Как я справилась с последствиями абьюзивных отношений

Начать терапию мне нужно было ещё до абьюзивных отношений, но я понимаю это только теперь, а в 18 лет для такой мысли было слишком рано. В детстве не всё было гладко — алкоголизм отца, побои матери, да и в целом напряжённая атмосфера. Чтобы выжить, я отрастила когти, и в семье за мной закрепилась репутация человека со сложным характером. Я была уверена в том, что меня никто не может полюбить.

Поэтому когда в мои 18 на горизонте появился тот человек, я радостно за него уцепилась, потому что ну вот же, «любит»! Родители при знакомстве иронично назвали его спасителем.

Со спасителем всё было как по учебнику. Сначала мелкие замечания о том, что я не так режу огурцы в салат, потом выяснения отношений о том, для кого это я надела такое красивое платье, потом просьба выйти из универского чата, потому что там матом ругаются, потом ультиматумы о том, что не нужно общаться с одногруппниками, а затем и одногруппницами, вскоре удар в лицо, и понеслось… Перемежалось всё это, конечно, заверениями в любви и мечтами о семейной жизни.

Ушла я на третьем году отношений, со второй попытки. Я решила принять всё произошедшее как опыт, вынесла для себя уроки и продолжила жить дальше. Но через полтора года у меня начались странные приступы паники, и ещё через полгода я поняла, что у меня нет сил ходить на учёбу и на работу. Я плакала, зарастала в грязи, стала прикладываться к бутылке, чтобы просто заснуть, и не понимала, что происходит.

Тогдашний парень отвёл меня к психиатру. Мне поставили депрессию, и я начала лечиться. Лечилась я практически четыре года, ходила и к психиатрам, и к психиатрам-психотерапевтам, и к психологам. От психологов убегала — то, что я хотела им рассказать, вставало комом в горле. Но мне стало понятно, что депрессия моя не на пустом месте: самостоятельно переработать то, что со мной произошло, у меня не вышло, и меня это мучит. А ещё стало понятно, что у меня есть флешбэки и триггеры, которые их вызывают. Я снова эмоционально оказывалась в травмирующей ситуации и действовала так, как будто я ещё в ней.

Выбивали меня из колеи абсолютно обыденные вещи. Например, от звука домофона начиналась тошнота, от чьей-то попытки подойти ко мне сзади — паника и удушье, а от случайного движения рукой рядом с моим лицом я сжималась.

Меня мучили ночные кошмары, но наутро я их не помнила. Разные люди, которые ночевали со мной, сходились в показаниях: я садилась на кровати, держала руки у шеи, как при удушье, кричала матом и требовала отпустить меня. При попытке успокоить я начинала драться и тоже не помнила этого. Потом было очень стыдно.

На последнюю попытку начать терапию я решилась, когда поняла, что больше не могу жить в одном доме с мужчиной. Я мучилась от того, что мне страшно. Он мучился от того, что не может мне помочь, и от того, что я регулярно вижу в нём кого-то другого, к кому он не имеет отношения. И я от этого тоже мучилась. Я поняла, что если не сломаю шаблон, то буду и дальше разрушать одни отношения за другими.

У меня было несколько психотерапевтов. Первых двух я нашла в своём городе через поисковик. Первой специалистке я почему-то не смогла доверить свой опыт. Во втором случае не вызвал симпатии метод, которым пользовался терапевт: в психоанализе для меня слишком много метафоричных вопросов. Я не понимала, какое отношение они имеют к тому, что я чувствую сейчас.

Третью специалистку я нашла онлайн через агрегатор. Подкупило то, что она работает с жертвами абьюза. Но совместной работы у нас не сложилось. На третьем сеансе она спутала меня с какой-то другой своей клиенткой, упомянув факт, которого в моей жизни не было.

Психолога, с которой я работаю сейчас, я нашла в одной из соцсетей. Случайно наткнулась на её профиль. Мне понравилось, что у неё есть хорошее базовое образование (клиническая психология), большой опыт (около 20 лет), понятный мне метод (КПТ), но не только это. Какое-то внутреннее чутьё буквально требовало ей написать.

И уже после первой онлайн-сессии я поняла, что шестерёнки закрутились как надо. Дальше это ощущение только усиливалось.

Мы работаем с психологом до сих пор. Цена за часовую сессию — 2500 рублей. Сначала мы созванивались раз в неделю, а через полгода, когда мне стало значительно легче, я предложила работать раз в две недели. Я научилась выходить из флешбэков, а потом и не попадать в них.

Психолог изучала устройство моей личности, мы много говорили о моей жизни в целом. И о том, что было в прошлом, и о том, как устроена моя жизнь сейчас, и о том, что я хочу видеть в будущем. О моих приоритетах, желаниях, целях. О недостатках и достоинствах. О работе, об отношениях с людьми, об отношении к собственному телу… Потом, когда мне стало легче и я вышла из десятилетнего творческого кризиса, добавилась тема творчества.

Вспоминаю один разговор, после которого у меня в голове как будто пазл сложился.

Я долго кляла себя за то, что не сразу смогла уйти из абьюзивных отношений. Мне казалось: ну как можно быть такой слабой и глупой, неужели тебе сразу было не понятно, что он не прекратит?

На той сессии психолог спросила у меня: что вы потеряли в тех отношениях? Я ответила, что потеряла время, силы, частично здоровье и ненадолго свободу. А потом она спросила: а вы что-нибудь обрели? Я подумала и сказала: я поняла, как жить я больше не буду. Как со мной поступать нельзя. С какими людьми я общаться не смогу и не вижу смысла.

Психолог спросила: а что было бы с вами, если бы вы не получили это понимание к 20 годам? Я ответила: мне бы всё равно пришлось когда-то его получить — или навсегда остаться в том состоянии, в котором была.

И тут я увидела причудливо закрученную спираль. Получалось, что новая я с новыми убеждениями ругала прежнюю меня за убеждения, которых у неё ещё нет, потому что она их только получает. Я почувствовала, что отношусь к себе несправедливо.

Теперь я практически не реагирую на флешбэки и чувствую себя гораздо свободнее. Ко мне можно неожиданно подойти сзади, чтобы обнять, и не получить в глаз. Я не кричу и не дерусь по ночам. Я наконец чувствую себя взрослым человеком, который умеет справляться с проблемами. Сейчас я прихожу к психологу, чтобы порефлексировать, поговорить о своём творчестве, лучше понять себя, да и, чего уж там, похвастаться.