«Жизнь больно щелкнула по носу»: мы не застраховали машину от угона и потеряли 1 млн рублей

«Наша жизнь разделилась на до и после».

Так читательница Тинькофф Журнала говорит об угоне своей машины Киа Спортейдж, который случился в январе 2020 года в Санкт-Петербурге. К сожалению, автомобиль так и не нашли, он в розыске. А тема угона для читательницы до сих пор болезненная — но она нашла в себе силы рассказать подробности, чтобы помочь другим автовладельцам не оказаться на ее месте.

Мы с мужем давно хотели машину. У нас была квартира, планировали ребенка, поэтому решили, что пора обзавестись личным транспортом.

Мужу было сложно получить права: он сдал экзамен в городе с восьмого раза, на это ушел год. Когда в 2019 году он получил водительское удостоверение, мы были счастливы и стали выбирать машину.

Решили брать подержанный кроссовер. Привлекли знакомого профессионального автоподборщика, владельца автосервиса. Посмотрели много машин, купили Киа Спортейдж 2012 года в предмаксимальной комплектации за 750 000 ₽. Часть денег — сбережения, еще 300 000 ₽ — кредит. Машине было семь лет, но предыдущий владелец ездил мало, пробег был около 50 тысяч километров.

На этом наши расходы на автомобиль не закончились. Около 20 000 ₽ потратили сразу после покупки: поменяли масло, тормоза, установили парктроники, купили видеорегистраторы на лобовое и заднее стекло. Порядка 18 000 ₽ ушло на ОСАГО из-за того, что у мужа был маленький водительский стаж. К концу осени 2019 года приобрели зимнюю резину. В сумме за полгода на машину мы потратили еще около 250 000 ₽ — без учета бензина.

Я всегда считала, что в семье должны быть квартира и машина. Поэтому автомобиль ассоциировался с благополучием. Это была наша давняя цель: мы откладывали деньги, потратили много нервов из-за водительских прав. Было приятно осознавать, что мы ее достигли.

Мы были счастливы. Для нас это был не просто транспорт и не просто деньги. Не просто машина, а член семьи. Нам нравилось куда-то ехать, слушать музыку, смотреть на дорогу. Никогда не забуду эти моменты.

Мы не коренные петербуржцы. В других городах у наших родственников и друзей из Санкт-Петербурга машины всю жизнь, и никто не сталкивался с угонами. Для нас с мужем это был первый автомобиль — долгожданная покупка, яркое событие. Поэтому мы не думали об угоне, в нашем информационном поле даже не было этой темы. Нам было важнее оснастить и обслужить машину, съездить в отпуск и насладиться позитивными эмоциями от покупки.

Конечно, мы знали, что угоны случаются и автомобиль надо защищать. Но в этом вопросе мы доверились специалистам. Знакомые из автосервиса сказали, что наша машина слишком стара, чтобы заинтересовать угонщиков, а если захотят угнать — угонят любое авто из любого места. Еще они сказали, что от меток нет толка, так как их глушат, а механическую защиту перепилят — только руль царапать. Сейчас я понимаю, что все-таки стоило поставить механическую защиту и положить метку. Первая бы защитила от спонтанного угона, задержала бы угонщика или вообще заставила бы его передумать, а вторая, возможно, помогла бы найти машину.

Специалиста по сигнализациям нам порекомендовали знакомые из автосервиса. Он тоже посчитал, что поставить стандартную сигнализацию «Старлайн» за 15 000—20 000 ₽ с принципом работы «двигатель глохнет без родного ключа» на такую машину будет достаточно. По его опыту, машины с такими же характеристиками и такой защитой ни у кого не угоняли.

Мы исключили слабые места охранной системы: она была без автозапуска, а функцию бесключевого доступа отключили. Для дополнительной защиты установили иммобилайзер и замок капота.

Оформить каско было дорого. Предварительный расчет на сайте страховой в 2019 году — около 60 000 ₽, а в реальности было бы еще дороже. То, что можно сделать каско только от угона, нам никто не подсказал.

Кто-то делает каско сразу после покупки, кто-то страхуется только по ОСАГО. Даже когда разговаривали об этом с друзьями, они больше интересовались страховкой от ДТП и компенсацией. Поэтому мы тоже думали о возможном ДТП, а истории об угонах были из другой вселенной.

Конечно, от угона каско не защищает, а вот от потери денег — да.

Мы парковались во дворе, в одном и том же месте, которое видно из окна. Муж курил на балконе и привык выглядывать в окно, чтобы проверять авто.

Я была на третьем месяце беременности, когда однажды вечером он влетел с балкона на кухню с криком «машину угнали». В тот день перед ужином муж тоже видел ее с балкона. Мы ужинали всего 20 минут, а после ее уже не было.

Позже по записям с камер увидели, что машина уехала за минуту до того, как мы об этом узнали. Сигнализация не сработала — возможно, ее отключили. Авто угнали около 21:00 на оживленной улице. Внимание свидетелей это не привлекло.

Полиция. Через пять минут после угона уже позвонили в полицию. Приехали два оперативника, опросили мужа, забрали ключи от машины, но не выдали никакой бумаги. Ключи вернули через несколько дней по требованию.

Полицейские посоветовали дать объявления в специализированных группах об угонах в соцсетях, но не попадаться на уловки мошенников. Еще поискать машину самим в ближайших районах. Мы так и поступили: смотрели во дворах и на стоянках.

На второй день после угона с мужем связался человек, который за 100 000 ₽ предлагал вернуть машину. Но позвонил он на мой номер, с которого мы вызывали полицию. Сделали вывод, что полицейские сами сливают информацию мошенникам.

Через несколько дней появился первый следователь — дежурный. Несколько дней после угона — это катастрофически много, ведь счет идет на часы. Если машина в розыске, то посты ГИБДД тормозят похожие машины. Активного поиска со следственными действиями в нашем случае не было. Говорили с товарищами по несчастью — у них то же самое.

Спустя еще две недели вместо дежурного появился постоянный следователь, который просто опросил мужа, спросил про каско, посочувствовал — и все.

Если нет реальных зацепок, полиция толком не занимается угоном. Чтобы расследовать преступление, нужно говорить с людьми, искать свидетелей. Мы не знаем, опросила ли полиция кого-то, кроме моего мужа. Никаких отчетов о проделанной работе нам не представили. Возможно, в нашем случае дело просто положили в стол. У полиции нет ресурса нормально отрабатывать каждый угон. А заставить их лучше искать нашу машину у нас не хватило жизненных сил и юридических знаний.

Спустя полгода дело приостановили, но машина по-прежнему в розыске, «если вдруг внезапно где-то всплывет». Выдали бумагу для налоговой, чтобы мы могли не платить транспортный налог. Каждый год этот документ нужно получать по новой и нести в налоговую. Окончательно снять машину с учета не получается.

Отстойники. С утра начали ходить по соседним районам, искать отстойник. Они вряд ли будут далеко от места угона. Это не какие-то общеизвестные места, а просто скрытые от глаз, полузаброшенные, где никто не живет и не бывает. Таких мест на окраинах Санкт-Петербурга и в Ленобласти очень много: полузаброшенные деревни, садоводства, пригороды. Либо, наоборот, оживленные жилищные комплексы, как в Мурине или Кудрове, просто на парковке любого ЖК.

Мы брали машины у знакомых и в аренду, колесили по городу и за городом. Друзья тоже пару раз возили нас по таким местам. Для этого я даже оформила отпуск, а мужа отпускали с работы просто так. Мы делали это две или три недели с утра до вечера.

Еще машина могла быть в гараже или на платной стоянке. Все подобные места в округе мы тоже обошли и опросили работников. Никто ничего не видел.

Спустя три года я понимаю, что было глупо тратить столько нервов и времени в никуда. Но в тот момент мы просто не могли сидеть сложа руки.

Знакомые. В первый же вечер я позвонила знакомому, который помогал подбирать авто. Он знал силовика, который за вознаграждение находит машины. Знакомый был уверен, что автомобиль удастся вернуть, но посоветовал все равно искать его самим.

Пытались узнать что-то про нашу машину через контакты в ФСБ и ГИБДД. Они тоже обещали помочь в поиске, но в итоге ничего не получилось.

Через знакомого мы вышли на крупного автомобильного перекупщика, который якобы знает обо всех кражах машин. Предложили деньги. Но ответа не было. Возможно, работали не местные, а может, автомобиль угнали под конкретные документы либо разобрали в тот же день.

Соцсети и объявления. Мы писали сообщения в специализированные группы по угону. 90% комментаторов — мошенники или просто те, кто злорадствует, пишет гадости. Остальные 10% — сочувствующие и волонтеры.

Как только мы разместили первое объявление об угоне, посыпались сообщения от мошенников. Особенно они были активны в первые часы. Схемы развода на деньги за информацию об авто просто мастерские. У этих людей нет ничего святого — просто за гранью добра и зла. После мы сделали вывод: если человек хочет денег за информацию об авто, это развод в 99% случаев. Если кто-то увидел машину, то бесплатно скажет место. Еще мошенники просят доказать, что машина действительно ваша. Просят прислать госномер или фото документов. После этого показывают фото машины той же модели, того же цвета и даже с нашим госномером — используют фотошоп.

Один человек писал, что видел нашу машину без номеров, скинул точку на карте. Вознаграждения не просил. Мы помчались на место, а там — ничего. Позже увидели, что он оставляет похожие сообщения под другими объявлениями об угоне. Зачем так делать — не знаю.

Каждый день только в одной такой группе могло выходить от трех до пяти постов об угоне авто. А сколько тех, кто не напишет про это во «Вконтакте»? Если волонтеры будут ходить по отстойникам с длинным списком примет угнанных машин, это можно делать годами.

Хотя были и счастливые случаи, когда волонтеры находили чужие машины. Это огромная редкость и случайное везение.

Видеорегистраторы. В день угона мы подсунули записки 5—7 машинам на парковке, у кого были видеорегистраторы. Кратко описали ситуацию, попросили связаться и поделиться записями. Откликнулись только двое соседей — у некоторых регистратор не работал.

Чтобы попасть на парковку, надо заехать во двор и объехать дом. Сосед видел на въезде во двор машину, которая показалась ему подозрительной. Возле нее стоял водитель и озирался по сторонам. Он попал на запись видеорегистратора, поэтому мы передали ее полиции и объяснили почему.

На записи видеорегистратора было видно, как нашу машину выкатили вперед с парковки, но угонщик все еще возился с ней. Водитель авто с регистратором не дождался, пока наша машина уедет, поэтому выбрал другое место для парковки, и запись угона на этом моменте прерывается.

Лицо угонщика, попавшее на видеозапись, может стать зацепкой для полиции. Мы привозили оперативникам записи с камер с регистратора, вместе смотрели, но они не прониклись: «На них же не видно лиц».

Камеры видеонаблюдения. Мы добивались записей с камер видеонаблюдения от управляющей компании и столкнулись с бюрократией. Просто помочь никто не хочет, даже сделать шажок в сторону от своих обязанностей. В итоге получили только часть записей с камер некоторых домов.

Качество было плохое, но было видно, что машину заводили около 15 минут — это долго для профессионального угонщика. Каким именно способом угнали машину, мы так и не определили. Возможно, сигнал считали кодграббером. Предполагаю, что к авто просто подошел человек, залез в машину, а дальше сидел в темноте и пытался завести.

На записях было понятно направление движения. Выводы были неутешительными, но ожидаемыми: машина уехала в сторону пригорода по удобной дороге, где нет ни камер, ни постов. Угонщики знали об этом.

В Санкт-Петербурге плохо развита система видеонаблюдения: последний раз наша машина была в поле зрения городских камер с утра в день угона, когда мы ехали на работу. Искать ее — все равно что иголку в стоге сена. Я обратилась в электронную приемную МВД с запросом, почему в Санкт-Петербурге так мало камер, почему на пригородных трассах нет постов ГИБДД, что делается в этом направлении. За мой запрос ответили по существу, много расписали, но к поиску машины это отношения не имело.

Машина пропала в январе 2020 года, она пробыла у нас меньше семи месяцев. Наша жизнь разделилась на до и после, потеряла краски. Поиск длился долгие месяцы. Я похудела на несколько килограммов. Наверно, немного мы пришли в себя только месяца через три. Снова стали смеяться, смотреть фильмы, строить планы, готовиться к появлению малыша. Но эта рана еще долго кровоточила, и до сих пор тема для нас болезненная.

Деньги, как и машину, мы потеряли безвозвратно. Как выяснилось, в Санкт-Петербурге каждый день угоняют десятки авто, а находят единицы. Я думаю, что при желании можно было найти машину, если действовать по горячим следам. В случае с угоном дорога каждая минута. А сообщили мы об этом практически сразу.

Я не подозреваю никого из нашего окружения в соучастии. Доступа к ключам от автомобиля ни у кого не было. К тому же машина была уже старая. Поэтому думаю, что автомобиль угнали спонтанно. Вряд ли за ним следили и вели от магазина, где мы последний раз были. У угонщиков было необходимое оборудование, железные нервы, и они точно знали маршрут, где нет видеокамер.

Жизнь больно щелкнула по носу, показала, что нельзя быть такими беспечными, самонадеянными и доверять чужому — пусть даже профессиональному — мнению. Если взялся за какое-то дело, нужно просчитывать все риски. Когда с угонами не сталкиваешься лично, не понимаешь масштабов проблемы, не знаешь, какое это массовое и чаще всего необратимое явление.

Система угона машин развитая и масштабная. В ней все происходит слаженно, технично, легко и безнаказанно. 90% машин не находят. Участники системы общаются в соцсетях и сбывают ворованные машины. Все находится на поверхности и, вероятно, кем-то крышуется. На «Авито» массово продаются за 30 000—50 000 ₽ остовы машин с номерами. То есть, по сути, продаются документы под такую же угнанную машину, если перебить VIN и поменять номера.

Иногда угонщиков ловят, дают мизерные сроки, после тюрьмы они берутся за старое. Вменить конкретный эпизод конкретному угонщику крайне сложно, а лишнего они на себя не возьмут. Даже если доказать виновность, вернуть деньги практически невозможно.

Следующую машину нам удалось купить спустя два года — четырехлетний Ниссан Кашкай. Ее мы застраховали от угона, причем страховая сумма значительно больше, чем сумма, за которую мы взяли авто. Установили более надежную противоугонку, электронно-механическую защиту, замок капота, положили метку. Машина заводится только после определенных манипуляций водителя: ней есть «секретка». Автомобиль хороший, но наша первая машина была еще лучше.