Как пациентка заставила больницы заплатить ей 200 000 ₽ за ожидание в приемном отделении

В мае 2020 года жительница Волгоградской области почувствовала недомогание. Она вызвала на дом врача, но тот отказался ехать, так как у женщины не было температуры. На следующий день она пошла на прием в поликлинику. Терапевт осмотрел женщину и поставил диагноз — ОРВИ. Велел лечиться противовирусными препаратами и прийти на повторный прием через несколько дней.

Но пациентке стало хуже — наутро она уже практически не могла встать с постели, поэтому снова вызвала врача. Он приехал и дал направление на госпитализацию в хирургическое отделение. Через час женщину забрала скорая помощь с подозрением на аппендицит — и повезла в частную больницу Волгограда.

Там пациентку в стационар не положили: у нее не было рентгеновского снимка легких. Тогда скорая увезла ее в государственную больницу, чтобы сделать снимок. Но и второе учреждение не приняло женщину, и она вернулась в первую больницу.

Спустя несколько часов пациентке все же сделали снимок легких и экспресс-тест на ковид — все было чисто. Уже поздно ночью ее прооперировали.

Пережив боль, нервное напряжение и послеоперационные осложнения, женщина пошла в суд, чтобы взыскать с поликлиники, где не сразу поставили диагноз, и больницы, которая заставила полдня ждать медицинской помощи, по 100 000 ₽ в качестве компенсации морального вреда. Еще она потребовала компенсировать ей расходы на лечение после анестезии — 4182 ₽, прием невролога в частной клинике — 720 ₽, расходы на юриста — 2000 ₽.

Пациентка. Когда мне стало плохо, я попыталась вызвать врача на дом. Но терапевтам из государственной поликлиники понадобилось три дня, чтобы поставить правильный диагноз. За это время я полностью обессилела. Первый терапевт, который осматривал меня, не назначил даже УЗИ и анализы, не провел полный осмотр, хотя в карте написал, что сделал это.

Наконец врачи заподозрили воспаление аппендикса и отправили меня в стационар. Я думала, мои мучения закончились, но нет: там меня не приняли без снимка легких. Пока я лежала и ждала скорую, чтобы ехать за снимком в другую больницу, ко мне даже никто не подошел, не осмотрел, не проверил, есть ли угроза жизни.

Мы приехали в другую больницу на снимок. Там я снова прождала несколько часов — и ни с чем уехала обратно. Однако на меня снова никто не обращал внимания, а самочувствие ухудшалось. На мои вопросы, когда меня начнут лечить, персонал больницы отвечал, что главврач не разрешает оперировать пациентов без КТ легких.

Вскоре сотрудники больницы сообщили, что меня отвезут на снимок в противотуберкулезный диспансер. Но все же не отвезли, а сами сделали рентген, экспресс-тест на коронавирус, а потом и операцию. Разъезды и ожидание заняли больше восьми часов.

За это время мое состояние ухудшилось, аппендицит перешел в более опасную форму. После операции остался грубый и некрасивый рубец, который долго не заживал. Анестезиолог без моего согласия сделал спинномозговую анестезию, из-за чего у меня до сих пор болит спина. Вдобавок я получила стресс и нервное расстройство, вынуждена терпеть боль и неудобства, наблюдаться у невролога.

У меня на руках есть письмо от страховой компании, которая выдала мне полис ОМС. Они разобрали историю моего лечения и нашли нарушения. Прошу приобщить эти документы к делу.

Теперь я хочу, чтобы государственная поликлиника, куда я обратилась первоначально, и больница, где меня прооперировали, компенсировали мне моральный вред.

Государственная поликлиника. Терапевты все сделали правильно. Пациентка жаловалась на недомогание, поэтому ей прописали противовирусную терапию. В том, что ей диагностировали аппендицит, они не виноваты: это выяснилось позже.

Частная больница. Мы прооперировали и вылечили эту женщину. Принять ее в отделение без снимка было нельзя, поэтому мы сделали экспресс-тест и рентген — пусть и спустя несколько часов после поступления. Никаких нарушений и халатности в нашей работе нет.

Просим в иске отказать.

Если врачи действительно виноваты — бездействовали, неправильно лечили или отказали женщине в помощи, то должны компенсировать ущерб ее здоровью и моральные страдания. Но чтобы оценить качество медицинской помощи, нужно использовать специальные критерии, которые применяются к этой группе заболеваний. А их знает только эксперт.

Судебная экспертиза показала, что диагноз, который поставили при первом обращении пациентки, соответствует ее жалобам и данным обследования. Все последующее лечение тоже проведено без нарушений. Согласие на операцию и анестезию в медицинской карте имеется. Это заключение авторитетно, поэтому разбор страховой компании суд учитывать не будет.

То, что у женщины долго заживает и рубцуется шов, — закономерный исход любого хирургического вмешательства. К неврологу с жалобами на боль в спине она обратилась спустя три месяца после операции — значит, прямой связи между анестезией и болью нет, причина может быть в чем-то другом.

В требованиях отказываю. Доказательств виновности врачей у истицы нет. Взыскиваю с нее 58 066 ₽ за экспертизу.

Женщина не согласилась с заключением экспертов и не была готова платить за него. Поэтому написала жалобу в апелляционный суд.

Истица не согласна с экспертами, но у нас нет причин переоценивать доказательства. В заключении так подробно описана история болезни, что нет оснований ему не доверять.

Женщина расстроена, что эксперты и суд не проверили подлинность подписи в согласии на анестезию. Но это и не имеет значения: в карте есть ее согласие на медицинское вмешательство. Оно дает врачам право принимать любые неотложные решения и не согласовывать их с пациентом.

Оставляем все как есть, жалобу пациентки отклоняем.

Женщина пошла дальше — в кассационный суд.

Полностью согласны с коллегами. Прямой связи между удалением аппендикса и лечением у невролога нет. Как нет и доказательств некачественной медицинской помощи.

Оставляем предыдущие акты без изменений, а жалобу истицы — без удовлетворения.

Пациентка решила дойти до высшей инстанции — направила жалобу в Верховный суд. Тот заинтересовался делом и затребовал его из нижестоящего суда.

Есть клинические рекомендации лечения острого аппендицита у взрослых, их разработал Минздрав. Они носят рекомендательный характер, но все же там сказано, что пациент должен быть обследован в течение часа с момента поступления в стационар. А если диагноз подтвердился, то оперировать надо в течение двух часов.

Пациентка находилась в приемном отделении намного дольше. Она приехала в больницу около трех часов дня, а операцию провели после одиннадцати вечера. Но суды почему-то посчитали этот факт малозначительным.

А ведь именно долгое мучительное ожидание помощи женщина связывает с пережитыми ею нравственными и физическими страданиями. Отсутствие своей вины в промедлении медики не доказали. 

Вместо этого суды требовали, чтобы вину медиков доказывала пациентка. А она это делать не обязана. Женщина, как потерпевшая, должна доказать только факт причинения ей вреда.  Она с этим справилась: принесла заключение из страховой фирмы и Комитета здравоохранения о том, что помощь ей оказана с нарушениями. Но суд даже не рассмотрел его, а сделал заключение на основе судебной экспертизы.

Суды также решили, что пациентка должна оплатить экспертизу. Хотя о ней ходатайствовали ответчики: это им нужно было оправдать свои действия. К тому же судья не огласила стоимость экспертизы до ее проведения, а для пациентки — рядового медика — она слишком велика. Суд мог освободить женщину от обязанности оплатить экспертизу или хотя бы снизить размер взыскания, но не сделал этого.

Отменяем все три судебных акта, их нельзя считать законными. Отправляем материалы дела на новое рассмотрение в городской суд. Нужно оценить все доказательства по делу и принять правильное решение.

Материалы дела вернулись на пересмотр.

Берем заключение, которое для истицы подготовила страховая фирма. Тут указан целый ряд нарушений при оказании медицинских услуг медучреждениями. Они получили штраф от страховой компании за некачественные услуги, предоставленные по ОМС.

В первой терапевт диагностировал ОРВИ и даже не взял мазок из носоглотки. А с диагнозом «аппендицит» скорая не должна была катать женщину по городу больше получаса.

Во второй затянули с операцией. Нужно было уложиться в два часа с момента поступления пациентки, а не возить ее в поисках флюорографии. На основании постановления губернатора Волгоградской области о введении режима повышенной готовности все медучреждения должны быть готовы принять, диагностировать и оказать помощь пациентам даже с подтвержденной коронавирусной инфекцией.

Мы также не согласны с тем, что клинические рекомендации по лечению острого аппендицита носят рекомендательный характер, а значит, ими можно пренебрегать. Эти два часа и есть критерий для оценки качества медицинских услуг, поэтому эксперты необоснованно назвали услугу качественной.

Медицинская помощь была оказана плохо, пациентка страдала и получила осложнения. Считаем, что нужно удовлетворить ее иск полностью.

Взыскиваем с каждого из медучреждений по 100 000 ₽ как компенсацию морального вреда. А еще по 2451 ₽ компенсации затрат на лекарства и прием невролога и по 1000 ₽ компенсации расходов на юриста.

Два с половиной года женщина судилась, чтобы доказать: нельзя халатно относиться к пациентам, которые поступают с острой болью. И у нее это получилось.

Суд даже не стал снижать размер запрошенной ею компенсации моральных страданий — он значительно выше, чем во многих аналогичных делах.

Любой человек, который почувствовал себя плохо, вправе вызвать скорую помощь. По сообщению о необходимости оказать ее в экстренной форме — при признаках инфаркта, инсульта, травмах, ожогах, ранениях и прочих состояниях, угрожающих жизни, — экипаж доедет до больного в течение двадцати минут. Задержаться в пути он может только из-за дорожных, климатических и других особенностей региона.

При других острых состояниях, не связанных с угрозой жизни, — панкреатите, аппендиците, пищевом отравлении — нужна неотложная помощь. На эти вызовы скорая обязана отреагировать как можно скорее. От момента фиксации вызова до оказания первой помощи должно пройти не больше двух часов. За это время врач скорой помощи должен осмотреть пациента, если требуется — сделать укол обезболивающего и принять решение о госпитализации.

Поликлиника, работающая по системе ОМС, должна принять пациента, даже если тот не взял с собой полис о страховании или его нет вообще. Экстренную и неотложную помощь окажут бесплатно.

Полис и документ, удостоверяющий личность, нужны медикам, чтобы правильно оформить историю болезни и получить деньги за лечение от страховой компании. Поэтому последующее восстановление пациента в стационаре нужно покрыть полисом или оплатить самостоятельно.

Отказывать в помощи тем, у кого не пройдено флюорографическое обследование грудной клетки, тоже нельзя. Взрослое население должно проходить его раз в год, чтобы исключить распространение туберкулеза. Но по этой причине можно перенести только плановое лечение.

Если пациент не вызывал скорую, а приехал в приемное отделение сам, осмотреть его и оказать помощь должны также в течение двух часов. При нарушении этого срока нужно жаловаться. В первую очередь можно обратиться к главному врачу или заведующему отделением.

Так как за застрахованных платит страховщик, он же обязан контролировать качество медицинских услуг. У каждой компании есть круглосуточный номер службы поддержки — обычно он указан в полисе.

Звонить и жаловаться можно прямо из больницы. Даже устное обращение будет зафиксировано, а информация по нему — проверена.

В каждом региональном департаменте здравоохранения есть горячие линии по работе с населением. Туда тоже можно жаловаться. Но, как правило, дозвониться получится только в рабочее время, поэтому лучше обращаться туда по вопросам планового лечения или отправлять письменные обращения о недопустимом качестве медицинских услуг.