Я живу с собакой-поводырем

Я не вижу с рождения. Сложно сказать, по какой причине: таким родился.

До 18 лет я прошел через смерть родителей, интернат и жизнь на улице на заброшенных дачах. После совершеннолетия смог добиться выплаты пенсии, снял квартиру, окончил школу и стал выступать с песнями и небольшими стендапами. У меня была вроде как насыщенная жизнь, но чего-то не хватало. В 2017 году я узнал чего — поводыря.

В интернете я нашел учебно-кинологический центр «Собаки-помощники», который занимается подготовкой помощников для незрячих. Я встал в очередь и спустя несколько месяцев познакомился с лабрадором Леонардом. С ним моя жизнь изменилась, стала ярче и проще.

В статье расскажу, как получить собаку-поводыря, с какими проблемами сталкиваются незрячие и как учебно-кинологический центр — УКЦ — помогает незрячим и слабовидящим людям и меняет отношение к ним в обществе.

Я родился в бедной многодетной семье в селе под Адлером на границе с Абхазией. Мои родители умерли рано: папа — когда мне было восемь месяцев, мама — когда исполнилось шесть лет. Я их практически не помню.

После смерти мамы я сначала жил с бабушкой, а потом попал в специализированный интернат для незрячих и слабовидящих в Армавире. В восемь лет у меня появились опекуны — мои дальние родственники. Они забирали меня к себе в Сочи только на школьные каникулы, основное время я жил в интернате.

До 13 лет вне интерната никто не замечал, что я незрячий. Позже из-за переходного возраста моим друзьям стало стыдно дружить со мной из-за моей особенности. Они предпочли от меня отдалиться — это было больно и обидно.

Тогда я стал доказывать обществу, что я такой же, как все: ходил по железным дорогам, прыгал в море головой вниз. А еще начал заниматься в театральной студии, с которой выступал в городском дворце пионеров. Тогда я мечтал стать драматическим актером в театре.

В 16 лет я поругался с опекунами: они хотели, чтобы я лишился дееспособности. Так они могли продолжать получать за меня пенсию, а я бы после совершеннолетия остался жить в интернате. Но я хотел свободы.

В середине августа, когда были каникулы и я должен был жить у опекунов, они обиделись на меня и посадили на поезд в интернат. Там меня вызвали на педсовет и поставили перед фактом: либо я мирюсь с опекунами, либо меня будут отдавать на каникулы в другую семью.

Я почувствовал себя каким-то чемоданом, который будут передавать за деньги из одного места в другое. Поэтому заявил, что хочу жить один. Помню, на это завуч по воспитательной части сказала:

В итоге я сбежал из интерната и оказался на улице в Армавире. Там действительно жил на помойке с бездомными и видел, что такое пьянка и наркотики. Тогда я понял, что не хочу для себя такой жизни.

В какой-то момент меня пригласил жить на заброшенной даче нищий философ, который сознательно отказался от работы. Я согласился. Когда жил там, готов был купаться в снегу, стирать в нем свои вещи, только чтобы они были чистыми.

Я врал всем, что живу в хороших условиях, хотя на самом деле они были ужасными: у меня не было денег на еду. Но даже в тот момент я не мог себе позволить попрошайничать: для меня это значило бы, что я действительно нищий и жалкий.

Я продолжал ходить в театральную студию. Руководитель театра Ирина Николаевна догадывалась о моем положении, но не предлагала денег напрямую: знала, что я гордый. Она давала мне премию после спектаклей. А еще под всякими хитрыми предлогами подкармливала и давала что-то с собой.

На улице я прожил два года, до 18 лет. Все это время бывшие опекуны продолжали получать за меня пенсию. Философ подсказал, что я мог бы ее вернуть. Поэтому мы вместе с ним зайцами поехали в Сочи и обратились в пенсионный фонд, который отсудил у опекунов деньги и передал их мне. На них я снял квартиру в Армавире, купил одежду и стал жить самостоятельно в благополучных условиях.

Тогда же начал думать о будущей работе — я все так же хотел быть актером. Один мой друг Александр подсказал, что я могу быть еще и певцом, но на выступлениях устраивать небольшой спектакль. Мне понравилась эта идея, и я начал заниматься в хоре для незрячих «Казачий край».

В 2009 году, когда мне исполнилось 19 лет, я начал работать. Для этого переехал в Сочи, чтобы выступать в клубах и ресторанах, петь песни и делать небольшие стендапы. Там я нередко сталкивался с отказами, когда работодатели видели, что я незрячий. В 2013 году вернулся в Армавир и продолжил писать авторские песни и выступать в клубах.

Еще я много путешествовал — побывал в Таиланде, Индии и Турции. Я никогда не задумывался о поводыре и ничего не знал о них. Такой потребности не было: я всегда жил активно.

В 2017 году я случайно наткнулся на «Ютубе» на видео про поводырей и подумал, какие это гениальные и от природы одаренные собаки. Тогда я не знал, что поводырями не рождаются, а становятся. Меня захватило чувство вдохновения и восхищения, поэтому я тут же стал искать, как получить помощника.

В интернете нашел учебно-кинологический центр «Собаки-помощники», который обучает поводырей. УКЦ находится в Балашихе в Московской области, но оттуда бесплатно передают собак людям с инвалидностью по зрению первой и второй группы старше 18 лет по всей России. Помимо инвалидности и возраста условием была способность содержать достаточно крупную и энергичную собаку и передвигаться с ней.

7 апреля я оставил заявку, заполнил анкету и стал ждать своей очереди. Поводырь не находился, поэтому я начал атаковать УКЦ письмами и просил выдать любую собаку, если другие незрячие люди от нее откажутся или не приедут.

Спустя три месяца мне сообщили, что будущий хозяин одной из собак по состоянию здоровья не смог за ней приехать. Так появился поводырь, который мне подходит.

Я хотел, чтобы у меня была девочка: мне казалось, что они добрые и верные. Но в УКЦ предлагали мальчика. Поэтому я уже хотел отказаться от него, но решил сначала спросить имя.

Когда мне сказали, что поводыря зовут Леонард, я тут же представил, как мы с ним будем выходить на сцену. «А сейчас для вас выступают Руслан и Леонард», — мне это очень понравилось, и я сказал куратору из УКЦ, что вылетаю за собакой.

За поводырем в Балашиху я поехал со своим творческим другом. Мы долго искали центр и на улице столкнулись с женщиной с белой тростью, черной собакой и шлейкой. Как сейчас помню: мы стали спрашивать у нее, где школа по подготовке собак-поводырей, а она в ответ уточнила, Руслан ли я. После моего кивка сказала:

Перед тем как уехать домой, нам с поводырем предстояло пройти двухнедельное совместное обучение на базе УКЦ. Там мне бесплатно выделили комнату. Леонард сначала жил в клетке с другими собаками, а на третий день переехал ко мне. На следующее же утро он начал приносить мне вещи — тапки, штаны, кофту — и класть на кровать. Меня это очень умилило.

Поначалу с поводырем было неудобно: я ходил сгорбившись, потому что собака казалась маленькой. Я думал, что мне лучше отказаться от Лео, и поделился своими переживаниями с тренером Анной Вячеславовной Гороховой. Она рассмеялась и сказала, что Леонард — самый крупный кобель в школе. Оказалось, я ходил в неправильной позе, потому что не доверял собаке.

После двух недель совместного обучения я понял, что уже не смогу отказаться от Лео: это будет трусостью с моей стороны. Поэтому решил приложить все свои силы, чтобы научиться контактировать с собакой-поводырем. В итоге мы сдали необходимые экзамены и вернулись в Армавир.

В городе я продолжил выступать в клубах и ресторанах. С трудностями из-за поводыря столкнулся в первый же день: нас не хотели впускать в гипермаркет. Но город небольшой, поэтому нас быстро запомнили и позже пускали везде.

По закону поводырь — средство технической реабилитации, такое же, как трость или инвалидное кресло. Незрячего с поводырем обязаны пропускать всюду. На деле постоянно куда-то не пускают из-за неосведомленности общества о правах незрячих людей и о поводырях.

В 2018 году, когда мне исполнилось 29 лет, мы с Лео переехали в Москву, потому что мне всегда нравились большие города. В столице я понял, что артистов и музыкантов здесь и так много. Поэтому решил изменить свою специализацию на ту, что требовалась чаще всего, — сотрудник колцентра.

Мое резюме устраивало многих, и меня готовы были брать на работу. Но после слов, что у меня поводырь, все отсеивались. По моей статистике, шансы найти работу, если у тебя есть хвостатый помощник, уменьшаются на 99%. Тогда я стал говорить о собаке только после приглашения на собеседование. В 95% случаев приглашение отзывали.

Многие не знают, что незрячие люди могут работать в отделе продаж, быть разработчиками, программистами, юристами. Они могут полноценно выполнять все действия на компьютере или на смартфоне.

В поисках работы я провел восемь месяцев. В июне 2020 года наконец устроился в экспертный центр «Медстандарт» — это компания, которая юридически сопровождает бизнес и занимается бизнес-развитием. Я работаю менеджером в отделе контроля качества.

Мой нынешний руководитель, Марина Ивановна, боится собак. Но при трудоустройстве она спрашивала, как я буду работать с компьютером и решать рабочие задачи. Марина Ивановна сказала, что возлагает на меня определенные обязанности, и если я с ними справлюсь, то ей без разницы, зрячий я или нет.

На работе я называю свой кабинет «комнатой релакса», потому что коллеги приходят и общаются с Леонардом, умиляются ему, гладят, разговаривают. Это помогает им психологически расслабиться. Я разрешаю так делать, но предупреждаю, чтобы не подкармливали Лео ничем без моего ведома.

Мои коллеги работают со мной на равных и не замечают того, что я незрячий. Это очень здорово.

Мы с Лео часто путешествуем по России: были в Сочи, Краснодаре, ездили по Золотому кольцу. В другом городе сложно найти жилье с собакой-поводырем. В гостиницах практически невозможно забронировать номер: из десяти согласится только одна, и то какая-нибудь захламленная, не очень ликвидная, которой уже нечего терять.

Еще практически невозможно договориться с таксистами: они в принципе не знают законов и не разрешают ехать с поводырем. Однажды четыре таксиста отказались нас везти, а пятый разрешил перевозить Лео только в багажнике. Мы были такими уставшими, что согласились.

Также у меня возникают сложности с посещением ресторанов. В клубы я пока не ходил, но обзванивал, чтобы прощупать почву. Везде говорили, что не пустят с поводырем. Поэтому сейчас я стараюсь вести с ними переговоры: пишу письма со ссылками на закон.

Иногда бывают проблемы в транспорте или меня не пускают в торговые центры и супермаркеты с поводырем.

Поначалу я был агрессивно настроен, ведь закон на моей стороне. Сейчас пытаюсь с улыбкой и шутками объяснять свои права, предлагаю вызвать полицию и решить вопрос законно.

Знаю, что в 2020 году суд обязал транспортную компанию выплатить 50 000 ₽ Анастасии Блиновой из Краснодара, которую не пустили в автобус с поводырем. Я тоже готов идти в прокуратуру и обращаться в суд, если понадобится, но пока у меня до этого не доходило.

Первое время мы с Лео привыкали друг к другу. Только через три месяца я по-настоящему понял, как здорово и удобно ходить с поводырем.

Раньше я передвигался с тростью. Надо было быть очень внимательным, и я постоянно натыкался на людей, сносил мусорки и стучал тростью по столбам. Несмотря на это, я всегда ощущал себя свободным. Но с Леонардом это чувство усилилось трехкратно.

Сейчас мы с Лео — настоящая команда, и каждый из нас знает свою задачу в момент работы. Я, можно сказать, босс, который проверяет работу своего сотрудника. А Леонард — подчиненный, который выполняет поставленную ему задачу. Его работа — предупредить меня о препятствиях в виде луж, ям, бордюров, столбов и обвести вокруг них. Моя задача — сохранить ту базу, которой Лео обучили в УКЦ, и продолжить его развивать.

Сейчас я могу спокойно идти и разговаривать с собеседником, левым ухом контролируя работу собаки и давая нужные указания. Благодаря этому я могу больше времени уделять происходящему, наслаждаться миром вокруг себя.

С поводырем на меня, а точнее на Лео, стали больше обращать внимание. Есть тип людей, которые разговаривают исключительно с псом.

Было смешно. В основном люди здороваются с Леонардом, разговаривают с ним.

Собака добавила в мою жизнь больше собранности и рационального распределения времени: у меня всегда были с этим проблемы. С животным надо постоянно гулять, кормить, лечить, тренировать.

В среднем в месяц я трачу на содержание Лео от 7000 ₽. Государство компенсирует только 24 400 ₽ в год.

Собака дает жизни дополнительный смысл. У меня есть живое существо, которое нуждается в развитии, заботе и любви. Я очень горжусь Лео и его успехами и прикладываю все силы, чтобы он делал их еще больше. Надеюсь, что когда-нибудь мы сможем вместе выступить на сцене.