«Нищеты боюсь как огня»: 5 финансовых травм детства

Российская экономика сейчас переживает сильное потрясение.

У многих рушатся планы, а накопления обесцениваются. Это сильный травматичный опыт. Но подобное, увы, происходит не впервые. Мы спросили читателей Т⁠—⁠Ж, какие финансовые травмы были у них в детстве. Вот их истории.

Зимой 92 года мне было восемь лет. В местном магазине появилась в продаже кукла Синди. Супермаркетов тогда не было, и предварительно взять товар, чтобы посмотреть, было нельзя, но, кажется, у нее гнулись и руки, и ноги. Стоила что-то около 3600 ₽. Я уговаривала маму все выходные. 300 ₽ у меня было скоплено, и 3300 ₽ к понедельнику я вымолила. Бегу с утра покупать — а у куклы новый ценник, 16 000 ₽. Так я запомнила, что такое инфляция.

Наверное, стандартно: август 98 года. Еще тогда реформа была, деньги заменили. Мне они очень нравились — такие новенькие купюры и монеточки. Как раз тогда мне официально стали выделять карманные деньги.

Вчера «Кока-кола» стоила 3,5 ₽, как сегодня помню. И вдруг — бах — 12 ₽!

Могу упомянуть про то, как деньги обесценились. И те 400 ₽, которые бабушка и дедушка положили на мой счет, когда я родилась, чтобы я могла ими воспользоваться, когда вырасту, превратились в ничто. Старший брат успел потратить свои: купил первый компьютер. А в мои 16 на эти деньги уже нельзя было ничего существенного купить. К тому же счет был не в Москве, и съездить за этими деньгами стоило уже дороже, чем весь этот вклад. До сих пор обидно.

Девяностые-нулевые, маленький город с населением 30 тысяч человек. Родители-бюджетники, работающие в школе, денег нет. Низкая финансовая грамотность: те деньги, что были, утекали мигом, накоплений не было, жили от зарплаты до зарплаты, которую часто задерживали. Потом еще начались кабальные кредиты.

Карманных денег у меня не было. Хорошо хоть, на обеды в школу давали сначала пятачок, потом 10 ₽. Я питалась через раз, экономила, потом покупала на сэкономленное себе книжки. Родители делали это только два раза в год: на Новый год и день рождения. В остальное время говорили: «Нет, дорого». В городе была маленькая библиотека, которая спасала меня очень сильно, но годам к 10—11 я прочитала там почти все. А мне хотелось читать популярных тогда «Гарри Поттера», «Таню Гроттер», детективы серии «Черный котенок» и подобное. В библиотеке их не было, читающих подружек, у кого можно было бы взять, — тоже.

Первая финансовая травма была, когда где-то в районе 2003 года — я тогда училась в седьмом-восьмом классе — внезапно цены на книги подскочили раза в два. Первые тома «Тани Гроттер», помню, стоили по 50—60 ₽, а стали по 100—120 ₽. И становились все дороже и дороже. А на обеды давали все те же 10 ₽, поэтому теперь я могла накопить не на две, а на одну книжку в месяц. На «Гарри Поттера» мне вообще было не накопить — его заказывала на Новый год и день рождения родителям. И то их хватило только на первые пять томов, а дальше сказали, что дорого, шестой и седьмой книги у меня так не было.

Потом с каждым годом книги становились все дороже. Правда, после девятого класса я ушла в колледж, с 15 лет уже получала небольшую стипендию и подрабатывала — поэтому еще могла их покупать, стиснув зубы. Когда появились смартфоны с возможностью читать электронные книги и пиратские библиотеки, я, честно говоря, вздохнула с облегчением, потому что теперь могла читать гораздо больше. Домой стала покупать только те книги, которые понравились и хотелось бы перечитать. Со временем, правда, перестала покупать бумажные книги совсем, но это больше связано с постоянными переездами и морокой их перевозить с места на место. Хотя их нынешняя цена тоже пугает.

Последствия этой травмы: я хорошо научилась копить на небольшие вещи и покупать их без кредитов, но не умею копить на длинных дистанциях, учусь этому только сейчас. Между качественной и дешевой вещью выберу дешевую. Осталась установка, что книги дорогие, я не могу их себе позволить. И обида на родителей, что не поощряли чтение и учебу в целом.

Одна из травм — это чувство голода в школе. Почему-то утром перед школой у нас не принято было плотно завтракать. Обычно это был сладкий чай и кусок хлеба с маслом или маргарином. На этом нужно было продержаться с 07:00 до 13:00.

Конечно, через несколько часов начиналось жуткое чувство голода, которое не давало сосредоточиться на уроках. Многим одноклассникам давали с собой несколько рублей, на которые они покупали булочку и чай в столовой, а кто-то — даже обеды. Мне, конечно, никто ничего не давал — а я и не просила, ведь у родителей не было лишних денег. Когда терпеть голод не было сил, я просила у одноклассников по 10 или 50 копеек, иногда удавалось собрать на булочку. Из последствий — испорченный желудок и вечный гастрит.

Мы очень хорошо жили, в достатке. Лет до 11 у меня было все, о чем ребенок мог мечтать. Почти все, так как некоторые нехорошие игрушки мама покупать запрещала. А потом папа, главный добытчик, ушел из семьи — и началось… Папа маме деньги поначалу еще давал, но через пару лет перестал.

Что такое мясо и сыр, мы забыли практически сразу. Кура и та была только по праздникам. На день рождения торт был вафельный, ужасный этот. Сыр — колбасный, и то только по праздникам. Донашивалось до дыр все: одежда, обувь.

С девятого класса я вышла на подработку уборщицей после школы. Туда устроилась мама, но мыла полы вечерами, а нужно было еще до 18:00 — вот тут приходила я. Утром в выходные я мыла полы уже в другом месте. Летом активно собирала и сдавала бутылки. За лето 2002 или 2003 года скопила целых 1000 ₽.

В 11 классе одна из подработок по мойке полов исчезла, но появилась раздача листовок. С этой раздачи я купила домой электрический чайник, а себе сапоги и позже — пальто.

Дальше был университет. Я подрабатывала каждое лето, причем начинала всегда с поздней весны, когда заканчивались лекции и оставались семинары и ранние зачеты.

С первых реальных денег я купила себе мобильный телефон, бабушке на дачу — небольшой телевизор, домой — DVD-плеер и музыкальный центр. Папа все это унес, когда ушел. Я восстанавливала.

То время научило меня очень бережно относиться к деньгам и всегда создавать подушку безопасности. Я хорошо училась в университете, потом сама устраивалась на работу и меняла ее с целью большего заработка.

Сейчас мне 33. У меня своя иномарка — первую взяла в 24 года — и две инвестиционные квартиры, которые приносят мне такую прибыль, что я уже сейчас могу не работать. Естественно, еще и счет в банке. Но с тех детских времен у меня остался страх безденежья. Я теперь как денежный хомяк, у меня деньги везде понапиханы. Я очень люблю деньги — и у нас с ними это взаимно.

Однажды мне влетело за то, что я потратила сдачу на вкусняшки — леденцы, что ли. Ну, как влетело. Мне долго и нудно читали нотации о том, что я обрекла семью практически на голодную смерть, ведь можно было купить на эти деньги — к слову, небольшие — булку хлеба.

Больше я сдачу не тратила. Но и деньгами своими же собственными распоряжаюсь неэффективно. Да здравствуют эмоциональные импульсивные покупки и чувство вины, если деньги тратятся на себя!

Жили в коммуналке с ужасными соседями, небогато. Родители изо всех сил копили на отдельную квартиру, где мы одни будем хозяевами. Каждый раз, когда мы с мамой ходили на рынок за одеждой, я всегда выбирала то, что дешевле, чтобы мама сильно не тратилась. При этом она всегда спрашивала, точно ли мне это нравится. Конечно, я отвечала «да», эмоционально описывая достоинства вещи, которая дешевле.

С тех пор как стала зарабатывать самостоятельно, всегда выбираю то, что на самом деле нравится мне.

Осознанное детство выпало на 90-е. Матери на фабрике месяцами не платили зарплату, отец работал то тут, то там за копейки. Выручал свой огород и помощь бабушки с дедушкой.

Одежду покупали редко и самую дешевую. Когда мы с мамой что-то для меня брали на рынке, она просила не говорить отцу. Потом сама не выдерживала и признавалась, на что отец говорил, мол, все деньги тратятся на дочь. Поэтому я всегда боялась признаваться, что мне что-то нужно.

Например, у меня была одна пара летней обуви. Она была дешевой и при этом носилась каждый день. Когда отошла подошва от туфель, я пыталась ее клеить самостоятельно, а потом вообще сама зашивала. Очень боялась сказать родителям, что мне нужна обувь. Во взрослой жизни мне трудно купить себе хорошую вещь, а если и делаю это, то потом мучит чувство вины.

Было еще много моментов, из которых я вынесла следующее: чтобы я могла быть более-менее спокойна, мне нужно иметь запас денег в рублях и валюте.

Мое детство пришлось на 90-е. Жили крайне бедно, практически в нищете. К деньгам отношение у родителей было очень нервное. Красной нитью через все детство — фраза «денег нет» и чувство вины за то, что из-за меня папа и мама горбатятся на работе и не могут ничего купить для себя. Но несколько случаев помню прямо очень ярко.

В начальной школе вместо автобуса нас с одноклассницей подвез до дома знакомый ее мамы. На несколько сэкономленных за проезд рублей я купила себе карандаш. До сих пор помню, как буквально окаменело мамино лицо, когда она об этом узнала. Сквозь зубы она сказала, что я очень ее разочаровала, отвернулась и пару дней не разговаривала со мной.

В детстве я откладывала деньги, подаренные родственниками. За раз дарили обычно 50—100 ₽, за год-полтора я могла скопить 500—600 ₽. Мама у меня эти деньги «занимала», но не возвращала. Если я напоминала ей об этом, она обижалась, ругалась и кричала. На третий раз я попыталась отказать ей в займе, но бунт был подавлен. Сделала выводы и деньги больше не копила. До сих пор очень тяжело хоть что-то откладывать: трачу деньги молниеносно, какие бы суммы ни зарабатывала.

Позже мы с мамой об этом разговаривали. Она очень сожалела, просила прощения и говорила, что нельзя так было поступать, конечно же. Нищета никого не делает лучше.

В итоге я очень люблю зарабатывать деньги и очень люблю их тратить. Как будто доказываю себе все время, что могу себе позволить и то, и это. Нищеты боюсь как огня. Все время стараюсь как-то где-то подучиться, чтобы оставаться востребованным специалистом. Страшно выпасть из обоймы, страшно остаться без работы или работать за три копейки. Заработала себе на хорошую квартиру, но копить не могу по-прежнему, все внутри сопротивляется. А взаймы не то чтобы принципиально не даю — у меня даже просить никто никогда не пытается.

У нас никогда не было накоплений. Вообще — буквально не было денег на хлеб, если зарплата задерживалась хоть на день.

Есть у меня детское воспоминание, что мой день рождения всегда был за два дня до зарплаты. И в эту дату никогда не было ни торта, ни праздника, ни поздравлений, даже если был выходной.

Как только чуть-чуть становилось легче, тут же появлялись какие-то репетиторы для моего бестолкового брата, а потом и для меня, решение приобрести новую машину и так далее. Отсюда, кстати, и полное отсутствие карманных денег: не было лишних никогда. Вроде зарабатывали родители нормальную среднемосковскую зарплату оба, ипотеки не было — но и денег тоже никогда не было.

У меня оттуда страх остаться без работы. Чтение новостей постоянно держит меня в тревоге, что вот-вот мы с мужем останемся без работы и накоплений и положим зубы на полку. Хотя к этому нет ни малейших предпосылок и работу мы оба можем найти. И самопоедание, если внепланово что-то себе покупаю, хотя могла бы отложить.

Детство пришлось на 90-е. Мечтала о роликах и просила маму мне их купить, на что она отвечала, что денег нет. Когда в 2000-х продали квартиру и была куча денег, я снова заикнулась о роликах. Ответ был: «Нет, ты же убьешься». Ей казалось, что для меня так лучше.

В юности я и поняла, что мои желания не важны. Перестала озвучивать свои мечты — все равно не сбудутся. Во взрослом возрасте пытаюсь научиться снова мечтать и чего-то хотеть.

Я — дошкольница в далекие брежневские времена. Считать не умею. Мама дала десятку. Сказала купить три литра молока за 60 копеек, сдачу принести. Никуда не заходить, на улице не играть, а идти сразу домой.

В магазине я долго стояла в очереди, так как был обед и молоко еще не привозили. Сзади меня стояла соседская девочка постарше, уже школьница. Подошла моя очередь. Мне налили молоко, а сдачи дали только монеты. Я понимаю, что что-то не так. Помню лица стоящих за мной людей — обернулась, ища поддержки. Какой-то мужик ехидно улыбался, почти смеялся.

Я пошла домой. Мама спрашивает, где сдача. Я отвечаю, что все, что дали, я принесла в ладошке. Ничего не роняла, не играла, принесла все.

Мама оделась и пошла в магазин выяснять, где деньги. Продавщицы нагло утверждали, что все правильно мне дали, а я на улице заигралась и потеряла деньги, когда возвращалась. Мама говорит: «Я знаю свою дочь, она не врет никогда и, если бы играла с подружками в это время, обязательно бы сказала об этом».

Тогда я увидела, как расстроена моя мама. Помню, говорила про деньги до зарплаты и назвала продавщиц хабалками. Я тоже очень расстроилась оттого, что мне не верят.

Сейчас я финансовый консультант и в уме считаю суммы, которые набирают продавцы на весах. Когда задаю им вопрос, откуда такие числа, перевешивают и извиняются за неточности.

Помню, как нашла кошелек. Мне было лет 10—12, я шла за хлебом и увидела, что на остановке в грязи валялся старый, потрепанный кошелек. Подняла, взяла в руки. Напротив сидели бабушки, которые продавали семечки. Они наперебой начали мне кричать: «Девочка, не пачкай руки, он пустой, мы проверяли». А я возьми да и открой потайной кармашек, в котором было штук пять-шесть бумажных купюр — огромные деньги в то время!

Я сказала старушкам, что под замочком лежат деньги. Тогда самая ушлая бабка подбежала ко мне и забрала кошелек со словами: «Мы тут сидим весь день, отдадим тому, кто потерял». Я отдала.

Когда пришла домой, рассказала маме, что нашла кошелек, но у меня его забрали: «Мам, он такой был старенький, потертый весь — наверное, тот, кто его потерял, живет очень небогато и это его последние деньги». Мама тогда сказала, что зря я этот кошелек отдала. И лучше бы мы объявление написали или в полицию отнесли. Пошла к этим женщинам, а они возьми ей и скажи, что я все придумала, в кошельке денег не было и вообще они ничего не знают.

Мне потом долго было стыдно за них и горько. Я в первый раз увидела, как бабушки могут обманывать, да как — обвиняя во вранье ребенка.

Не травма, конечно, но было обидно. Примерно в 2003—2004 году, когда мне было 10—11 лет, я пошел покупать часы в подарок маме, имея примерно 1000 ₽ из подарков на мой день рождения.

Попросил сходить со мной в ближайший торговый центр старшую двоюродную сестру. В итоге купили часы за 350 ₽, а оставшиеся деньги она освоила в своих целях, так как тогда я еще не умел говорить нет.