«Хулиганка была на учете уже давно»: как я боролась за без­опасность своего сына в школе

В 2018 году мой ребенок пошел в первый класс.

В середине того учебного года мне пришлось столкнуться с проблемой его безопасности в стенах школы. Дело было в одной ученице седьмого класса, от которой страдали и учащиеся, и педагоги. Она была из неблагополучной семьи и давала волю своей агрессии в отношении тех, кто слабее или не может ответить.

Я стала слышать о семикласснице с первых дней обучения моего сына — от него, других родителей и учителя. То она устроит поджог в туалете, то подерется, то матерится на всю школу, бегая от охранника.

И вот однажды эта ситуация коснулась нашей семьи напрямую. Наша учительница вела детей в столовую по лестнице. Там они столкнулись с той самой девочкой. Видимо, первоклашки ей помешали, и она оттолкнула одноклассницу моего сына, с которой он шел в паре, — та ударилась головой об стену. Мой ребенок был в ужасном потрясении от случившегося.

Проводив детей в столовую, наша учительница пошла искать хулиганку с требованиями извиниться перед девочкой, но в ответ получила пощечину. Никаких действий в связи с инцидентом школа не предприняла.

Узнав о случившемся, я позвонила маме пострадавшей девочки, которая уже обратилась в полицию и была в участке. Та самая хулиганка была на учете уже давно. Во время нашего разговора она тоже находилась в отделении, откровенно хамила и утверждала, что ее сейчас отпустят. Что и произошло. Забегая вперед, скажу, что никто ни перед ребенком, ни перед его мамой не извинился и не компенсировал вред.

Наша учительница тоже ничего делать не стала. Как оказалось, администрация школы, не желая выносить сор из избы, потребовала от нее промолчать о пощечине.

Поговорила с директором. То, что мать пострадавшей девочки обратилась в полицию, директора школы не обрадовало. Сначала я пыталась решить вопрос с ней: позвонила с вопросом, каким образом школа собирается обеспечить безопасность детей при наличии такой проблемной и агрессивной ученицы.

Директор школы не разделила моих опасений и сказала: «Узнайте мои приемные часы и приезжайте, поговорим». Тут, как говорится, на меня небо упало. «Знаете, зря вы так. Очень скоро вы сами будете узнавать, когда мне будет удобно с вами говорить, и приедете туда, где удобно мне».

Встретилась с завучем. На следующий день я пришла в школу, вызвала завуча и еще раз задала вопрос о плане их действий в связи со случившимся. Ответ меня порадовал: школа не может нарушить конституционные права этой девочки на образование. То есть нарушить права остальных детей на безопасность можно.

Создала отдельный чат. Пригласила в него родителей учеников нашего класса. А они, в свою очередь, начали присоединять родителей из других классов, которые тоже хотели принять участие в решении общей проблемы.

Нас собралось около 50 человек. По ходу дела стали появляться новые подробности. Оказывается, учителей девочка и до этого била, школа молчала. Было несколько нападений на других учеников, был случай, когда она порезала щеку однокласснице канцелярским ножом.

Некоторые родители обращались в полицию, поэтому к моменту этой истории девочка уже стояла на учете. Но кроме ее бесед со школьным психологом ничего не происходило. Учителям обращаться в полицию запрещали.

Этот ребенок всегда унижал и бил только ровесников или тех, кто младше. Каждый новый поступок становился все более угрожающим. Она расширяла границы и не видела реакции.

Мама этой девочки тоже оказалась известной личностью. За пару лет до этого на нее было совершено нападение по заказу соседки, которую та ошпарила кипятком. Об этой истории рассказывали СМИ, вышла программа «Пусть говорят».

Написала коллективные жалобы в министерство образования и прокуратуру.

Обратилась в СМИ. Оставила заявку на сайтах каналов НТВ и «Москва 24» с рассказом о нашей ситуации. Со мной связались.

Я назначила день, когда родители должны были прийти в школу для подписания нашей жалобы. Мы совместили съемку и подписание документа. Директора, конечно, кто-то предупредил, она соизволила приехать лично в здание школы и теперь уже хотела общаться.

Утро получилось яркое. Я на входе, рядом со мной корреспондент «Москвы 24» фиксирует происходящее на телефон. Съемочная группа снимает за воротами школы, поскольку на территорию не пустили. Родители подписывают жалобу, директор трется возле меня, трясет какой-то папкой и просит пройти в другое помещение.

Мы с инициативной группой родителей прошли. Ничего нового не услышали. Школа типа не бездействовала. Эта огромная папка — документы психолога по результатам общения с девочкой. Мои аргументы, что со стороны директора это как раз полный провал работы школы, не были услышаны.

В общем, дискуссия не задалась. Остальные разговоры были уже со съемочной группой.

«Москва 24» выпустила репортаж под названием «Школа навылет». Эффект был мощным.

Самой большой сложностью было заставить себя услышать, организовать группу единомышленников, не сломаться по дороге. Давление оказывалось со всех сторон. Пришлось потратить колоссальное количество ресурсов. Но полученный результат того стоил.

Школа получила предписание от прокуратуры и попала на проверку. Мать девочки не лишили родительских прав. Хулиганку из школы забрали, но просто перевели в другое учебное заведение. Этой информацией со мной поделились другие родители из чата. Подозреваю, такая же история может происходить и в другой школе, а девочке нужна помощь специалистов.

Администрация школы после всего воспринимала меня неадекватно: любое мое обращение вызывало панику, классный руководитель постоянно уточнял, все ли у меня устраивает, а сыну постоянно напоминали о маме-скандалистке. Со мной боялись о чем-то спорить и вообще общаться.

Мы в итоге из этой школы ушли. Ребенка никто не травил и не обижал, но послевкусие произошедшего было слишком сильным. Выбрали школу ближе к дому и с хорошими отзывами других родителей. Кроме того, там есть медиакласс, а у моего сына к этому интерес. Теперь все хорошо, но эта история осталась в памяти как страшный сон.

Корпус, в котором произошел наш случай, потихонечку пустеет, ученики уходят, количество классов сокращается. Вроде бы директор хочет вообще исключить его из комплекса, чтобы за ним не тянулся шлейф этой истории.