Россия через Фейстайм: как страна переживает режим самоизоляции

Я обожаю путешествия, фотографию и редактуру.

Последние полтора месяца я сижу дома и страдаю: из трех любимых дел могу заниматься только одним.

Мне интересно, как выглядит Россия на самоизоляции, поэтому я решила расспросить об этом друзей и авторов Т⁠—⁠Ж. Я попросила их брать с собой телефон, когда они ехали куда-то по делам. По дороге они останавливались, а я фотографировала город через Фейстайм или Зум. Параллельно мы обсуждали, как изменилась жизнь во время пандемии. Вот что из этого получилось.

В Карелии режим самоизоляции ввели, как и во всей стране, в конце марта. Тогда в республике не было ни одного заболевшего. Мы узнали, что все закрывается, в пятницу, 27 марта. С понедельника все должны были сидеть по домам.

Мне повезло: я успела переделать тысячу дел. Целую пятницу ездила по городу, чтобы потом выезжать из дома как можно реже. В 10 вечера сделала замеры на рабочем объекте. Потом поехала в фитнес-клуб, где обычно тренируюсь. У нас хорошие отношения с администрацией: я делала для них дизайн-проект. Администрация пошла мне навстречу и дала оборудование, чтобы я могла заниматься дома: блины, штангу, резинку, гантели, степ. Для меня это очень важно. Неизвестно, сколько мы просидим на самоизоляции, а без спорта я не могу: это чревато проблемами со здоровьем.

В первую неделю в Петрозаводске стояло полное затишье. Город словно вымер: люди были в шоке и не выходили на улицу. Телефон молчал, но я была даже рада. До этого я часто ездила в командировки в Москву и Европу, месяц училась в Берлине.

Спустя неделю все поняли, что быстро это не закончится, и вернулись к обычным делам. Работы стало больше: сейчас на ежедневные задачи мне требуется в три раза больше времени. Например, теперь я выезжаю на объекты только в экстренных случаях, когда без меня не обойтись. В другие дни клиенты или строители высылают видео со стройки, а я его комментирую. Гипермаркеты закрыты, строительные магазины тоже. Я привыкла быстро выбирать нужный товар в магазине, а теперь это приходится делать онлайн.

Выходить из дома можно в магазин, аптеку, чтобы выгулять собаку. Если нужно на работу, полицейские могут спросить справку с печатью работодателя. Тем, кто идет к родственнику, который не может самостоятельно за собой ухаживать, понадобится копия документа о его прописке.

За нарушение режима самоизоляции могут оштрафовать. Например, моему знакомому выписали штраф 15 тысяч рублей. Он был в таком районе, где нет магазинов, и не смог объяснить полицейским, куда едет. Я выезжаю редко и на свой страх и риск, но вроде на дорогах никого не останавливают. В целом за последние недели машин стало больше.

Петрозаводск окружен лесом. Массив есть даже в центре города — можно завернуть туда по дороге в «Ленту». Чтобы не сойти с ума, я еду в сосновый лес и бегаю. Нарушать режим тревожно: есть ощущение, что Большой брат следит за тобой. Но, черт возьми, я сразу же законопослушно закрылась дома и ограничила все контакты. Неужели я не могу побегать среди елок и сосен? Хотя допускаю, что скоро и там начнут штрафовать: моя мама видела полицейских на квадроцикле посреди леса. Они были в форме — возможно, искали нарушителей.

Некоторые строители продолжают работать на объектах. Но темпы строек снизились. Чтобы минимизировать риски, в квартирах или домах работают по одному человеку. Например, сначала приходит плиточник, потом — электрик.

У меня пока ничего не изменилось. Я веду много проектов, работы хватит до сентября. Есть даже новые заказы.

Думаю, серьезные проблемы в нашей сфере начнутся летом. Большую часть мебели, материалов и фурнитуры привозят из-за рубежа. Сейчас все поставки закрыты до осени, и мы покупаем то, что есть на складах. Скоро запасы закончатся. Конечно, есть местные фабрики, но и они завязаны на Европе. Например, некоторые заводы привозят из Италии фурнитуру для мебели или делают там плитку.

Платежеспособность клиента тоже снизится. Курс евро вырос — человек сможет купить гораздо меньше. У многих моих клиентов бизнес на паузе. В воздухе чувствуется нервозность и напряжение.

У меня есть работа, и это уже отличная новость. Я стараюсь не переживать из-за негатива, а думать, что могу сделать в этой ситуации. Из положительного — я наконец принялась за дела, которые долго откладывала. Например, теперь чаще занимаюсь английским с преподавателем и нашла время на ведение Инстаграма.

Пандемия — трагедия для Краснодарского края. До 1 июня туризм вне закона: закрыты отели, пансионаты, не работают «Букинг» и Airbnb.com. Во многих гостиницах туристов в одночасье попросили съехать. Все были в шоке и не понимали, что делать. Параллельно закрывались торговые центры, кафе, рестораны. Люди остались без работы — и это в регионе, где большая часть населения занята в туризме. Многие фотографировались с табличками «Кто будет кормить наших детей?» и выкладывали их в соцсети. Самая большая проблема в том, что неизвестно, сколько это продлится и когда люди смогут вернуться к работе.

С недвижимостью дела обстоят чуть лучше. Люди стали вкладывать в нее деньги, когда вырос доллар. Например, в апреле в Сочи объявили о старте продаж квартир в новом жилом комплексе. За две недели в нем забронировали 200 квартир. Это хорошие цифры даже для обычных времен. Мы с мужем приятно удивились.

С другой стороны, все логично. В Сочи мало земли и много незаконных построек, а этот комплекс возводят по федеральному закону. Еще при старте продаж были очень низкие цены: квартиры стоили от 2,3 млн рублей. А главное, никто не знает, когда откроют границы, так что сейчас покупать квартиру в России безопаснее, чем за рубежом.

Одни клиенты прилетали в Сочи, другие заключали сделки удаленно. Условия работы немного изменились. Например, в первую неделю апреля отдел продаж ЖК перешел на удаленку, потом закрыли МФЦ, затем снова открыли. Среди нотариусов остались только дежурные. Я получаю у них доверенности, оформленные клиентами удаленно.

Наш офис закрыт. На работу я выезжаю по необходимости, чтобы зарегистрировать документы. Меня не штрафовали, но знакомых пару раз останавливали. Полиция милостива и чаще предупреждает: «Если увидим еще раз, накажем».

Садики тоже не работают. У нас двое детей, и вдумчиво работать из дома невозможно. Теперь мы с мужем трудимся по очереди: один запирается в «кабинете», то есть спальне, а другой играет с ребятами.

Если раньше я целыми днями каталась по городу и стройкам, то теперь все общение — только по телефону. Я рассказываю, как выглядят жилые комплексы, отправляю фото и видео, которые успела сделать заранее. Со многими клиентами общаемся онлайн, с некоторыми — по несколько часов в день: покупка квартиры — серьезное решение. Людям важно узнать подробности не только про жилые комплексы, но и про сам город, его устои и пляжи. Это непросто сделать по телефону. Я скучаю по живому общению, потому что люблю наблюдать, как человек очаровывается Сочи.

Свободное время мы проводим как раньше. С семьей выходим на улицу чуть реже обычного. Не гуляем в привычных местах, держим дистанцию или уезжаем в лес и там даем детям побегать. Маски и перчатки не носим, потому что в магазинах их нет. В остальном наша жизнь мало изменилась: работа есть, доходы пока те же. Мы не унываем и не впадаем в панику. Уверена, что все будет хорошо.

16 марта я вернулась в Россию с Бали, а 30 должна была лететь в Испанию. В перерыве решила навестить родителей в Кабардино-Балкарии. Примерно в это же время начали закрывать учреждения, компании и целые страны. Когда отменили мой рейс в Испанию, я поняла, что в ближайшее время не попаду даже в Москву.

Я решила остаться у родителей. Мы не жили вместе 12 лет. Сначала у меня было ощущение, будто я снова учусь в университете и просто приехала к ним на каникулы. Пришлось захватить свою старую комнату. Периодически работаю на кухне, а во дворе занимаюсь спортом: у родителей частный дом.

С введением режима самоизоляции закрылись все магазины, кроме продуктовых. Людям рекомендовали не выходить на улицы. По городу ездили машины с громкоговорителями, из которых доносился строгий голос: «Не выходите из дома». Сначала все слушались и действительно сидели по квартирам. Но постепенно количество людей на улицах стало расти. Сейчас в Кабардино-Балкарии стоит хорошая погода — все начали остервенело гулять. Мы покидаем дом только по необходимости и стараемся не ходить по центральным улицам.

После введения режима самоизоляции в Прохладном стали быстро распространяться слухи: якобы тех, кто не в маске, будут штрафовать. Однажды я стояла в магазине, и вдруг продавщица закричала кассиру: «Оля, маску надень, полиция едет!» Оля ее надела, а когда машина проехала, тут же сняла. Большинство поступает так же. Люди носят в кармане одну и ту же одноразовую маску и постоянно ее надевают, если видят полицию. Их не переубедить, что так риск заражения только увеличивается.

У моей мамы сложное заболевание. Ей постоянно нужно принимать плаквенил. Несколько недель назад в СМИ написали, что им лечат людей с коронавирусом, и таблетки пропали из всех аптек.

Лечение прерывать нельзя, иначе болезнь будет прогрессировать. Чтобы найти маме лекарство, я написала пост в Фейсбуке. Таблетки прислали из Волгограда и Москвы. Их хватит на 2—3 месяца. Когда мама допьет таблетки, я буду снова искать их через Фейсбук по всей России.

Я работаю проджект-менеджером в казахстанском «Билайне». Условия не изменились: задачи те же, объем работы не сократился. Еще у меня свое контентное агентство. Мы пишем тексты для компаний и блогеров. С агентством ситуация непростая: компании сократили расходы на маркетинг, и клиентов у меня стало меньше на 50%. Некоторые нам даже не доплатили. Например, один санаторий в Сочи заказал текст для книги, мы написали его, но не успели согласовать, поэтому постоплаты в размере 50% пока не дождались. Такие ситуации возникали сразу с несколькими клиентами.

Единственные, кто заказывает много текстов, — инфобизнесмены. Вот у кого сейчас много работы! Они постоянно запускают разные марафоны — от детокса до «Стань блогером за 3 дня».

Все сотрудники у нас на подряде. Мы выплатили им все, что должны. Теперь сидим и ждем, когда будет работа: сделали рассылки, будем подключать таргетированную рекламу.

Денег стало ощутимо меньше. Агентство потеряло 60% прибыли. В мае доход будет еще ниже: часть поступлений в апреле была за предыдущие месяцы. Хорошо, что у меня есть стабильная работа в корпорации.

Моя мама — преподаватель по фортепиано в музыкальной школе. Их перевели на удаленку, и теперь мама на связи почти круглосуточно. Во время онлайн-звонка сложно показать ученику, как правильно поставить руки, поэтому я записываю мамину игру на видео и отправляю файл ребенку. Он смотрит запись и пытается понять, где он ошибся. В целом дети загружены больше, чем обычно, и сходят с ума.

Летом я собирался в Петербург на этап чемпионата Европы по футболу. 17 марта УЕФА объявил, что его перенесут на следующий год. Только тогда я осознал масштабы пандемии.

Когда Путин ввел режим самоизоляции, в области был всего один заболевший коронавирусом. Губернатор сразу начал вводить те же меры, что и в Москве. Постепенно закрывались магазины и предприятия. Я считаю, что это правильно: если надо ограничить контакты, лучше сделать это сразу.

Большую часть времени люди соблюдают режим самоизоляции, ходят в масках. До пандемии в будни все дворы были пустыми. Сейчас даже в рабочие дни парковки забиты. Людей на улицах стало гораздо меньше. В магазинах нарисовали разметку, повесили защитные экраны для кассиров. Многие детские площадки замотаны пленкой.

Впрочем, бывают исключения. Когда хорошая погода, видно, что народу тяжко: люди потихоньку выходят погулять хотя бы рядом с домом. Кто-то выезжает пожарить шашлыки к водоканалу. Не знаю, как все переживут майские.

Мы выходим из квартиры по необходимости: пару раз в неделю за хлебом и молоком в ларек у дома, два раза в месяц в большой гипермаркет по соседству. Все, что можем, заказываем онлайн.

Иногда я гуляю с дочкой. Ей 2,5 года и тяжело сидеть в четырех стенах. Для прогулки выбираю места, где нет людей. Если вижу, что впереди другая семья, сажаю дочь на шею, чтобы она не побежала ни с кем обниматься. На улице она трогает разве что деревья.

Я работаю в ИТ-компании. Мы делаем разные продукты для бизнеса, например настраиваем аутентификацию по отпечатку пальца. В середине марта все сотрудники взяли рабочие компьютеры и разъехались с ними по домам. Только через неделю после этого ввели самоизоляцию.

По большому счету в работе ничего не изменилось: мы по-прежнему разрабатываем и продаем софт, проводим вебинары. Среди наших клиентов много больших государственных компаний. Интересно наблюдать, как самоизоляция повлияла на руководителей. Раньше менеджеры запрещали доступ к камерам во время видеозвонков. Сейчас им тоже не хватает живого общения. Камеры всегда включены даже у консервативных руководителей подразделений нефтяных компаний.

Наш бизнес не пострадал. Наоборот, мы продали больше ПО, которое помогает бизнесу выстраивать удаленную работу. Из сотрудников никого не сократили, зарплату не урезали. У моей жены тоже ничего не изменилось: она сидит в декрете и привыкла проводить много времени дома.

В целом я спокоен: мы не потеряли в деньгах и просто находимся дома. Если будет совсем невмоготу, поеду в лес с палаткой и буду сидеть там в глуши.

В середине марта стали публиковать новости о первых зараженных. Несколько резидентов бизнес-инкубатора только вернулись из Италии и сидели дома. Остальные сотрудники ездили на работу на метро. Мы не хотели рисковать здоровьем друг друга и перешли на удаленку 17 марта — еще до того, как в Москве объявили режим самоизоляции.

Сначала работать было легко. У нас были все нужные инструменты вроде Зума и опыт взаимодействия с удаленными командами. Все думали, что работа из дома поможет сосредоточиться на задачах и быть продуктивнее. Сложности начались через неделю.

Если раньше были передышки между встречами, то сейчас они шли одна за другой. Периодически я тратил на конференции 5—6 часов подряд. Раньше я был фрилансером и вроде бы знал, что это такое, но даже мне было тяжело.

Когда перестаешь общаться друг с другом, рабочие процессы начинают потихоньку рушиться. Чтобы не терять контакт, мы стали устраивать планерки каждый день. Пару часов в неделю оставляем для бесед на отвлеченные темы во время обеда.

Бизнес-инкубатор потерял часть клиентов, например тревел-стартапы, которым мы помогали выйти на безубыточность. Они могли продержаться пару месяцев, но деньги заканчивались, перспектив не было, и компании закрывались. Кто-то приостановил деятельность.

В других областях мы, наоборот, выросли. Например, сейчас развиваем образовательное направление: людям нечего делать, все сидят все дома и учатся. За две недели заработали 1 млн рублей на продаже онлайн-курсов по созданию продуктов с нуля.

До кризиса нам удалось сформировать подушку безопасности. На ней можем протянуть год. Зарплата осталась на том же уровне, все обязательства закрываем.

Из дома я выхожу только по необходимости — в поликлинику и магазины. Неделя за другой в одних и тех же стенах — постоянный день сурка. Теперь я понял, каково моей жене в декрете.

Справедливости ради у нашей семьи все не так плохо. Мы живем в большой квартире вместе с двумя братьями жены и в любое время можем с ними поболтать. Нам есть где развернуться, а ребенку — побегать. От недостатка общения не страдаем. С друзьями встречаемся в Зуме. Однажды смотрели друг на друга на экране и пили вино.

Развлечь себя можно, но мне не хватает драйва и в целом немного тоскливо. Мы живем на Чистых прудах и уже не можем прогуляться там в любой момент, как раньше. Неподалеку от нас расположен загс. Около него всегда толпились люди, с голубями, шампанским. Все радостно кричали «Горько». Сейчас там одни пары да фотографы. Ощущение, что в центре стало в два раза меньше людей.

В конце апреля мы сняли дом за городом и уехали туда. Впервые за долгое время ехал на машине и удивлялся: по-моему, для режима самоизоляции на дорогах слишком много машин.

Многие умные люди скидывали мне новости о том, что коронавирус — это план по сокращению количества населения, очередной вселенский заговор и простой грипп. Наши соседи до последнего ходили по ресторанам и гуляли в центре. Им казалось, что лучше переболеть и получить иммунитет, пока пустые больницы и есть свободные аппараты ИВЛ.

Для нас самоизоляция не конец света. Да, некомфортно, но необходимо. Мы минимизировали наши контакты, потому что понимаем, что это важно.

Сыктывкар — город нулевого пациента с коронавирусом в Республике Коми. Про нас даже писали в «Нью-Йорк таймс».

Наша семья сидит дома полтора месяца: за две недели до введения режима самоизоляции дети были на больничном. Потом садики закрыли до 31 мая, а мужа перевели на удаленку. Теперь мы проводим вместе 24 часа в сутки.

У нас двое детей: энергичный мальчик трех лет, которому очень не хватает прогулок, садика и футбола, и спокойная девочка пяти лет. В первое время мы делали максимум, чтобы всем было весело: играли в настольные игры, пекли пироги, смотрели фильмы. Потом новые занятия закончились. Дети стали постоянно что-то делить и бегать по потолку.

Я психолог и веду свою группу во Вконтакте: помогаю мамам справляться с эмоциональным выгоранием. За последние недели я сама настолько сильно выгорела, что теперь помощь нужна мне. Работать не получается: все постоянно хотят есть. Я кручусь между плитой, уборкой и развлечениями детей. Хорошо, что в детском саду не задают домашние задания. Мы просто делаем поделки по своей инициативе и отправляем воспитателям их фотографии. В других садах знакомых мам просили записать на видео, как они с детьми красят яйца.

Дисциплина в городе хромает. Иногда мне кажется, что мы одни такие законопослушные. Детские площадки переполнены. Смотрю в окно, а там дети на самокатах, люди без масок, толпы народа.

Периодически по улицам ходят полицейские, но я не слышала, чтобы они кого-то штрафовали. В поликлиниках отменили приемы, врачей стараются не вызывать.

Почти весь малый бизнес закрыт. Есть проверенные парикмахеры, которые нелегально выезжают на дом. Работают только продовольственные магазины, «Фикс-прайс» и тому подобное. С введением режима самоизоляции у нас появилась доставка еды — это удобно.

Раньше Республика Коми была на четвертом месте по количеству заболевших. Сейчас я даже не смотрю сводки: мне слишком тревожно и тяжело. Чтобы хоть немного снять стресс, я стала по вечерам чинно гулять до мусорки или магазина.

Дети не были на улице 1,5 месяца. Ощущение, что мы как звери в клетке. На прошлой неделе я не выдержала и впервые пришла к родителям.

Хочется, чтобы это поскорее закончилось: прогулки на балконе надоели. С одной стороны, я с завистью смотрю на тех, кто гуляет. С другой — думаю: «Люди, если бы вы посидели хотя бы две недели дома, возможно, все уже бы закончилось».

Все, кто на бюджете, оказались в привилегированном положении. Малые предприниматели воют: надо платить аренду и зарплату. Я безработная и в ближайшее время вряд ли смогу выйти на работу: с детьми некому сидеть. 15 мая планирую подавать на путинские выплаты. Половина прожиточного минимума, около 6000 ₽, — существенная поддержка во время пандемии.

24 марта я вернулась из Сочи, и мы с сыном самоизолировались дома. Теперь изредка хожу в ближайший магазин или аптеку. Это разрешено делать с 10:00 до 16:00.

Когда официально ввели режим самоизоляции, стояла хорошая погода, и на улицах было полно людей. Тогда город начали патрулировать полиция и казаки в национальных костюмах. Казаки всегда помогают властям следить за общественным порядком — для Краснодара это стандартная практика.

Моему сыну Дане шесть лет. Он ходит в садик онлайн: каждый день ему присылают новые задания, которые нужно выполнить. Периодически проводят уроки в Зуме: дети делают зарядку по видео, рисуют, учат математику. Желательно отчитываться педагогам о проделанной работе: так они понимают, что не зря записывают детям видео и вникают в новые форматы. В конце недели преподаватели подводят итоги, дают ребятам медали, поддерживают их.

Первое время Даня выполнял все задания, следил за расписанием и радовался урокам. Спустя месяц начал саботировать и вместо учебы читать книги. Когда я говорила ему, что надо оторваться от книжки и выполнить задание по рисованию, он отвечал: «Мама, ты что, запрещаешь мне читать?» И ведь ничего не ответишь…

Конечно, ребенку непросто сидеть в четырех стенах полтора месяца. В какой-то момент страдали все: и я, и Даня. Потом я стала разрешать ему смотреть чуть больше мультиков. Режим будем выстраивать потом — сейчас важно выдержать напряжение.

У меня стало в 10 раз меньше работы. У большинства людей нет возможности покупать новые вещи, нет вдохновения и желания. Я это понимаю и жду, когда снова можно будет вернуться к привычному графику.

Сначала мне было очень тяжело. Я обожаю людей и получаю много энергии от простых диалогов. Зум меня не спасает: вечеринка сквозь экран монитора не заменяет для меня человеческое общение. Теперь я стараюсь с пользой проводить время: смотрю вебинары, прохожу курсы, читаю книги, смотрю познавательные фильмы.

Перестраиваться на работу в онлайн-режиме мне непросто. Если я не видела человека в жизни, мне сложно оценить параметры фигуры на экране монитора. Сам процесс занимает больше времени. Я не могу потрогать вещь. Приходится задавать много вопросов, чтобы понять, в каком она состоянии, оставлять ее или заменить на новую.

Сейчас у меня немного клиентов, и я лишилась привычного заработка. Пока живу на накопления и деньги, которые откладывала на отпуск в Париже. Он как раз должен был состояться в конце марта. Еще мне помогают близкие.

Если режим самоизоляции продлят, буду думать, как полностью перевести работу в онлайн-формат и поддержать своих клиентов: хочу вдохновить их и хотя бы ненадолго отвлечь от проблем.

В конце января я шла по Тверской в Москве и кто-то кричал в громкоговоритель: «Акция отменяется из-за коронавируса». Я тогда думала: «Что? Почему? Он же где-то далеко, в Китае». Незадолго до этого мы переписывались с автором Т⁠—⁠Ж, которая как раз уехала туда работать. На вопрос «Как дела?» она ответила: «Да все окей, больше шума в СМИ». Через пару недель автор вернулась в Россию и отсидела две положенные ужасные недели в карантине. Я уехала в Нижний Новгород.

Март и начало пандемии вспоминаю с дрожью. Я редактор раздела путешествий. Когда резко закрыли границы, мы отменили выпуск путеводителей и заменили их на другие статьи. Я постоянно редактировала новости про коронавирус или обновляла в них данные. Для этого пришлось подписаться на разные паблики и рассылки о пандемии. Несколько раз в час звенел телефон: в Италии еще сотня умерших. Одно за другим сыпались сообщения о закрытии границ. Я ощущала себя внутри будущего учебника по истории.

С 13 марта, еще до объявления режима самоизоляции, я стала выходить из дома пару раз в неделю и избегать людных мест. С конца марта выхожу только по необходимости — в основном в магазин.

Все парковки заставлены, детские площадки пустые. Людей вижу только в магазине или около него. По моим впечатлениям, горожан на улицах в 10 раз меньше, чем обычно. Например, в центре, на Большой Покровской, главной нижегородской улице, я видела только бабушек, дворников да памятники. Раньше там было не протолкнуться даже в будни.

Почти каждый раз, когда выхожу из дома, встречаю полицейских. Они ездят на служебных машинах, включают громкоговоритель и терпеливо просят всех разойтись по домам. Горожане проходят с каменными лицами, полицейские смотрят на них и продолжают угрюмо бубнить про самоизоляцию. Еще нарушителей ищут с помощью дронов.

Не знаю, как часто штрафуют местных, но периодически в СМИ появляются безумные новости. Например, пару недель назад толпа нижегородцев в этнических нарядах умудрилась поводить хороводы. Теперь ими заинтересовался следственный комитет.

Мне казалось, что самоизоляция дается мне спокойно. Только под конец месяца я осознала, как устала от неизвестности и напряжения. С одной стороны, проблем нет: сидишь себе в уютной квартире во флисовых трениках да спокойно работаешь.

С другой — меня ужасно бесит новая реальность. Чтобы выйти из дома, нужно перейти на местный сайт, оставить свои паспортные данные и нажать кнопку «Хочу выйти из дома». Еще требуется указать причину, например «Выношу мусор» или «Еду на машине». Не таким я представляла себе 2020 год, когда в детстве читала сказки о будущем. Злюсь, но правила выполняю: здоровье дороже.

На самоизоляции мне ни разу не было скучно. Большую часть дня занимает работа. В выходные и по вечерам я делаю что-то для себя: читаю книги об искусстве, прохожу курс по фотографии, смотрю фильмы. Еще я стала больше спать. Это радует: раньше не всегда хватало времени на восьмичасовой сон.

Самоизоляция научила меня ценить простые радости вроде похода в ресторан на обед. Когда я поехала в центр Нижнего, чтобы сделать фотографии для этой статьи, ощущала себя школьницей, которая две недели провалялась с температурой и наконец-то вырвалась на улицу. Дома, залитые солнцем, Волга, крошечные клейкие листья на деревьях — все выглядело как счастье. Хоть за что-то я благодарна режиму самоизоляции: теперь буду чаще смотреть вокруг, а не в телефон.