в 2012 году:

1. Копия протокола заседания врачебной комиссии.
2. Направление на операцию.
3. Выписка из истории болезни.
4. Копии паспорта, СНИЛС, полиса ОМС.
5. Заявление на получение квоты.

Три первых документа из списка мне предоставил лечащий врач. Об остальных я узнала в холле клиники — там несколько информационных стендов с памятками о нужных бумагах и о том, куда с ними обращаться. По образцу на стенде я от руки написала заявление на получение квоты. В июле 2012 года я поехала в Департамент здравоохранения по прописке и предоставила все документы.

В течение пары недель после подачи по обычной почте пришло заключение — в нем говорилось, что мне одобрили операцию по квоте. Копию этого документа Минздрав отправил также на адрес клиники.

Операцию назначили на сентябрь 2013 года — то есть снова нужно было ждать больше года. Как выяснилось, в самой больнице большая очередь на операцию. Челюстно-лицевых аномалий у людей в нашей стране много, а мест, где хорошо бы это исправляли по квоте, мало.

Тем не менее я очень обрадовалась, что мне одобрили операцию. В 2013 году я выпускалась из университета: писала дипломную работу, сдавала государственные экзамены, — поэтому была даже рада, что операция будет уже после окончания вуза. Хотя обидно, что многие одногруппники так и не увидели меня преобразившуюся.

В ноябре 2012 года я устроилась работать операционистом в банк, поэтому мне нужно было решать вопрос с работой — было ясно, что процесс реабилитации длительный, и я выпаду из рабочего состояния на месяц, а то и больше.

В конце августа 2013 года я узнала, что операция назначена примерно на середину сентября. В тот же день я написала на этот период заявление на двухнедельный отпуск. После операции я планировала сразу же уйти на больничный. Руководство было в курсе, что я пропаду надолго, и даже высказывало недовольство по этому поводу, но мне было все равно.

В общей сложности от моего первого посещения ортодонта в 18 лет и до операции прошло 4 года. Я бы точно не стала что-то переносить из-за работы.

4 года

я готовилась к операции

Анализы. За несколько дней до госпитализации нужно было сдать анализы крови, мочи, ЭКГ, получить заключение от терапевта. Все анализы я сдавала платно в «Инвитро» — в 2013 году это стоило около 11 000 ₽. С анализами я отправилась к участковому терапевту, и он дал положительное заключение для операции.

Госпитализация. В середине сентября 2013 года меня положили в клинику, но в тот же день мне сказали, что операцию переносят на неделю. Точной причины, почему так получилось, я не знаю — возможно, кому-то пришлось делать срочную операцию или у хирурга возникли какие-то сложности. В общем, меня под расписку отпустили на неделю домой.

Я отнеслась к этому философски — положительное заключение от терапевта есть, я уже знала, что меня точно прооперируют, и все нормально. Еще неделю можно было отрываться и есть бургеры.

Через неделю я снова легла в больницу. Из вещей взяла домашние штаны, тапочки, толстовку на замке и несколько футболок с широкой горловиной — чтобы удобно было надевать, не касаясь лица. Еще брала белье, телефон с зарядкой и паспорт.

Анализы должны быть свежими, а у меня некоторым из них было уже больше недели. Их можно было пересдать бесплатно в лаборатории при клинике. Так я сдавала кровь несколько раз: за два дня перед операцией, сразу после и перед выпиской.

Палата и атмосфера. Перед операцией я лежала в клинике два дня — в понедельник меня повторно госпитализировали, а в среду утром прооперировали. За эти два дня меня еще раз осмотрел хирург, была консультация анестезиолога.

Я лежала в двухместной палате. Все пациенты на этаже — люди с похожими диагнозами и различными челюстно-лицевыми аномалиями: неправильный прикус, травмы после аварий, кисты.

То, что вокруг тебя люди с опухшими лицами и завязанными челюстями, немного фрустрирует в первое время, но к этому быстро привыкаешь. В целом все на позитиве — для многих эти операции очень долгожданные.

За эти дни я познакомилась с ребятами по этажу: мы играли в настолки и перемывали косточки друг другу и врачам. Кто-то уже был прооперирован, кто-то, как и я, — готовился. Еще я читала журналы, книги, залипала на видео в «Ютубе» — днем в палате хорошо ловил вайфай. Я волновалась, но это было скорее приятное волнение и предвкушение.

В день перед операцией нельзя было есть после обеда, а перед сном медсестра принесла три антигистаминные таблетки — что-то вроде «Супрастина». Насколько я знаю, их дают в качестве успокоительного, чтобы не тревожиться перед операцией и спокойно уснуть.

Рано утром нужно было завязать себе две косички, раздеться до трусов и надеть компрессионное белье. Потом пришла медсестра, я легла на каталку, и меня увезли в операционный блок. Дальнейшие события я помню смутно — кажется, катетер и какой-то седативный укол мне поставили еще в палате, а уже в оперблоке анестезиолог ввел средство в катетер, досчитал до трех — и я погрузилась в глубокий сон.

Операция длилась чуть больше четырех часов. После пробуждения я очень удивилась — голова была ясная, последствия анестезии совсем не ощущались. Промелькнула мысль — а мне точно сделали операцию? Я потрогала лицо — я его чувствую. Это тоже странно, потому что многие говорили, что чувствительность на какое-то время пропадет.

В палате интенсивной терапии я лежала до следующего утра. Это стандартная схема: в течение суток важно следить за состоянием пациента, ставить капельницы, подносить утку — в это время состояние слишком слабое, чтобы ходить. Единственное осложнение — меня всю ночь тошнило. Учитывая, что операция была на челюстях и открывать рот было неприятно, это доставляло много проблем. На следующее утро меня перевезли в обычную палату, и я потихоньку начала приходить в себя.

Первые три дня брекеты во рту резинками не перевязывают — так можно хотя бы дышать ртом, потому что нос забит. Жевать пищу, конечно, нереально — я спасалась только бульонами и кисломолочными продуктами.

В местной столовой есть два вида еды: обычная, для нормально жующих людей, и жидкая, для тех, кто после операций. Я не питалась в столовой, поэтому не могу сказать, насколько еда была приемлемой. Но, судя по отзывам соседей по этажу, она была сносной. Мне привозили еду родственники и друзья.

Через три дня мне зафиксировали положение челюстей — брекеты плотно перевязали резинками. Спустя несколько дней резинки разрешили снимать, чтобы удобнее было вливать в себя пищу, а затем заново надевать. С таким питанием я значительно похудела. С ростом 174 см до операции я весила 65—67 кг, после — 58 кг.

Помню, как врач сказал, что мне лучше не грызть яблоки — ведь операцию делали сегментарно, поэтому кусочек верхней челюсти может расшататься и выпасть. Наверное, он имел в виду не есть яблоки несколько месяцев, но его слова меня так впечатлили, что я не грызу яблоки до сих пор.

Из больницы меня выписали спустя неделю — это типичный срок. К этому времени я уже могла ходить, сносно мычать, чтобы меня можно было понять. Но на работу я выйти еще не могла — работать с людьми с перевязанным резинками ртом никак не получилось бы.

В 2013 году я не узнавала, сколько будет стоить операция без квоты. Но в 2022 году я зашла на сайт клиники, в которой делала операцию, и посмотрела цены:

1. Фрагментарная остеотомия верхней челюсти — 120 000 ₽.
2. Межкортикальная остеотомия нижней челюсти — 120 000 ₽.
3. 10 дней в двухместной палате — 43 000 ₽.
4. Сутки в палате интенсивной терапии — 8400 ₽.

582 400 ₽

я сэкономила на операции и лечении благодаря квоте

Выходит, что операция без квоты обошлась бы мне не менее чем в 291 400 ₽. А все лечение стоило бы более 434 000 ₽. Мне же операцию провели бесплатно, а за все время на лечение я потратила 143 000 ₽.

После выписки я продолжала раз в неделю ездить клинику на осмотры и продление больничного — за это платить не нужно. Ездила я на другой конец Москвы, а из-за отсутствия нормальной еды первые две-три недели после операции я чувствовала сильную слабость. Поэтому меня всегда сопровождал кто-то из друзей. Позже, когда стала себя лучше чувствовать и сильный отек спал, я уже выходила из дома без посторонней помощи, встречалась с друзьями и вполне активно проводила время.

Друзья привыкли, что я мычу, и понимали мою невнятную речь. Официантов и продавцов в магазине я тоже не стеснялась. В целом, у меня было прекрасное настроение.

В течение десяти дней после выписки я носила на улице медицинскую маску, чтобы не привлекать внимание — все-таки был большой отек и синяки. Еще носить маску в общественных местах рекомендовали врачи — заболеть простудой в таком состоянии с завязанным ртом неприятно.

Первый месяц я питалась пюрированной пищей. Доходило до того, что я покупала роллы, перемалывала их в блендере и ела — и было вкусно. Брекеты я по-прежнему носила, резинки тоже, но снимала их три раза в день во время приема пищи.

Резинки окончательно мне сняли в начале ноября, спустя месяц и 10 дней после операции. На следующий же день я вышла на работу. К тому моменту большой отек с лица спал, синяков уже не было. К привычному питанию я вернулась довольно быстро — орехи, конечно, не грызла, но пюре и салатики вполне могла есть.

Люди по-разному отнеслись к моим внешним изменениям. Кто-то не узнавал меня, но таких было меньшинство — думаю, что они попросту лукавили. Кто-то сразу видел разницу и хвалил за смелость. Были и такие, кто не видел разницу вообще, и на мои расспросы «Ну как?» удивленно пожимали плечами. Я же была в состоянии эйфории и чувствовала себя самой красивой и счастливой на свете. Помимо эстетики главным бонусом было то, что у меня перестала вывихиваться челюсть.

Брекеты мне сняли спустя полгода после операции. До этого сделали компьютерную томографию, чтобы убедиться, что все стоит на месте, — в 2013 году это стоило 4000 ₽.

Перед снятием брекетов мне установили ретейнеры — это проволочки, которые крепятся к внутренней стороне зубов, чтобы те не меняли свое положение. С такими штуками нужно ходить всю жизнь, но они не мешают. На ночь в течение двух лет я надевала еще и капы.

Спустя пару лет можно было бы снять и титановые пластины — некоторые так делают, чтобы убрать из организма инородные предметы. Но я этого делать не стала. Во-первых, это повторная операция и стресс. Во-вторых, из 10 моих знакомых подобную операцию делал только один человек — и то по показаниям.

С момента операции прошло восемь с половиной лет. После операции у меня все же было онемение — онемела небольшая полоска кожи от нижней губы до подбородка и верхняя губа в нескольких точках. Онемение полностью прошло спустя год.

Ем я сейчас все, кроме злосчастных яблок — их как минимум режу или стараюсь не есть вообще.

Голос и произношение у меня совсем не поменялись, хотя я слышала, что у некоторых меняется. Из-за того, что операцию проводили в том числе и на верхней челюсти, у меня изменилась форма носа — он стал более широким и расплывается во время улыбки. Но это мелочи.

У меня не осталось шрамов на лице, потому что операцию делали изнутри. Кости во время смены погоды тоже не болят — хотя бытует мнение, что могут.

Я не знаю, будут ли какие-то последствия спустя 20, 30 и больше лет, но пока все хорошо. Я рада, что осуществила свою мечту.