«Меня мазали пастой, и я мазал»: 6 историй о том, как на нас повлияли летние лагеря

Многие читатели Т⁠—⁠Ж с содроганием вспоминают жизнь в детских оздоровительных лагерях.

Но не все однозначно. Несмотря на неидеальные условия, отсутствие личного пространства и избыток ненужных активностей, кому-то отдых в лагере все-таки нравился. Собрали несколько незабываемых историй.

О, это незабываемый опыт. Родители хотели меня отправить в лагерь на месяц. Я долго сопротивлялась, изначально было очевидно, что из затеи не выйдет ничего путного. В итоге все же сломали меня.

Лагерь: по-моему, сейчас так выглядит тюрьма. Многоярусные железные кровати. Сползшая со стен краска. Деревянный вонючий пол. Про туалеты и душевые говорить не будем — это все и так понятно.

Вставать в семь утра — просто так, как в больнице. Просто ни для чего. Вожатые — недавние выпускники, которым было посрать на все на свете, кроме того, чтобы пить-курить и обжиматься в своих «вожатских» по ночам, весьма громко, кстати. И с комплексом власти, который я даже за столь короткий срок успела ощутить.

Словечки типа «отбой» и «подъем», натуральная тюряга. Тупая музыка. Почему-то всегда взрослые считают, что дети любят максимально примитивную музыку. Столовка как в той же больнице или тюрьме.

Дети бешеные. Буллинг — только так. Ор под ухом всю ночь — тоже. Когда я возмутилась один раз, что хочу спать — а я очень плохо всегда засыпаю, — вроде как притихли. На следующее утро была разворочена моя тумбочка и все вещи, сломана любимая игра. Чудесные воспоминания.

Большую часть дня отсиживалась с единственной адекватной девочкой в сторонке. В итоге через несколько дней меня забрали, и это был самый счастливый день моей жизни. Подруга плакала, когда я уезжала, потому что оставалась одна в этом змеином гнезде: ее родители отказались забрать. Как я счастлива, что выросла и могу жить ровно в таких условиях, в каких хочу.

Я ездил в пионерлагеря в советское время дважды, и мне не понравилось. Первый раз — после первого класса, лет семь мне было. Родители уехали вдвоем отдохнуть, а меня отправили на одну смену в июле в пионерлагерь. Тот лагерь был, как я теперь понимаю, очень хорошим, в сосновом бору, там были кружки, что-то я выжигал и клеил, и добрые воспитатели с маминой работы нас поили «Тархуном» и кормили мороженым, и вообще все было очень мило. Но я просто был еще маленьким и очень хотел домой, к маме, или к бабушке в деревню. Написал родителям письмо печатными буквами, чтобы меня забрали, они как раз через две недели приехали с отдыха. Причем это было лето, наверное, 1980 или 1981 года, очень жаркое, леса везде горели, и отцу пришлось помогать тушить лес рядом с лагерем, когда они за мной приехали.

А второй раз был лет в 12—13, уже в сознательном возрасте. Это был суровый пролетарский лагерь, от какого-то завода, и там было трудно. Ночные атаки с зубной пастой, дежурство у ворот в парадной пионерской форме в дождь и ветер, протекающая казарма, холодные макароны и разучивание песни «Гайдару салют». Там я был с лучшим другом, и вдвоем было не так тоскливо, а то один я, будучи интровертом, мог бы и сбежать оттуда. Приехал я со вшами и простуженным. Вшей вывели, и больше меня в лагерь, к счастью, не отправляли, пока не послали на картошку в университете, но это уже другая история.

Семь лет я ездил в один и тот же лагерь. Последние года три аж по две смены. Потом ездил еще раз пять в другие разные лагеря — и деревянные, и кирпичные, было с чем сравнить. И я понял, что провел семь лет просто в наипрекраснейшем лагере Ульяновской области, о чем нисколько не жалею. Точнее, нет, как раз очень жалею, потому что в 97 году его закрыли и больше не открыли, остались от него одни руины. А это был лучший лагерь в моей жизни!

16 кирпичных двухэтажных корпусов. Кругом сосновый лес, дискотеки, первая любовь, первые свидания. Какие развлечения нам устраивали вожатые и воспитатели — это вам не анимация в отеле. И театральные постановки, и спортивные соревнования, и рисование, и лепка из глины, и «Зарница», и, конечно, родительский день. Дети с удовольствием по несколько мероприятий в день устраивали — под наблюдением взрослых. Вообще, было практически детское самоуправление, в рамках возраста, конечно. А день наоборот? А день менеджера, когда валютой были фантики и на них можно было что-то купить, а вечером аукцион среди тех, кто «накопил»? Жаль, что потом лагерь бросили. С удовольствием бы еще туда поехал или отправил своих детей.

Да, это сложно. Ну вы сами представьте: дети 7—10 лет, кроме папы, мамы, бабушки и дедушки никого не знают — и тут их на три недели отправляют непонятно с кем, непонятно куда, и непонятно кто ими руководит. Но это действительно школа жизни. Лагерь развивает различные навыки: от коммуникативности до лидерства, от логики до спортивной подготовки. Последние дни вообще огонь, медляки, «провожалки», обмен телефонами. Был и буллинг, куда без этого, как будто в обычной жизни никто никого не буллит. Да, это плохо, но учит тебя с этим работать и быть готовым, что не все коту масленица. Меня мазали пастой, и я мазал пастой. Это не потому, что буллинг, а потому что «традиция» — ее оценку мы опустим, дети все-таки. Но зла никакого не было. И в столовой дежурил, вообще мне нравилось. Примерно на третий-пятый год уже сам помогал вожатым выстраивать отношения с ребятами, потому что я уже там привык, а вожатые чаще всего первый раз приезжали.

Очень жалею, что таких педагогов и лагерей уже нет. Если сейчас отправить ребенка, это не оздоровительный детский лагерь будет, а что-то ближе к воспитательной колонии легкого типа. Детей не оторвать от телефонов, а родители боятся оставлять их без гаджетов. Но я очень рад, что так много был в детских лагерях. Самые теплые воспоминания и самые большие костры в моей жизни из высоченных сосен!

Ездила с садом «на дачу». Это как лагерь, только в шесть лет. В самом начале за какой-то проступок — наверное, не хотела спать — меня поставили ночью босиком на темной веранде. Почему-то от той ночи у меня чувство, что рядом была мама. Но ее же не могло там быть. Может быть, я недоумевала, где мама, может быть, ее голос в голове, а может быть, она потом говорила, что я, наверное, сама была виновата, плохо себя вела. После этого у меня развилось воспаление легких, мне ставили банки. Тут мама точно была. Меня мало того что не забрали — ни у кого не возникло вопросов к администрации, почему ребенок в ночи стоял на веранде один и получил воспаление легких.

Моим детям 13 и 11 лет. Я не знаю, как и в чем я должна нуждаться, чтобы отправить их куда-то во тьму и неизвестность, они же, блин, маленькие! Но шесть лет — это просто какой-то беспредел. И главное — помри я там от воспаления легких, виноватых бы вообще не нашли.

Ездила в лагерь в Тверской области в 1987 году. Я тогда занималась конькобежным спортом, и это был спортивный лагерь со всеми вытекающими последствиями. С нами в лагере также были гимнастки, лыжники и еще кто-то.

У нас царила дедовщина и без лагеря, а тут она расцвела пышным цветом. Травля соперниц, делили мальчиков. Просто травля — из-за того, что кто-то кому-то не нравится. Воровство конфет из тумбочек, мазание зубной пастой по ночам и в тихий час, пришивание нитками к кровати. Кстати, условия были более чем спартанские. Туалет нормальный был в корпусе, но ходить днем туда было нельзя. Только рядом с корпусом — в деревянный туалет с дырками. Между ними ограждений не было.

Находиться в корпусе днем тоже было нельзя, только во время тихого часа. Для вещей был индивидуальный шкафчик у каждого, и наши тренеры следили, чтобы там не было лишних вещей. Все вещи были в чемоданной. Чтобы ее открыли, нужно было сильно обосновать, для чего тебе нужна вещь. Однажды мы вернулись с тренировки, а наша тренер вышла на крыльцо корпуса с ворохом вещей в руках и бросила все это в песок перед крыльцом. Это она в наше отсутствие проверила шкафчики и на свой взгляд решила, какие вещи у нас лишние. Я помню, как из песка выковыривала свою кофту спортивную с красными манжетами. А кто-то — более интимные вещи, например трусы.

Тренировки были утром и во второй половине дня. По субботам — кросс через рощу, который давался очень тяжело. Пить воду не давали. За нарушение наказывали. По вечерам можно было или пойти на дискотеку, или играть в волейбол. Выбора не было.

Одна девочка не выдержала и сбежала. Ее сняли уже с электрички. За это наших воспитателей по головке, как говорится, не погладили. Девочку забрали родители, и больше она у нас не появилась.

Мама ко мне приехала один раз. До лагеря трудно добраться без своего авто. Сначала нужно было ехать на электричке, потом пешком до деревни, а потом тебя через реку перевозил на другую сторону, где лагерь, лодочник за 50 копеек.

Были, конечно, и конкурсы интересные, и линейки, и рисование стенгазеты. На линейки выдавали рубашку и шорты, которые всегда были мне не по росту, и я была похожа на Гавроша в пилотке и галстуке. Вообще, для лагерей нужен определенный склад характера. Интровертам там явно тяжело даже при нормальных отношениях. Может, это и полезно для закалки, но для меня такой опыт был тяжелым.

Я ездила в «Артек» в 2000 году. Поездка была очень дорогой — 1000 $. На эти деньги можно было слетать вдвоем в Турцию с мамой в не самый плохой отель.

В первые дни дети рыдали. Я начала с поезда: маме не разрешили меня проводить до своего места, а везли нас в плацкарте. В самом лагере все очень напоминало тюрьму. Общественный душ, форма. Свои вещи носить не разрешали. 13 девочек в палате. Туалет один на всех. И сортиры типа «очко».

Нас самих заставляли мыть полы в палате по очереди два раза в день и убирать территорию. Вы, конечно, скажете, что это неплохо. Но, блин, если бы ехали по бесплатной путевке. А так наши родители заплатили очень большие по тем временам деньги. Накупаться нам не давали — все тоже строго по графику.

Был шок. Но он прошел. Дали парадную форму — она была гораздо более красивой, я даже хотела забрать ее с собой. Туалет, несимпатичный душ — это мелочи. Ходить отрядом — ну, может, тупо, но с подружкой в паре весело. Режим? Бесит. Но весело болтать после отбоя и смотреть в окно на Адалары. Море каждый день — и тем слаще в нем плескаться. А потом… Резко вдруг смена кончилась. Вот очень неожиданно.

Я обнималась на последней дискотеке с девочками — все 12 стали за этот месяц моими лучшими подругами. И, господи, как же мы плакали! Знаете, до сих пор такой дружбы, такой теплой атмосферы я никогда не ощущала. Ни в каком другом лагере, ни в каком коллективе, ни в школе, ни в универе, ни на работе. И до сих пор тот «артековский» месяц — один из лучших в моей жизни. При этом я понимаю тех, кто жалуется на адовую скуку или тупые порядки в лагерях. Если бы не повезло с отрядом и вожатыми, 100% не было бы такого впечатления, запомнились бы только недостатки.