Дефолт 1998 года: почему сейчас все будет по-другому?

6 апреля Минфин России заявил, что расплатился по евробондам — но не в долларах, как было предусмотрено условиями выпуска облигаций, а в рублях. Заплатить в валюте не удалось из-за заморозки валютных резервов в результате санкций. Если в течение 30 дней Россия так и не заплатит в долларах, это может означать дефолт по этим обязательствам и запустить череду кросс-дефолтов по другим внешним долгам.

В 1998 году Россия уже пережила дефолт, который стал большой человеческой трагедией для многих россиян. Но это была совсем другая история с точки зрения экономической политики, которая принесла в конечном счете определенные положительные последствия. Дефолт 2022 года, если он случится, не будет похож на дефолт 1998 года.

К 1998 году Россия уже прошла ряд рыночных реформ и президентские выборы 1996 года, но экономика страны продолжала стагнировать.

Экономическая политика при этом была противоречивой, реформы были половинчатыми. Госдума и значительная часть правительства саботировала полноценный переход на рыночные рельсы.

На правительство постоянно давили лоббисты, требуя повышения зарплат, пенсий, а также выделения денег на поддержку различных секторов экономики, чтобы не допустить их рыночных преобразований. При этом были большие проблемы со сбором налогов, федеральный бюджет был хронически дефицитным.

Денежно-кредитная политика отличалась непоследовательностью. Минфин полагал, что ЦБ должен ослабить рубль, но у ЦБ была противоположная точка зрения: чтобы страна шла по пути реформирования, нужно подавить высокую инфляцию за счет обеспечения крепкого рубля и устойчивости валютного курса.

Курс рубля приходилось поддерживать с помощью валютных интервенций, а деньги на покрытие хронического дефицита бюджета в основном привлекались с помощью механизма ГКО — государственных краткосрочных облигаций, которые приносили инвесторам высокую доходность. Их с удовольствием покупали иностранцы, которым был либерализован доступ на рынок.

Из-за жесткой монетарной политики ЦБ в стране царил кризис неплатежей: кредит был запредельно дорогим и денег в обращении было недостаточно, грубо говоря, никто никому не платил и это считалось нормальным. Когда в экономике не хватает денег, а механизмы банкротства не работают, и само государство, и бизнес начинают плодить неплатежи.

«Невозможная троица». То, что происходило к 1998 году, можно описать через понятие «невозможной троицы»: нельзя одновременно иметь фиксированный курс валюты, независимость денежно-кредитной политики и свободное движение капитала.

Либерализация движения капитала в таких условиях подрывает фиксированный курс — рано или поздно он подвергнется спекулятивной атаке.

Но в России пытались сделать «невозможную троицу» возможной. ЦБ поддерживал практически фиксированный курс, чтобы контролировать инфляцию, управляя для этого процентными ставками и резервными требованиями, а свобода движения капитала была приоткрыта ради привлечения иностранных денег на рынок ГКО, которыми Минфин покрывал дефицит бюджета. Тогда это был популярный подход.

Азиатский финансовый кризис. В 90-е годы фиксированные курсы были распространены во многих развивающихся странах, где фиксировали курс национальной валюты к доллару и на основе этого стабилизировали инфляцию и привлекали иностранные инвестиции.

Но в октябре 1997 года начался азиатский финансовый кризис. По очереди посыпались фиксированные курсы валют в Азии, и под удар попали все аналогичные курсовые режимы. Инвесторы стали выводить активы, ставки по ГКО выросли, и давление на рубль усилилось.

Одновременно упали цены на нефть, экспорт обмелел. Оказалось, что у России все меньше валютных резервов, чтобы поддерживать курс рубля.

Деноминация рубля. Вдобавок с января 1998 года была запущена совершенно несвоевременная деноминация рубля: на купюрах убрали три нуля, один новый рубль стал равен тысяче старых, знаменуя окончание переходного периода. Само по себе это, может, и неплохо, но на такую косметическую операцию было потрачено непозволительно много внимания чиновников.

Весной 1998 года возникли трудности с выплатами по ГКО: из-за повышенного спроса произошли первые неплатежи по так называемым форвардным контрактам, обеспечивающим иностранным инвесторам возврат в валюту из рублевых бумаг. Тогда ставки по ГКО стали еще выше, а давление на рубль — сильнее. С этого момента кризис, возможно, стал необратим.

Политический кризис. К этому нужно прибавить еще и перманентный политический кризис: в марте президент Борис Ельцин отправил в отставку правительство Виктора Черномырдина, а новое правительство Дума никак не хотела утверждать. В таких условиях чиновникам было непросто работать.

Конечно, были попытки спасти ситуацию: объявлялись новые амбициозные планы реформ, шли переговоры о новых траншах займов у международных финансовых организаций, привлекались деньги на внешних рынках, но и эти меры тоже были нескоординированными, как и вся экономическая политика того времени. Ни одна экономика с таким набором ингредиентов спокойно жить бы не смогла.

Эти сложные обстоятельства совсем не похожи на нынешние, когда у России по-прежнему высокие нефтегазовые доходы, нет бюджетного кризиса и внешний долг совсем невелик.

В августе 1998 года все ведущие фигуры экономического блока были чуть ли не насильно отправлены в отпуск. Близилась дата очередных аукционов и выплат по ГКО — 19 августа. Но платить было нечем. Кризис назревал.

Мартин Гилман, в то время представитель Международного валютного фонда в России, в своей книге «Дефолт, которого могло не быть» пишет, что тогда несколько человек — в основном, экономистов-рыночников, среди которых были Анатолий Чубайс и Егор Гайдар, — приняли решение о тройном событии: отказе платить по рублевым бумагам, девальвации рубля и о введении капитального контроля. По форме это был не отказ платить, а реструктуризация, но по сути это, конечно, был полноценный дефолт.

У России была возможность просто напечатать деньги и расплатиться. В этом случае дефолта бы не было, рубль девальвировался бы сам по себе, но в стране произошла бы значительная вспышка инфляции, но репутация должника была бы сохранена. От этой простой идеи отказались, по-видимому, находясь под влиянием рыночной парадигмы, согласно которой печатать деньги, то есть кредитовать правительство со стороны ЦБ, неверно в принципе.

17 августа решение объявили, и это стало громом среди ясного неба. Рынок госдолга перестал существовать. Россия отказалась от свободного движения капитала, банкам запретили рассчитываться с иностранными кредиторами — во многом так же, как и сейчас. Валютный курс был заметно ослаблен, рубль был отпущен в свободное плавание. Доллар вырос с 6 ₽ в августе до 20 ₽ к концу года.

У этого были тяжелые для населения последствия, включая:

1. Инфляционный шок.
2. Банкротства компаний и банков.
3. Замораживание вкладов населения.

Сейчас сценарий будет другим: инфляция в России уже выросла в результате ослабления рубля. Его восстановление никого не должно обманывать: введенное ЦБ ограничение движения капитала может лишь временно сдержать падение его курса. Однако закрытия предприятий, безработица и падение доходов еще впереди.

Сразу после дефолта президент Борис Ельцин поменял правительство. Главой нового правительства стал Евгений Примаков, а его первым замом — коммунист Юрий Маслюков.

Новое правительство попыталось вернуться к полусоветской экономике, но сделать это не получилось. Экономика уже во многом была рыночной и просто не реагировала на приказы, а на жесткие меры решимости ни у кого не было. Тогда правительство пустило все на самотек и практически перестало вмешиваться в происходящее. Неожиданно для всех менее чем за год экономика перешла к динамическому росту.

Вот что произошло:

1. Бюджет стал более сбалансированным. В результате дефолта с него сразу снялось бремя по обслуживанию и погашению краткосрочного долга. Ослабление курса рубля изменило соотношение экспорта и импорта, налогов стало поступать больше.
2. Удалось справиться с кризисом неплатежей и погасить накопившуюся задолженность в экономике, в том числе по зарплатам и даже пенсиям. С тех пор задолженность почти не росла.
3. Началось реальное импортозамещение. Стало понятно, что многие импортируемые товары дешевле производить в стране, что есть свободные экономические ниши. Это касалось и пищевой промышленности, и многих других производств.
4. Снизилось напряжение на рынке труда, появилось больше вакансий, со временем подросли зарплаты.
5. Начался экономический рост, и новая волна реформ позволила ему стать стабильно высоким.

Конечно, смотреть на дефолт исключительно в радужном ключе неправильно. Россия еще несколько лет справлялась с последствиями долгового кризиса, гасила и реструктурировала долги, мирилась с инвесторами.

Но кредиторы довольно быстро забывают про старые грехи, если вы проводите реформы, заявляете ответственную политику, расплачиваетесь по обязательствам и даете инвесторам новые возможности, а экономика демонстрирует явные признаки выздоровления.

В глубине души я допускаю: то, что случилось в 1998 году, было намеренной «китайской ничьей» — когда в патовой ситуации с доски сметаются все фигуры и все начинается заново. В итоге после острого кризиса мы получили русское экономическое чудо: десять лет экономического роста, который закончился в 2008 году. Такого в нашей истории — что новой, что старой — никогда не было.

Вот как писал про нулевые Мартин Гилман в книге «Дефолт, которого могло не быть»:

• «Всего через несколько месяцев, вопреки всем мыслимым пророчествам, российская экономика вдруг снова пошла в рост. В 1999 году реальный ВВП вырос на 6,3%, в 2000 году и вовсе совершил рывок в 10%. В 2001 году, когда во всем мире началось замедление темпов роста, в России они составили 5,1%. А в 2002 году — 4,7%, и это был один из самых высоких показателей среди крупнейших экономик мира, лишь немногим хуже, чем тогдашний рост в Китае. Еще до того, как Владимир Путин стал сначала премьер-министром, а потом президентом, ситуация стала улучшаться, причем не только в Москве и других крупных городах, но и далеко за их пределами. А начиная с 2000 года реальный ВВП в среднем рос на 7% в год».

Но для этого нужна была еще одна важная составляющая, а именно чистый горизонт и оптимизм экономических игроков. Предприниматели увидели, что есть незадействованные мощности, свободные руки, конкурентоспособный курс валюты и незаполненные ниши на рынке, есть государство, которое особо не вмешивается в рыночный процесс.

Так что, несмотря на то, что дефолт 1998 года стал трагедией для многих россиян, он стал и толчком для последующего экономического роста. И если в 2022 году все-таки случится дефолт, он не будет похож на то, что случилось в 1998 году. Тогда «дефолт, которого могло не быть», стал уроком для чиновников и сигналом к позитивным переменам.