Как я планировала купить квартиру в новостройке, а взяла в старом фонде Санкт-Петербурга

Я тот самый человек, который переехал из нового дома в хорошем районе в старый фонд на Петроградке.

Мы с мужем купили квартиру в новом доме в Приморском районе Петербурга и прожили там почти восемь лет. Мне нравились район и квартира, но хотелось поменять дом. И неожиданно для всех я стала присматриваться к квартирам в старом фонде. Расскажу, почему решила поменять благоустроенный новый дом на старый фонд и как нашла квартиру.

Моя история началась не с желания купить квартиру в старом фонде, а с намерения переехать. Мы с мужем, двумя дочерьми и кошкой жили в трехкомнатной квартире Приморского района. Но мне не очень нравился дом, и в 2019 году я решила продать квартиру и купить что-то в новостройке в том же районе — как раз там строился элитный жилищный комплекс с закрытой территорией. На время проведения ремонта собиралась переехать в съемное жилье или к маме.

Приморский район мне всегда нравился, и я говорила, что никогда оттуда не перееду. Здесь широкие улицы, есть парк и совсем рядом Финский залив. Но пока продавали квартиру, поменялась концепция. Произошло это волшебным образом.

Думаю, связь со старым фондом спала во мне многие годы. В детстве я жила вместе с родителями в коммуналке рядом с Театральной площадью — это почти центр Санкт-Петербурга, рядом Мариинский театр. Парадная выходила на Поцелуев мост.

Мы жили на последнем этаже, и из нашей кухни был выход на чердак. Он был завален — там можно было найти даже бюсты Ленина. Если разобраться, наверное, нашлись бы и бриллианты. Когда мы уже уехали оттуда, там расселили все коммуналки и начали делать ремонт. Когда снесли стену, нашли какие-то тайные захоронения писем. Не буду врать, не помню, от кого и кому.

Вторая причина связана с районом. Петроградский район в Петербурге — единственный из центра, который я люблю достаточно, чтобы жить в нем. Мне очень нравятся его дворы и лабиринты. Возможно, потому, что у моего дедушки была там квартира и этот район сильно связан с моим детством. Бабушка с дедушкой были в разводе, и мы с родителями приезжали к дедушке раз в год на его день рождения — 27 мая. Конец весны и учебного года, впереди каникулы и радостное предвкушение нового. Все это у меня навсегда связалось с этими поездками и Петроградской стороной.

Мы долго продавали свою квартиру. И в какой-то момент я приехала на Петроградку и пошла по проходным дворам — тогда было открыто больше, чем сейчас. И испытала волшебное ощущение от того, что с одной улицы заходишь во двор, куда-то идешь и видишь стену с рисунками. Проходишь в другой двор — другая стена, на которой лиана из растений. Еще куда-то проходишь, выходишь и спрашиваешь себя: «Как я сюда попал?» То есть ты как Алиса в Стране чудес: заходишь в дверцу и попадаешь в сказочный мир, в котором просто ходишь, смотришь.

Тогда, видимо, на бессознательном уровне я почувствовала, что хочу здесь жить. А Приморский район вдруг стал раздражать. До этого мне казалось, что центр — это пробки, много людей и мало зелени. Но все это я стала видеть и в нашем районе.

Поделилась ощущениями с подругой, которая ранее переехала из Приморского района в Петроградский, и она сказала: «Это день и ночь. Это как пересесть с Девятки на Мерседес, вне зависимости от того, какую ты купишь квартиру. В Петроградском есть все: и музеи, и Нева, и сады. Ты живешь в сердце Санкт-Петербурга: выходишь из дома и сразу же попадаешь в историю».

Квартиры в Приморском районе в приличных жилых комплексах стоили на тот момент от 13 000 000 ₽. В мой изначальный план входило купить квартиру в строящемся корпусе ЖК бизнес-класса «Ультрасити», которая стоила 8 300 000 ₽.

Я занялась продажей своей квартиры самостоятельно. На момент принятия решения в 2019 году я выставила ее за 12 000 000 ₽. Цена была немного завышена, но я никуда не торопилась, это был лишь первый робкий шажок на пути, который мне предстоял. Разница от продажи и покупки стала бы основной суммой для ремонта. В течение года люди изредка приходили, смотрели и уходили. Стоимость квартиры в новостройке росла, а я понимала, что пора что-то предпринимать с продажей своей, и занялась поиском хорошего риелтора.

Сейчас многие называют себя риелторами, но не многие ими являются на самом деле. Мне несказанно повезло встретиться с Ольгой Адамовной, моим будущим риелтором, наставником, партнером и защитником моих интересов, в том числе от себя самой. Очень важно, чтобы профессионал мог остановить тебя, удержать от ошибки или хотя бы объяснить последствия выбора. Адекватно выбрать объект и провести сделку по покупке квартиры в старом фонде, если ты не разбираешься в деталях.

Без хорошего специалиста очень сложно сделать это так, чтобы потом не пришлось кусать локти. Рекомендую начинать покупку в старом фонде с поиска опытного в таких вопросах риелтора.

Итак, весной 2020 мы с риелтором вышли на охоту за квартирой, а на мир напал коронавирус, что усложнило наш путь. В этот момент и произошел «дзынь» с Петроградским районом. Я начала смотреть предложения по старому фонду и с удивлением обнаружила, что там квартиры стоят примерно столько же, сколько и в Приморском районе. Это стало для меня шоком.

Так, трешка 90 м² в Приморском стоила 9 000 000—13 000 000 ₽, а трешку аналогичного метража в старом фонде на Петроградке можно было купить за 8 000 000—14 000 000 ₽, в зависимости от состояния жилплощади и десятков других нюансов, очень важных при выборе квартиры в старом фонде и влияющих на стоимость. Схема купли-продажи, выстроенная в голове, рушилась.

Мы продавали квартиру больше двух лет. Когда поняли, что не хотим оставаться в нашем районе и будем искать на Петроградской, стали присматривать варианты. С риелтором договорились, что она не будет ездить с нами на просмотры. Но когда нам понравится вариант, она его посмотрит и дальше будет сопровождать сделку.

Дальше мы действовали по такой схеме: я мониторила варианты, показывала риелтору и ездила на просмотр. Так пересмотрела около 30 квартир, причем начинала с двушек, а позже уже стала смотреть трешки.

За время просмотров я сформулировала критерии выбора жилья, но при этом понимала, что, скорее всего, придется чем-то пожертвовать.

Определенные улицы. С точки зрения проживания мне нравится не вся Петроградская. Например, я пересмотрела множество квартир на Съезжинской улице, но там было много коммуналок и мне казалось, что за домами не очень хорошо следят.

В итоге круг Петроградского района сузился до треугольника из Большой и Малой Посадских улиц, Чкаловского проспекта. Также я присматривалась к небольшим улицам вроде Лахтинской, Колпинской.

Ремонт. Рассматривала два варианта: купить квартиру со старым ремонтом или совсем разрушенную и на время проведения ремонта переехать на съем.

Метраж до 100 м², потому что в квартире в Приморском районе 93 м². Хотелось три комнаты и кухню-гостиную, чтобы у дочерей были отдельные комнаты.

Расположение квартиры. Окна во двор, но не в стену. В Петербурге есть дворы-колодцы, где перед окнами есть пространство и даже видно небо. А есть окна, где напротив близко глухие стены. Мне хотелось иметь пространство перед собой, по этой же причине старалась смотреть квартиры на верхних этажах.

Состояние подъезда. В старом фонде очень разные подъезды: есть чистые и ухоженные, а есть совсем запущенные. Также меня интересовали подвалы. Делюсь лайфхаком от моего риелтора: я ходила и кидала камушки в окна подвалов выбранных домов. Если камень булькал, становилось понятно, что там стоит вода, а значит, будут сырость, характерный запах, плесень, комары и прочие прелести.

Наличие лифта было важно, но не принципиально. Понимала, что если найду «свою» квартиру, этим критерием буду готова пожертвовать. Все-таки к тому времени уже были достаточно развиты доставки, а дети выросли из колясок. С другой стороны, я понимала, что ситуации бывают разные и лучше бы лифт был.

Соседи — их оценивала по окнам, дверям, то есть по внешнему виду жилища. Мне было важно, чтобы в доме было как можно меньше маргинальных личностей.

Как только мне нравилась какая-либо квартира, я начинала раскапывать дальше про дом и соседей. Секретарь в приемной ЖКС по району меня уже знала по голосу. Я ей звонила и говорила: «Здравствуйте! А я тут в доме номер 8 по такой-то улице смотрю квартиру на верхнем этаже. И как-то меня смущают некоторые вещи». И она давала контакт техника участка или рассказывала, какие проблемы в этом доме, кто кого затапливал и так далее.

Бюджет. Хотела уложиться в 12 000 000—13 000 000 ₽. Основную часть должна была составить сумма, вырученная от продажи квартиры. Ипотеку планировала взять на 1 000 000—2 000 000 ₽.

Свою квартиру мы продавали 2,5 года. Почему так долго — тайна, покрытая мраком. Может, цена была завышена. К нам на просмотры постоянно приходили люди и пытались торговаться на сумму, которая разрушила бы планы. При этом аналогичные квартиры в соседних домах продавались по похожим ценам, а в моей было несколько моментов, благодаря которым она была явно выигрышнее. К примеру, угловая джакузи.

Мы перестали испытывать дискомфорт, подстраиваться и каждый раз надеяться, что все сложится и квартиру купят. Кроме того, мы перестали в ней что-либо улучшать. Я понимала, что это уже не моя квартира, и думала: «Зачем тут что-то делать, если мы ее продаем».

Когда к нам пришли на очередной просмотр, у нас уже были составлены планы на отдых и куплена путевка в Турцию. Покупатели посмотрели, а потом сообщили, что готовы купить. Они переезжали из старого фонда Васильевского острова, и мы смеялись с ними над этим совпадением. Продали им квартиру за 10 500 000 ₽. Снизили цену из-за двух моментов: во-первых, на рынке тогда было падение, а во-вторых, мы действительно утомились и были готовы к уступкам.

Отменять путешествие не стали — провели сделку и улетели на отдых. Риелтор сказала, что сделку регистрируют в Росреестре 5—30 дней и часто документы задерживают. Это был март 2020 года. Уже начиналась пандемия, но я была спокойна.

По договору купли-продажи мы должны были освободить квартиру в двухнедельный срок с момента регистрации. И в один из дней мы сидим в Турции у бассейна и я узнаю, что сделку зарегистрировали. И что нам нужно за 14 дней с нее съехать. А мы еще даже не начинали собирать вещи, у нас нет съемного жилья. И вообще мы в Турции.

Когда мы вернулись, оставалось чуть больше недели на то, чтобы найти квартиру, договориться и переехать. Планировали уложиться в 40 000 ₽ за месяц, сняли за 50 000 ₽. Важно было оставаться в периметре нашей жизнедеятельности, чтобы рядом были школа, садик, друзья, спортзал и многое другое. Мы глубоко пустили корни в Приморском районе. Тем более, в нем же живет моя мама, без поддержки и помощи которой мне бы было очень тяжело и многие вещи я бы просто не смогла делать.

Но так как мы уже были вынуждены переехать на съем, это развязало нам руки. Мы решили, что лучше взять квартиру большего метража, но без ремонта и всего того, что увеличивает цену. Например, когда люди претендуют на миллион, поскольку у них сделана арка и ремонт, который нам не нравится.

Подумали, что готовы брать разруху, спокойно ее ремонтировать, а сами жить на съемной, раз уж мы и так туда съехали.

Мы смотрели квартиры, и каждый раз я понимала, что это не то. Причем по разным причинам: из-за соседей, состояния дома или просто не нравились сама квартира и ее атмосфера.

Но одна мне понравилась, и я уже была готова выйти на сделку. Там была крайне удачная планировка. В старом фонде часто квартиры вытянутые, а эта была квадратом, очень выигрышная с точки зрения использования полезной площади. Два входа, окна, к сожалению, во двор. Но двор светлый и большой, этаж высокий, так что это меня не смущало.

Я попросила риелтора съездить на повторный осмотр этого варианта вместе, и ее насторожил заколоченный фанерой потолок в ванной. Я вновь стала звонить в ЖКС с вопросами по парадной и квартире. И мне рассказали, что этажом выше находится коммуналка, комнаты в которой сдают. В коридоре стоит сразу несколько стиральных машин, и лет пять назад это стало причиной сильной протечки аж на несколько этажей. Владельцы квартиры, что я присмотрела, зашили стены ванной фанерой и пытались этот факт скрыть.

И тогда моя риелтор стала меня отговаривать. Она сказала, что я должна понимать: сверху будут жить непонятные люди. Мы сделаем ремонт, потратим кучу времени, сил и денег, вложим в него душу, а потом произойдет нечто подобное. К тому же, если протечка была сильной, есть риск, что ничего не просушили и, что самое страшное, в деревянной части перекрытий на стенах окажется плесень.

Думаю, если бы хозяин согласился предоставить скидку, я все равно склонилась бы к покупке. Но он отказал, да еще и возмутился, что мы расследование провели. И это был единственный момент, когда мне уже хотелось все раздолбать вокруг себя.

Периодически у меня заканчивались силы: поиск квартиры в старом фонде — это долгий путь. И я доходила до того, что думала: «Зачем мне это вообще нужно?» А внутри меня кто-то тихо говорил: «Нужно!» Силы возвращались, и я понимала, что просто сейчас устала, а завтра опять начну.

Я злилась на риелтора, что она отговорила меня от сделки, и была в отчаянии: хотелось уже наконец что-то купить. Позже я поняла, что она права, и сейчас я ей очень благодарна.

До этого я искала квартиры только на «Циане», «Яндекс Недвижимости» и на сайте «Домклик». После того случая купила отдельную симку, вставила в другой телефон, распечатала объявления и вместе с подругой пошла клеить. Через неделю квартира нашлась, но совершенно иным путем.

Риелтор подсказала, что в одной из соцсетей есть сообщество «Петроградская диаспора» — соседское комьюнити, где люди обмениваются разной информацией. Посоветовала вступить в него и поискать квартиры там. Чтобы меня приняли, надо было ответить на вопросы об истории Петроградского района, с чем я справилась. Вступив в группу, я написала пост, что куплю квартиру, и указала параметры.

Откликнулась женщина. Она сообщила, что продает квартиру на Петроградке в нужном мне районе, но на время сняла свое объявление о продаже, хотя продавать не передумала. Как выяснилось позднее, она жила одна в квартире, муж в основном находился на даче, а дети выросли и разъехались. Более того, у дочки, которая жила за границей, должен был родиться ребенок — и она позвала маму к себе.

Хозяйка сразу написала, что квартира не подходит под мой бюджет: она хотела ее продать за 16 000 000 ₽. Да и площадь у нее больше того, что я искала, метров на 20—30. Но если меня заинтересует, могу приехать и посмотреть. Я так и сделала.

Первое, что мы увидели в квартире, — стеллаж с книгами. Оказалось, что продавец — преподаватель. Я спросила: «А книги оставите?» Она говорит: «Надо?» — «Вы что!» — «Оставлю, ладно, ценители».

Квартира оказалась вытянутой — почти 120 м², — с тремя отдельными комнатами, кухней и одной проходной комнатой. Часть окон выходила во двор, а у двух комнат — на улицу. Вход через парадную, где есть лифт. Саму парадную реставрировали несколько лет назад. Дом 1911 года, но не объект культурного наследия. Это значит, что ремонт не нужно согласовывать, если не делать перепланировку. Перекрытия смешанные.

Продавец сказала, что коммуналки остались только на первом этаже. Все остальное — выкупленные квартиры. А это хоть какая-то гарантия того, что люди будут беречь жилье. Для меня это было важно.

Ремонт начала нулевых. По проекту была печь, но до нас она уже не дошла: видимо, предыдущие жильцы ее демонтировали. Мы переживали, что из-за этого могут возникнуть проблемы — на плане же она была, — но, забегая вперед, скажу, что все обошлось.

Для меня при просмотре была важна атмосфера: искренне верю, что у каждой квартиры она есть. Большинство вариантов имело какую-то неприятную ауру, и туда не хотелось переезжать. А в этой мы сразу почувствовали себя как дома.

Когда приезжали на просмотр уже с детьми, я очень переживала, что они скажут. С одной стороны, понимала, что процесс уже не остановлю. С другой, мне было важно их мнение: если бы им не понравилось, нам всем было бы сложно.

Побывав в квартире, обе дочери заявили, что хотят здесь жить, причем комнаты им понравились разные. Наверное, в первый раз в жизни их мнения разошлись и они не стали спорить за что-то одно.

Старшей дочери было тяжелее всех: она не хотела переезжать, менять школу и район, расставаться с друзьями. И справедливо, что ей досталась лучшая комната этой квартиры — большая и с окнами на улицу.

Приняв общее решение, что это наш будущий дом, мы договорились с хозяйкой о хорошей скидке и приступили к следующему этапу.

Многодетная семья владела квартирой много лет. Но поскольку дети выросли, а родителям такая большая площадь стала не нужна, ее решили продать. Один из собственников жил в другой стране и не мог приехать, поэтому от него была доверенность.

Это создало нам массу проблем: у нас была ипотека и банк не хотел проводить сделку, где фигурирует доверенность. В итоге пришлось проводить ее через нотариуса.

Для ипотеки делали оценку: оценщик составил план и указал, что в квартире есть небольшие отклонения от оригинального, но некритичные. По деньгам ее оценили в тех же пределах, что и продавали. Нам предодобрили ипотеку от 3 000 000 до 5 000 000 ₽ с процентной ставкой 8,09 % на 30 лет.

Риелтор продавца особо не проявляла инициативы, зато моя риелтор запрашивала все документы и согласовывала сделку с банком. И в какой-то момент хозяйка сказала: «Слушайте, уймите своего риелтора, потому что все хорошо в меру. Я уже сейчас ничего не хочу. А еще даже не сделка».

В этот момент сделка трещала по швам, зато теперь я точно знаю, что у меня собран полный комплект документов, прикрыты все тылы и квартира проверена.

Младшая дочь должна была пойти в школу. Я не понимала, куда подавать документы, и это меня тревожило. Но риелтор как-то сказала простую фразу: «Когда ты найдешь свое, поймешь это». Я понимала, что это мое, и в какой-то момент все сложилось.

Еще хозяйка сомневалась. Для нее это был серьезный шаг — продать квартиру, уйти с работы и переехать к дочери. И она долго решалась. Именно поэтому она и сняла объявление из сервисов. Она действительно в какой-то момент сказала, что, наверное, если бы это были не мы, она бы не стала продавать. Так что мы нашли друг друга. Сделка прошла в мае 2021.

Я понимала, что не хочу еще два года жить на съеме, ожидая, пока закончится ремонт. Поэтому мы сразу переехали — в итоге на съеме с момента продажи мы прожили полгода. Мы вышли за бюджет, но желание жить здесь уже перевесило все. Это было даже больше не про бюджет, а про понимание, что если сейчас впишемся в ремонт, переезда не будет.

Это было похоже на смерть и перерождение. Продавец однажды сказала: «У меня есть ощущение, будто я не продаю дом, а спокойно вам его оставляю». У меня было такое же. Как и обещала, бывшая собственница оставила нам книги, среди которых было немало старинных. Верю, что когда-нибудь у меня все-таки дойдут руки их отреставрировать.

Кругом стояли коробки, но это было счастье! Я на Петроградской! Дети уехали на дачу. И мне было абсолютно все равно: коробки, три тарелки и до свидания. Почти все время я гуляла.

Гости. Однажды прихожу ночью домой. Темно. Вдруг вижу боковым зрением, что кто-то бежит. Оказывается, мышь. Я их не боюсь, но тема все равно неприятная. Днем позвонила соседу, и он подтвердил: «Да, у нас мыши по перекрытиям бегают».

Сосед сказал, что вызывали СЭС и обрабатывали дом. И, возможно, мы своим переездом их взбаламутили. Когда уборщица приводила квартиру в порядок после предыдущих жильцов и готовила к нашему приезду, она тоже за унитазом нашла мертвую мышку. Но сказала мне об этом уже позже.

Позже с дачи вернулась истинная хозяйка нашего дома — кошка, и, к счастью, больше я мышей не видела.

Мало света. Когда я приезжала в квартиру еще до сделки, чтобы продавец рассказала детали и передала коробку с оплаченными квитанциями, было начало мая. На улице было солнечно, а в комнатах оказалось темно. У меня возникла ассоциация, что я Дюймовочка, которая прощается с солнышком. Так, к сожалению, и осталось.

Для меня это до сих пор большая проблема — квартира очень темная. Нигде нет прямого солнца, и если летом оно еще отражается, то чтобы понять цвет неба зимой, надо выглянуть в окно. Поэтому я точно знаю, что когда будем делать ремонт, обустрою все так, чтобы кровать стояла под окошком. Тогда, просыпаясь, буду видеть кусочек неба.

Правда, в этом же есть плюсы: темная квартира сильно выталкивает на улицу. В мае-июне здесь жутко холодно: я хожу в теплых носках и спортивном теплом комбинезоне, а на улице +30. Когда выходишь из парадной, ощущаешь себя примерно как в Таиланде.

Коммуникации. В ЖКС при покупке мне сказали, что жалоб на квартиру не было и дом тоже в порядке. Но после переезда выяснилось, что в подвалах периодически встает вода, как и везде. Меня это не сильно беспокоит, потому что обычно еще до того, как начинает пахнуть на лестнице, кто-то из соседей вызывает службу. Приезжает водоканал и откачивает воду.

Проблема в том, что у нас лебедь, рак да щука, как в басне Крылова. Зона ответственности ЖКС заканчивается на подвале, а дальше начинается работа водоканала. Его сотрудники приезжают, откачивают воду, но спустя время все повторяется, потому что надо решать проблему глобально. Но каждый перекладывает ответственность на другого. Так и живем: жалуемся, откачиваем, снова жалуемся.

Что мне больше не понравилось, так это то, что первое время после нашего переезда в домофон звонили странные люди. Однажды я пожаловалась на это соседу. Он ответил: «Вам странно, а мне нет». То есть намекнул, что в квартире что-то происходило, но подробностей я не знаю.

Еще был инцидент полтора года назад, когда выламывали дверь парадной и все время кто-то тусовался внутри. Никто ничего не крал, но чувства были неприятные.

Сейчас боремся с закладчиками всей парадной, вот почему для выбора квартиры в старом фонде важно, чтобы в парадной вообще не было коммунальных квартир. Когда квартир всего 12, как в нашем случае, парадная — это часть твоего дома, к ней совсем иное отношение, нежели в многоквартирном доме.

У нас есть чат «Наша парадная», где мы решаем совместные проблемы. Мне это нравится. Когда я жила в своей последней квартире в Приморском районе, никто никого не знал. Теперь же я встречаю людей в сквере, когда гуляю с собакой, и узнаю соседей из других парадных, домов. Очень уютно.

Прежняя хозяйка познакомила меня с активистом по парадной, которого зовут Лев. Именно он однажды сказал: «Вам повезло. У вас соседей даже наверху нет, потому что квартиру купила леди, которая живет в Москве. Может, вы даже вместе будете делать ремонт». Как в воду глядел.

Моей соседкой оказалась девушка из Москвы. Познакомились мы тоже интересно. Я сижу, работаю. У меня онлайн-сессия — я психоаналитик. Вдруг слышу настойчивый звонок в дверь. Обычно я всегда отрубаю внешний мир во время сессий, а тут начала переживать. Извинилась и пошла к двери. Смотрю в дверной глазок и не понимаю, кто там. Спрашиваю, что человеку нужно. Он, заикаясь, отвечает: «Я, я… ремонт… ваши соседи… мне надо у вас трубы посмотреть».

А у меня бунт. Думаю: что ж это такое? Мы живем в современном мире, где можно позвонить или написать. И говорю: «Я не могу! Пусть хозяйка квартиры мне напишет! Что за ерунда вообще?!» Анна потом написала, и мы созвонились. Трубы в итоге меняли вместе.

Было смешно, когда у Анны сносили стены в санузле и мне прилетел кусочек кирпича с потолка. Я получала второе высшее и писала диплом — сидела почти два месяца в книгах и своих мыслях. Мне бы писать под классическую музыку, но я сидела и слушала, как сносят надо мной стену. Было ощущение, что дом бомбят. Ни наушники, ничего не помогало. А потом упал этот камень — но я не расстроилась, а наоборот, сохранила его на память.

Анна тогда сильно переживала, что беспокоит нас своим ремонтом, но я говорила, что прекрасно ее понимаю. Мне тоже предстоит ремонт, и тоже кому-то будет неудобно. Анна написала: «Как-то вы слишком здраво и ответственно рассуждаете. А кто вы по специальности?». Я ответила, что психоаналитик. И так мы выяснили, что у нас не только одно имя, но и одна профессия.

Мы живем в квартире уже три года и пока не решались сделать ремонт, так как он ассоциируется у меня с переездом, но он нужен. Думаю, сюрпризы нас ждут во время его проведения. Например, я не знаю, что находится под натяжными потолками там, где они есть, — сохранилась ли там лепнина и в каком все состоянии.

Можно было бы что-то перестроить с точки зрения оптимизации пространства и большего удобства для нас как хозяев — сбить лепнину, вставить стеклопакеты. Но мы понимаем, что это нельзя делать, и будем искать варианты, как совместить одно с другим. Необходимость этого понимают даже дети. Да и зачем закрывать красоту?

Что я точно буду сохранять, так это окна, — только реставрация, хотя знаю, что это то еще проклятье. Межкомнатные двери менять не планирую, а входная, думаю, уже не родная, так как изнутри металлическая. Лепнину тоже буду сохранять, а вот штукатурку вряд ли.

Мне интересно, как все будет проходить и что в итоге получится. Мы смеемся, что к тому времени, когда решимся делать ремонт, Анна закончит свой — и мы переедем к ней. Правда, она еще об этом не знает.

Когда я приезжаю в Приморский район, понимаю, что единственное, по чему скучаю, так это по перспективе улиц: в этом районе распланированы большие и широкие проспекты. Я хожу по нему с теплом и благодарностью, но жить там уже не хочу. Для меня это означает шаг назад. Когда я живу на Петроградской, я чуть меньше проклинаю Петра и понимаю, за что мучаюсь с погодой и особенностями Петербурга.

В центре — вся концентрация достоевщины, у меня даже появилось свое место силы. Когда мне бывает особенно сложно, я хожу к Тучкову мосту на спуск. Сажусь на гранитную набережную, смотрю на Неву и думаю: «Какие мелкие у меня проблемы! Они так смешны. Набережная, Нева, этот дом были и, я думаю, будут после меня. И оказаться здесь — честь, сохранять это — обязанность, но не тяжелая, а почетная».

Для меня действительно важно передать это культурное наследие детям. Так что никаких сожалений. Сложно? Да, конечно. Гораздо проще в новостройках. Но мы простых путей не ищем. Так гораздо интересней. В домах старого фонда живет частица души Петербурга, и мы с моей семьей теперь чувствуем себя приобщенными к этой частице.