Как моя дочь адаптировалась к жизни в США

Ирина родилась в Одессе 12 февраля 1982 года. Она росла и воспитывалась, как и все советские дети: ясли, детский сад, школа. К счастью, я имел возможность определить ее в ведомственные ясли и детский сад по месту работы и не нужно было стоять в очереди, чтобы получить место для ребенка в государственное учреждение. Дважды в день жене приходилось тратить на дорогу в ясли и на работу почти час. Через год удалось разменять эти ясли на аналогичное ведомственное учреждение, находящееся ближе к дому.

К сожалению, ни я, ни моя жена не могли получить жилье по месту работы, поэтому мы проживали у моих родителей. Мы стояли в очереди на государственную квартиру, но, если кто помнит то время, дай Бог, чтобы этой квартирой сумели воспользоваться наши внуки. Мой младший брат поселился у родителей жены, но там тоже было несладко: в квартире общей площадью 28 квадратных метров стало проживать семь человек.

Наша жизненная неустроенность и беспросветность в улучшении ситуации повлияло на решение эмигрировать в США, где проживала сестра моего отца с семьей дочери.

Конечно, на дворе был не конец семидесятых годов, когда они покидали СССР. Процесс подготовки и сбора необходимых документов стал проще: не приходилось терпеть унижения и насмешки от государственных чиновников, не нужно было давать им «на лапу» для ускорения процесса подготовки к эмиграции. Более того, когда мне пришлось объявить на работе, что я готовлюсь к выезду в капиталистическую страну на постоянное жительство, многие мои коллеги, невзирая на национальность и партийную принадлежность, мне откровенно завидовали, не скрывая своих чувств от окружающих.

Мне вспоминается случай месяца за четыре до отъезда. Согласно положению об эмиграции, мне пришлось уволиться с работы — я занимался распродажей домашней библиотеки, мебели и бытовой электроники. Книги я продавал в Городском Саду на стихийном букинистическом рынке, полулегально действовавшему в то время. Иногда милиция проводила облавы с целью добычи дефицитной литературы, и я попал в одну из них. На мое счастье, одним из милиционеров оказался мой бывший товарищ по группе в институте и он вывел меня из зоны оцепления. Мы разговорились, зашли в ресторан «Кавказ», взяв по 100 грамм и закуску, причем Игорь (так звали товарища) воспротивился, чтобы я оплачивал его заказ. Он прямо меня спросил об отъезде за границу. Когда я подтвердил предположение, он честно признался, что завидует мне.

Вся наша семья скрывала от Ирины информацию о подготовке к отъезду. Ей было только 6 лет, и мы боялись, что она сболтнет что-либо в неположенном месте. В конце концов, далее скрывать переезд за границу от дочери стало невозможным и мы постепенно начали делиться с ней доступной для ее понимания информацией. Она сперва разочаровалась, когда узнала, что в США говорят по-английски, но вскоре безапелляционно заявила, что если окружающие захотят общаться с ней, они обязаны выучить русский язык.

В то время не выдавали прямых иммиграционных виз в США, мы покидали Советский Союз по израильской визе. До ее получения необходимо было пройти процедуру отказа от советского гражданства. Всей нашей большой семье отъезжающих: моим родителям, деду по материнской линии, брату с женой и сыном, мне, моей жене и дочери — назначили дату и время встречи в ОВИРе. Все было достаточно формально: нас из коридора вызывали по одному к кассиру, все мы заплатили по 300 рублей за человека, включая детей, и получили квитанцию. Далее мы становились в другую очередь и, сдавая советский паспорт и квитанцию об оплате, получали справку, действительную в течение 2 месяцев. За этот срок мы должны были получить израильскую визу.

Через неделю я вылетел в Москву вместе с матерью, дедом и братом для получения израильских виз. Так как Советский Союз не поддерживал дипломатических контактов с Израилем, визы мы получали в посольстве Нидерландов. Для подачи документов пришлось выстоять трехдневную очередь перед посольством и неделю ждать саму визу.

Параллельно через старых знакомых мать сумела договориться о том, чтобы нам продали авиабилеты компании Austrian Airlines на рейс Москва—Вена. Это было неслыханной удачей, так как большинство иммигрантов летело в Вену «Аэрофлотом» — с худшим сервисом, где на всем протяжении полета демонстрировались кинофильмы, пропагандирующие советский государственный строй и систему социализма.

Мы вылетели в Вену 26 апреля 1989 года. Таможенный контроль прошел беспроблемно и вскоре мы вошли в самолет, юридически, тем самым, покинув территорию СССР.

Когда самолет взлетел, я начал оглядываться. Здесь все было мне в новинку: никогда прежде я не летал на самолетах такого класса, да и к тому же за границу. Оказалось, что не я один занимаюсь подобным: на борту не было ни одного иностранца, только советские эмигранты.

Во время раздачи прохладительных напитков все опасались брать алкоголь, так как боялись последующего предъявления счета для оплаты. Подойдя ко мне, стюардесса улыбнулась, подав бутылку пива, и сказала: ”Take the beer, please, it’s free.” Я взял бутылку и начал пить. Но окружающие не стали смелее; в мою сторону отовсюду устремились саркастические взгляды, насмешки и комментарии о том, что стюардесса решила меня «купить», она желает «попробовать» русского.

При подаче обеда многие не могли разобраться со специями и приправами, так как все упаковки имели маркировку только на немецком языке. Наконец пассажиры, пройдя через множество комичных ситуаций, завершили обед.

Самолет вовремя приземлился. Все пассажиры были ошеломлены первыми впечатлениями от «загнивающего запада» и выглядели слегка пришибленными. К нам подошел один из сотрудников аэропорта и на русском языке предложил всем собраться в сквере, находящимся в центре площади возле входа в здание аэровокзала.

Вскоре возле здания аэропорта остановилось множество пустых автобусов. Один из водителей подошел к эмигрантам и стал называть фамилии из списка. Те, кого называли, с вещами садились в указанный номер автобуса. Всю нашу семью привезли и поселили в огромной пятикомнатной квартире с общим входом.

Утром мы познакомились с соседями. В квартире были две смежные комнаты с отдельным входом, которые занимала семья из трех человек из Нарвы. Они происходили из религиозной общины, которая называла себя субботниками. Фактически это группа русских по крови людей, принявших иудаизм. Их религиозное течение отличалось от галахического иудаизма, и по израильским законам они евреями не считались. Им предлагали эмигрировать в любую другую страну, но они считали себя истинными евреями и желали эмигрировать только в Израиль. Они писали в Кнессет )израильский парламент), израильскому президенту и премьер-министру, проводили манифестации возле израильского посольства в Вене и все-таки добились права на эмиграцию в страну обетованную.

Около полудня за нами приехал микроавтобус, и нас повезли в местное отделение СОХНУТа — израильское миграционное агентство, где мы подписали бумаги об отказе от эмиграции в Израиль. Далее нас в том же автобусе отвезли в HIAS — Общество помощи еврейским иммигрантам. Нам выдали денежное пособие и сообщили, что через неделю нас переведут в Италию, в аэропорт нас отвезет автобус. Все остальное время мы посвятили осмотру города, но сильно шиковать не могли, так как нас предупредили, что в Италии мы будем снимать и оплачивать жилье самостоятельно.

В Риме нас поселили в большом жилом комплексе на окраине города, где проживали только эмигранты из СССР. Бесплатное жилье предоставлялось нам только на две недели и за это время мы должны были снять квартиру для дальнейшего проживания. HIAS выступал гарантом при аренде, так как вывоз валюты был ограничен 90 рублями на человека, включая детей, и у людей не было достаточно средств для оплаты месячной аренды, залоговой суммы и услуг маклера.

Основная масса прибывших селилась в Риме и в ближайших пригородах: Остии, Ладисполи, Санта Маринелле и других населенных пунктах. Вся наша семья поселилась в небольшой двухэтажной пристройке, находящейся во дворе жилого дома почти в центре городка Ладисполи, что имело свои преимущества и недостатки. Преимущества заключались в недорогом жилье и умеренных ценах на продукты питания. Недостатком являлось отсутствие стационарного отопления и, как следствие, сырость в жилых помещениях.

В доме проживало много семей польских эмигрантов, приехавших в Италию на заработки, у многих были семьи с детьми. Так как родители работали, а детей дошкольного возраста было много, поляки в складчину арендовали большую квартиру, где несколько женщин присматривали за детьми и готовили им обед в этом импровизированном детском саду. Ирина подружилась с некоторыми девочками и часто играла с ними и даже начала немного говорить по-польски.

Раз в две недели всех нас вызывали в Рим в HIAS для подготовки документов для подачи в Службу иммиграции и натурализации в США. Поляки предложили нам оставлять Иру и Стасика — ее двоюродного брата — на попечении воспитателей, пока мы были в отъезде, и отказывались принимать от нас деньги за услугу, хотя помимо присмотра, их кормили полноценным обедом. Вскоре они предложили моей жене поработать в детском саду поваром с оплатой за ее труд. Так у нас появились первые деньги, заработанные в эмиграции.

Вскоре и мне представился случай подработки. Хозяин дома, где мы жили, владел мясным магазином. Как-то он вызвал сервис для плановой дезинфекции в помещениях. При необходимом перемещении мебели и оборудования рабочие повредили трубопроводы для подачи фреона к холодильным камерам. Нужен был срочный ремонт, но наступали Пасхальные праздники, когда вся страна не работает, и ремонтная компания запросила очень большую сумму за услуги. Кто-то из поляков сказал хозяину, что я холодильщик по профессии. Он попросил меня отремонтировать трубопроводы, пообещав достать необходимое мне для работы оборудование. К вечеру я все доделал и получил неплохое денежное вознаграждение. Кроме того, домовладелец отказался от месячной арендной платы и трижды в неделю, до нашего отъезда в Америку, после работы приносил нам кусок свежего мяса бесплатно.

После фестиваля Примавера — приход весны — городской муниципалитет нанял группу русских эмигрантов для уборки центральной городской площади, где происходило торжество. Через месяц все представители русской эмиграции потешались над статьей в «Известиях» о незавидной судьбе «бывших советских граждан еврейской национальности в Италии» с фотографией, где был изображен человек, что-то достающий из мусорной урны и подписью, гласящей «Голодающие советские эмигранты в поисках съестного».

В Италии мы провели ровно два месяца, прибыв в Америку 4 июля, в День Независимости. Стоимость перелета оплатил HIAS.

По прибытии в Нью-Йорк HIAS оплатил наше двухнедельное проживание в гостинице Latham в Манхеттене. В интернете я нашел информацию, что она была достаточно известна в Нью-Йорке в период между мировыми войнами, но впоследствии городская администрация стала заселять туда бездомных.

Вечерами мы ходили гулять в Union Square. Там вечерами выгуливали своих питомцев множество собаководов, и в общении с ними мы получали первые уроки практического использования английского.

Вскоре мы переехали на съемную квартиру в Бруклине. В сентябре Ира пошла во второй класс школы, находящейся на пересечении Coney Island и Newkirk Avenue. Ее нам посоветовала моя двоюродная сестра: там 10 годами ранее училась ее дочь. В классе более трети учеников были детьми вновь прибывших русских эмигрантов. Учительница не позволила детям, говорящим на одном языке, помимо английского, сидеть за одной партой. В паре с Ириной оказался мальчик из Афганистана. К удивлению преподавателя дети начали общаться буквально после первого урока, Учительница заинтересовалась, на каком языке они разговаривают, если оба не знают английского. Родители мальчика рассказали учительнице, что их сын неплохо говорит по-русски. Во время оккупации Афганистана советскими войсками в их кишлаке стояло подразделение советской армии и мальчик выучил язык, общаясь с солдатами.

Так как количество русских эмигрантов в классе постоянно возрастало, в течение учебного года школьники изучали алфавит с азов 6 раз. По остальным предметам действовала аналогичная методика. Следующий учебный год начался подобно предыдущему — с алфавита. Но тут возмутилась моя жена и забрала документы дочки из этой школы.

На следующий день у жены было назначено рабочее интервью, и я пошел оформлять Иру в школу на Avenue C и East 4 Street. Так как учебный год уже начался, свободных мест в третьем классе, где английский изучается как второй язык, не было, не оказалось их и в обычном классе. Зато свободное место нашлось в продвинутом классе. Наконец, администрация школы приняла решение: поскольку мы проживали на территории, закрепленной за школой, отказать родителям в приеме ребенка в школу противозаконно. Девочка пойдет в продвинутый класс, а когда освободится место в подходящем классе, ее переведут. Мы с женой дополнительно занимались с дочкой по всем предметам и через два месяца, когда освободилось место в нужной классе, учительница отказалась переводить дочку в класс более низкого уровня.

Моя жена, да и мои родители, переживали, что Ира не стремится изучать русский язык. Как-то мы с женой насильно усадили ее читать книгу русских народных сказок, открыв наугад первую попавшуюся страницу. Подумав около двух минут, Ира прочитала первое слово — «лиса». «Хорошо, а что лиса делает?» — подбодрила ее жена. После еще минутного раздумья, Ира невнятно промямлила: «poet hopy». «Что- что, я не расслышала?» — сказала жена. Осмелев, Ирина произнесла громко «poet hopy». Я не удержался и заглянул в книгу, где было написано «роет нору.

Через три года Ирина окончила пятый класс, завершив обучение в начальной школе и получив титул ученицы года. Ей вручили премию в размере 800 долларов от Департамента образования города Нью-Йорка.

В США ученики средних и старших классов имеют право выбирать школу, в которой они желают обучаться, в пределах города. Для больших городов — в пределах района. Студенты высшей школы выбирают учреждение для продолжения обучения в пределах города.

В Бруклине три школы считаются учреждениями для особо одаренных детей и для поступления труда, помимо конкурса аттестатов об окончании начальной школы, нужно сдавать вступительный тест. Его школьники пишут во время обучения в пятом классе в феврале, причем этот тест — единый для поступления в любую из этих школ. У каждой школы свой проходной балл. В мае родители абитуриента получают письмо с результатом теста их ребенка и с проходным баллом в каждую школу в текущем учебном году. Вполне вероятно, что по результатам вступительного теста, школьник может поступить в более чем одну школу. В таком случае он имеет право выбора. Естественно, так как количество студентов в классе ограничено, преимущество получают ученики с высокой суммой баллов GPA (grade-point average — средний балл аттестата) и хорошим результатом вступительного теста. Аналогичная система отбора абитуриентов действует и в наиболее престижных средних и старших школах по всей территории США.

Согласно положению об обучении в средних и старших государственных школах в США, если школьник проживает более чем в четырех блоках от образовательного учреждения, он имеет право на бесплатное пользование школьным автобусом. Если школа не может предоставить учащемуся автобус для его транспортировки до места учебы и домой, ему выдается бесплатный проездной билет для пользования городским общественным транспортом, который действует только в рабочие дни.

Для обучения Ирина выбрала среднюю школу Mark Twain для одаренных и талантливых детей. Иностранным языком для обучения выбрала итальянский. Ира уже с начала учебы в средней школе решила пойти по стопам матери и стать врачом-лаборантом со специализацией цитогенетика человека.

Мои родители очень переживали, почему мы с женой не требовали от Иры изучения русского языка как иностранного и не пытались учить его с ней дома. Мы отвечали в американском стиле, что не хотим принуждать ребенка к чему-либо, и со временем она сама поймет, какие науки ей надо изучать для успешной карьеры. В итоге, мы оказались правы.

Однажды моя мама пошла с Ирой гулять и по дороге завела с ней беседу о необходимости изучения русского языка. Ира пыталась объяснить бабушке, почему эта проблема не важна для нее в настоящий момент, но все ее аргументы признавались несерьезными. Возле русского магазина Ира сказала, что она давно не ела копченую куриную грудку и попросила бабушку ее купить. Бабушка отказалась, сказав, что даст Ире деньги, но купить гудку Ира должна самостоятельно. Они зашли в магазин, подошли к витрине, и Ира попыталась обратиться к продавщице по-английски. Так как в то время продавцами в русских магазинах работали преимущественно нелегальные эмигранты, не знающие английского языка, попытка не увенчалась успехом. Ира долго думала, составляя необходимую фразу на русском языке, и, наконец, обратилась к продавщице (далее сохраняются оригинальные фразы): «У вас грудь есть?» Продавщица, молодая девушка, смутилась: ее размер был не самый большой. Ирина, осознав, что что-то сказала неверно, добавила: «Курья». Наконец, ее поняли, и она получила вожделенный продукт. По дороге домой Ира неоднократно хвасталась бабушке, что она сумела совершить покупку, значит, она может общаться на русском языке.

В восьмом классе Ирина написала научную работу по биологии, основываясь на практических исследованиях, проведенных ею в школьной лаборатории под руководством ее учителя мистера Б. В американских школах принято официально называть учителей по первой букве его фамилии. В конечном итоге эта работа вошла в десятку лучших студенческих работ по биологии, написанных учащимися американских средних школ в течение учебного года. В начале июня 1995 года директор школы, группа учителей и школьников поехали в Вашингтон в Министерство образования для награждения авторов лучших работ года по разным школьным предметам. Вместе с почетной грамотой лауреата Ирина получила персональный чек от Министерства образования США на 2000 долларов.

В 1996 году Ирина поступила в высшую школу с углубленным изучением наук в Бронксе. Школа находилась очень далеко от дома и добираться приходилось около часа на метро. Хоть я также работал в Бронксе, я не мог подвозить Иру к школе на автомобиле, так как мой рабочий день начинался на несколько часов раньше, чем откроются двери школы.

В старших классах американских школ нет предметов, обязательных для изучения всеми учениками. Раз в полгода учащиеся самостоятельно выбирают предметы, которые они хотят изучать в текущем семестре. Критерием является минимальное суммарное количество credit-hours, различное для каждой школы, которое ученик должен набрать к моменту завершения образования в высшей школе. Далее количество credit-hours делится на 8, так как школьник обучается в высшей школе четыре года, и в каждом году два полугодия или семестра.

Credit-hour — это комплексный термин. По окончании высшей школы выпускник получает диплом, где указано количество учебных часов (hours), прослушанных школьником по каждому предмету, который он изучал, и оценка его знаний по этому предмету (credit). Credit обозначается буквами английского алфавита. В основном используются буквы от А до F, но бывают исключения. Credit зависит от отметок школьника в учебном году, которые выставляются в процентах от 0 до 100. В конце семестра отметки преобразуются в credit. Так отметке 100% соответствует кредит А, 50% — это самый низкий положительный кредит Е. Отметка ниже 50% аналогична кредиту F.

В высшей школе Ирина отказалась от изучения математики. Освободившиеся учебные часы она посвятила углубленному изучению биологии и химии. Так как далеко не все студенты выбрали подобную схему обучения, Ирина изучала эти предметы в Колумбийском университете, обучаясь там полтора дня в неделю. В то время в США многие школьники параллельно изучали некоторые предметы в колледжах и университетах. При этом их обучение в высших учебных заведениях оплачивало государство, а полученные при этом «кредиты» учитывались как advanced education credits при продолжении учебы в высшем учебном заведении. Таким образом, школьники экономили на стоимости и времени обучения в университете.

Сейчас эти дополнительные «кредиты» учащиеся могут получить в некоторых школах, выбрав с начала обучения в десятом классе программу AP — Advanced Placement, принятую в США, или IB — International Baccalaureate, принятую в Европе. При необходимости «кредиты» одной учебной программы можно эвалюировать в «кредиты» другой программы. Некоторые частные школы в России и в других странах обучают школьников по программам AP и IB, выдавая по окончании обучения диплом установленного образца, признаваемый всеми странами мира.

Ирина очень хотела поработать волонтером в каком-либо госпитале или медицинском центре. Однако в городе и в штате Нью-Йорк использование труда школьников в различных медицинских учреждениях запрещено.

В мае 1997 года Ирина узнала о предоставляемой возможности волонтерства в ООН в летнее время для учащихся школы. Важнейшим требованием было свободное владение двумя иностранными языками, как минимум. С ее знанием итальянского языка проблем не было — во время летней семейной поездки в Италию Ира была семейным переводчиком. Во время тура в некоторых туристических бизнесах ее принимали за местную, считая, что мы с женой наняли ее как экскурсовода. Но что делать со вторым иностранным языком? Ира попросила нас с женой заняться с ней изучением русского языка.

В школе она выбрала изучение русского в течение года наряду с другими предметами. Каждую свободную минуту она посвящала изучению языка. В течение года она не открыла ни одной английской книжки, за исключением учебников. И ее усердие и прилежание были вознаграждены: по результатам письменных тестов, собеседований и понимания прочитанного на русском и итальянском языках, ее зачислили в группу волонтеров ООН на июль и август 1998 года. На следующее лето ее снова взяли на ту же должность.

В июне 2000 Ира завершила обучение высшей школе с углубленным изучение наук с профилирующими знаниями в области биологии, продемонстрировав второй результат по успеваемости среди выпускников этого учебного года. За восемь месяцев до окончания школы Ирина начала рассылку анкет в приемные отделения различных учебных заведений США с приложением необходимой информации от школы. С GPA (средним баллом) — 3.78 из 4.00. Все департаменты, рассматривающие анкеты абитуриентов, освободили ее от вступительной оплаты.

Все приемные отделения университетов, куда Ира отправляла свои документы, одобрили ее кандидатуру для обучения. Наилучшее предложение она получила от Корнеллского университета по специальности «Биохимия, молекулярная и клеточная биология». Предложение состояло в предоставлении ей бесплатного первого года обучения. Чтобы и дальше учиться бесплатно, Ирине предстояло демонстрировать каждый семестр средний балл не менее 3.65.

Незадолго до того, как Ирина окончила школу, я развелся с женой. Через определенное время после начала работы врачом-диагностом, ее зарплата превысила мою. Это послужило сигналом, чтобы почувствовать себя главой семьи с ущемлением моего достоинства и всяческим подчеркиванием своего главенства.

Корнеллский университет — один из ведущих вузов США в области естественных наук. Он входит в Лигу Плюща — объединение восьми старейших и наиболее престижных частных университетов на северо-западе страны. Университет расположен в городе Итака, на северо-востоке штата Нью-Йорк в районе Пальчиковых озер.

Университет был основан в 1865 году Езрой Корнеллом на территории собственного поместья, и по мере роста учреждения он неоднократно инвестировал крупные денежные суммы в фонд развития и благоустройства учебного заведения.

Не нужно думать, что предложенное Ирине бесплатное обучение решало все финансовые проблемы. Оно покрывало примерно 70% необходимых затрат, поскольку помимо обучения нужно было оплачивать проживание в студенческом общежитии, покупать необходимую литературу, которой не было в университетской библиотеке, и прочие жизненно важные расходы. Мы с бывшей женой предлагали Ире финансовую помощь, но она отказалась, взяв ссуду в банке.

Начиная со второго года обучения, Ира стала работать научным секретарем на кафедре молекулярной биологии в свободное от учебы время. Совмещать учебу с работой в родном учебном заведении в Америке престижно, так как это позволяет получить некоторый стаж работы по специальности и дополнительные производственные рекомендации, необходимые при устройстве на работу по окончании университета.

Кроме того, Ирина регулярно посещала научные кружки Biology Club и Charles Drew Science Club. Также она увлекалась игрой в бильярд, дизайном верхней женской одежды, самодеятельными песнями и любительской видеосъемкой. В одной из университетских работ по биологии она вживила миниатюрную видеокамеру в организм беременной самки мыши и в дальнейшем создала учебный кинофильм о развитии плода с собственными комментариями. В дальнейшем этот фильм демонстрировался на ежегодном биологическом конгрессе Академии наук США в Вашингтоне, за что Ирине присудили денежную премию.

На третьем году в университете Ирина выбрала специализацию для дальнейшего обучения. Она решила посвятить себя изучению генетики человека, как ее мать. Несмотря на недавний кризис, американское правительство в те годы выдвинуло программу улучшения и укрепления здравоохранения нации. Применительно к генетике человека, это выразилось в финансировании открытия и функционирования цитогенетических лабораторий в основном с целью исследования рожениц на предмет выявления генетических заболеваний на стадии развития плода. Иными словами, генетические исследования были дорогими, да и сейчас они довольно дороги и не каждый может их себе позволить, даже при наличии медицинской страховки. Теперь же государственная страховка для неимущих и малоимущих полностью покрывала расходы на этот медицинский тест. Естественно возникла огромная потребность в специалистах, и это направление медицины стало очень актуальным на тот момент.

Незадолго до окончания университета Ирина вышла замуж. Ее избранником стал студент того же учебного заведения, завершающий свое образование по специальности «Прикладная экономика и управление». Он происходил из семьи русскоязычных эмигрантов, переехавших в Америку в конце XIX века. Его родители владели табачными плантациями и фабрикой по первичной переработке табака в Северной Каролине.

По окончании университета Ирина приступила к работе врачом-лаборантом в генетической лаборатории в Wake Forest Baptist Medical Center, в городе Винстон-Салем в Северной Каролине, на родине мужа.

Лаборатория в госпитале открылась за несколько лет до того, как Ирина окончила университет, и оборудование было относительно новым, в хорошем состоянии, что не могло не радовать. По мере профессионального роста и приобретения опыта работы Ирине стали предлагать проведение более ответственных тестов. Через три года ей предложили отправиться на годовую стажировку в Nottingham University Hospital в Великобританию с сохранением выслуги по настоящему месту работы. По возвращении Ирину назначили руководителем группы в лаборатории.

В 2010 Ира родила наследника, мальчика назвали Питером. Ребенок рос крепким и здоровым.

Однако в 2012 году Америка вступила в очередной экономический кризис, и, как результат, началось сокращение финансирования многих государственных программ. Лаборатория генетики в Wake Forest Baptist Medical Center закрылась, а ее сотрудники были уволены.

Устроиться на работу по специальности было практически невозможно. Госпитали и различные частные лаборатории закрывались или сокращали количество сотрудников вследствие уменьшения объема работ.

Во время очередного отпуска я приехал из Китая, где тогда работал по контракту, в гости навестить семью дочери и повидать внука, с которым меня познакомили заочно. Ребенок мне понравился, я с удовольствием оставался с ним, когда родители были заняты. Меня приятно удивил факт того, что ребенок воспитывался двуязычным.

В беседе с дочерью о карьерных перспективах я, скорее в шутку, предложил ей попробовать себя преподавателем в школе. Эта фраза была произнесена мною вскользь. Через несколько месяцев в разговоре по «Скайпу» Ирина сообщила, что устроилась на работу учителем биологии и химии в высшую академическую и техническую школу Аткинса. Она повторяла мой путь в педагогике, три раза в неделю вечером посещая курсы по подготовке для сдачи экзамена штата на лицензию учителя. Более того, вследствие острого дефицита преподавателей математики и естественных наук, соискателям по этим предметам обучение оплачивал Департамент образования штата.

В школе Ирина проработала более семи лет. Она была хорошим преподавателем, ее уважали коллеги по работе и любили ученики. Но, как она однажды мне призналась, работая в школе, ее не покидало ощущение, что она занимает эту позицию временно. Ей хотелось продолжить работать генетиком.

В 2019 Ирина развелась с мужем и сменила место жительства, забрав ребенка. Благодаря помощи бывших сокурсников ее приняли на работу в лабораторию цитогенетики в MUSC Children’s Hospital в городе Гринсвилл в Северной Каролине. Несколько месяцев назад ее вновь назначили руководителем группы. Медицина и генетика — ее призвание. Good luck, как говорят в англоязычных странах.