Алена Владимирская: «Не ходите в старые компании и в старые отрасли»

— Расскажи про себя.

— Я такая старая-старая черепаха. Рекрутирую больше десяти лет, для интернета это очень много. Хотя сейчас мы работаем не только с ИТ, а еще в куче других отраслей. Но не потому что сами пошли. Это другие отрасли стали работать через интернет — банки, ритейл, фарма.

Не поверишь, но по образованию я балетный критик. Это оказалось абсолютно не нужно. Хорошо, что я вовремя профориентировалась.

— Расскажи, чем ты занимаешься.

— Я ищу персонал. Еще я занимаюсь большой историей про «Антирабство». Она про соискателей.

В чем суть: есть люди, которые почему-то остались без работы. Одни ее лишились и не знают, как искать, у вторых — карьерный кризис. Вот дошел ты до сорока лет — и всё, устал. Был хорошим юристом, и думаешь: «Больше не хочу». Мы помогаем таким людям найти смысл в другой работе.

— То, что ты рассказала, это кризис среднего возраста, по-моему, называется.

— Да-да, но мы назвали красиво — «Антирабство».

— Чем «Пруффи» отличается от других агентств?

— Мы первые в России начали открыто хантить через соцсети. Через приложение, рекомендации, просто паблишинг вакансий.

Что было до нас? Даже если кто-то пытался хантить через соцсети, то делал это тихо. Я первая стала публиковать в Фейсбуке вакансии с зарплатой в 1,5 млн рублей в месяц.

У хантеров был имидж великих и таинственных людей, которые приезжают в дорогих костюмах на дорогих машинах. Я рассказала, что хантер — это не великая миссия, а функция. Причем не самая интересная.

Мы научили людей хантить друг друга. Ты рекомендуешь человека и, если он выходит на работу, получаешь за это деньги. Так мы убрали издержки на поиск соискателя. У меня нет девочек-ресечеров, как в стандартном кадровом агентстве. Потому что за нас это делаете вы, когда рекомендуете друг друга.

— А обороты и прибыль скажешь?

— Сейчас не говорю. Одно время говорила. Потом акционеры запретили.

— Ты планируешь продавать компанию?

— Есть два типа покупателей. Первые — это большие кадровые агентства, в основном зарубежные. Они хотят выйти на российскую территорию, поэтому покупают тебя как филиал. Это мне неинтересно, потому что тогда я уйду в найм. Периодически приходят разные порталы — они хотят нас купить как функцию.

То, о чем я мечтаю, пока не случилось. Хочу, чтобы нас купил «Линкедин».

— А «Линкедин» в России популярен?

— Нет, непопулярен. И это лучшее, что может быть для меня, — ведь ему надо развиваться. Точнее, он популярен, но в узком сегменте. Если ты хочешь работать в международной компании, то активно используешь «Линкедин».

— Напомню, что ты работала в «Мэйл-ру».

— Очень долго, да. Я много лет работала в найме

— А сейчас ты предприниматель. Наши зрители мечтают открыть свой бизнес. Что ты об этом думаешь?

— Не делайте! Если можете не делать — не делайте. Это ужас.

— Куча работы?

— Лучше в найме, да.

— А почему ты решилась?

— Я решалась четыре раза. Четыре раза приходила к Гришину и говорила: «Дима, я хочу, отпусти меня» (Дмитрий Гришин — соучредитель «Мэйл-ру-груп»).

Я хотела проверить свой навык в реальном бизнесе. Когда работаешь внутри компании, ты всегда востребован, если не совсем дурак. Ну, ты делаешь и делаешь. А навык проверяется только деньгами. Если юзер голосует за тебя рублем, значит, твоя услуга востребована.

Три раза меня Дима уговаривал, и мы открывали интересные проекты. На четвертый он сказал правильную мысль. В духе: «Слушай, я могу тебя оставить, но единственная потребность, которую я не могу изменить, — это желание сделать свое. Иди, делай. Если что, я всегда помогу». И он мне много помогал. Два года компания ждала меня обратно. Но я уже не вернулась, потому что мне понравилось.

— Что важно для своего дела?

— Ответственность за себя и за тех, кто рядом. Думаю, ты это отлично понимаешь. Еще склонность к риску и дисциплина.

У людей, которые долго работали в госструктурах или похожих компаниях, ничего этого нет. Это все отмирает. Поэтому они будут мучиться и ничего не получится.

— Что важнее в компании: мотивация или дисциплина?

— Мне стыдно говорить, но у меня вообще нет никакой дисциплины. Потому что у нас такая работа. Если хантишь топов, то первая встреча может быть в семь утра, последняя — в десять вечера. Вот представь, поймать тебя, чтобы проинтервьюировать. О какой дисциплине можно говорить, о каком рабочем дне?

Единственная дисциплина, которая существует, — это дисциплина по закрытию вакансий. В хантинговом агентстве все партнеры, потому что у нас есть невысокий оклад и большая прибыль от закрытия вакансий. Дисциплина образуется сама собой.

— Хорошо. Теперь про женщину в бизнесе. Считается, что в России шовинизм.

— Нет никакого шовинизма.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что мальчики мне всегда помогали. Ты приходишь, такая девочка, и к тебе лучше относятся, советуют. С тебя, как ни странно, меньше спрашивают. Это не значит, что надо меньше работать, но это приятно.

Никогда не сталкивалась с шовинизмом. Я много работаю со стройкой, ритейлом — там я этого тоже не вижу. Возможно, это есть в очень жестких отраслях.

Главная проблема — это проблема времени. Потому что ты шестнадцать-восемнадцать часов на работе. Все эти разговоры вроде «надо работать не двенадцать часов, а головой» подходят для тех, кто не начинал свое дело. Вот я с шестнадцати перешла на двенадцать.

— Но это интересно?

— Да, потому что прет. Но семья дико страдает. Поэтому советую девочкам: если вы хотите свое дело, то сначала устройте хорошую семью, родите и вырастите ребенка.

Главный конфликт — это выбор между ребенком и своим делом. Мамино сердце рвет по полной.

— Что ты посоветуешь молодым людям? На чем сейчас сконцентрироваться, чтобы не остаться через 10 лет за обочиной?

— Все просто. Если вы идете в старые отрасли и в старые компании, вам будет плохо. Потому что там руководят люди, которым 40−45 лет. Они здоровые и сильные, и никогда не отдадут свое место. Вы быстро зайдете в карьерный тупик — без особенных денег и реализации. Не ходите в старые компании, не ходите в старые отрасли.

Мы на пороге технологической революции. Поэтому надо идти в новые отрасли, либо в компании, которые меняют старые. Это возможность реализоваться, быстро делать карьеру и много зарабатывать.

— Что лучше для молодого человека: работать в большой компании и потом создавать свой бизнес или лучше сразу попытаться?

— Пока студент учится, он должен делать стартапы. 99,9 стартапов умрет, это понятно. Но он попробует свое дело. Хоть на очень маленьких объемах, хоть за сто рублей в месяц, но потрогает, как это все работает.

После выпуска молодой человек должен пойти в большую компанию. Она даст другое видение рынка — не иллюзорное снизу, а видение лидеров. А еще связи и новые ниши.

А дальше либо он в найме пойдет вверх, либо откроет свое дело. И тогда будет обкэшивать свое имя, знания и возможности. Правильный путь такой.

— Поговорим про кризис. Я сижу в офисе и смотрю на страну через монитор. Я не вижу ее, не ощущаю. Ты — на острие. Расскажи, что происходит.

— Много бизнеса умирает, особенно малого и среднего. Предприниматели стали проситься в найм.

Последние годы малый и средний бизнес постепенно уходил на работу вбелую. Предприниматели не хотели платить больше налогов, но думали: «Вот еще немного, и меня кто-нибудь купит, мне нужен хороший кредит в хорошем банке». А под это надо быть белым. Сейчас все изменилось: чтобы выжить, бизнес возвращается в серую зону.

Очень плохо в туризме, в банках, рекламе, пиаре и медиа. Стало нехорошо в девелопменте, медицине и госсекторе.

— А спрос есть?

— Спрос есть в ИТ. Он даже вырос, потому что все отрасли стали работать с ИТ.

Интернет до сих пор самая дешевая и быстрая площадка для продаж. Поэтому айтишники нужны всем.