«Никто не приезжает в лагерь ради денег»: истории студенток, которые решили стать вожатыми

Работа в летнем лагере может казаться шансом вернуться в детство.

Поговорили с читательницами Тинькофф Журнала, которые когда-то отдыхали на сменах, а теперь сами организуют веселые конкурсы и посиделки у костра. Узнали, насколько это сложно, как устроиться вожатым в лагерь и что дает такой опыт.

Почему захотела стать вожатой. Я родилась в Москве. С 12 лет регулярно отдыхала в летних лагерях.

Поначалу меня отпускали исключительно в «Нарнию», которая базировалась в литовском городе Паланге. Там реализовывали программы дневного типа: весь день я проводила с новыми друзьями и учила английский, а вечером возвращалась в гостиницу к родителям.

В 14 лет я участвовала в конкурсе Русского географического общества и выиграла путевку в «Орленок» на 21 день. Родители, несмотря на страх, отпустили меня, предварительно научив стирать и гладить одежду. Находиться в этом лагере поначалу было страшно: меня поселили в старый советский корпус с комнатами на 16 человек, двухэтажными кроватями и душем в подвале.

Чтобы помыться, приходилось вставать в шесть утра и спускаться по темной лестнице. Только так я могла избежать чудовищной очереди. Но сама смена оказалась прикольной: я попала в классический пионерский лагерь с советскими традициями — с командирами отряда, орлятским кругом и, конечно, страшилками.

Затем я каждое лето отправлялась в выездные школы проекта «Коалиция». Это отличный вариант для тех, кто участвует в олимпиадах: можно совмещать отдых с учебой. Смены длились по неделе, так что за три летних месяца я могла побывать там по четыре раза! За это время успевала познакомиться со всеми вожатыми.

В «Коалиции» я научилась играть на гитаре и выступать на сцене, а также нашла друзей на всю жизнь. Большинство людей, которые сейчас мне близки, я повстречала именно в лагере.

В 2020 году я окончила одиннадцатый класс и поступила на факультет международной журналистики в один из московских вузов.

Примерно тогда же надумала сама стать вожатой: мне хотелось возродить атмосферу вечерних костров и песен под гитару. Некоторые говорят, что лагерь — маленькая жизнь, как по мне, это действительно так. Кроме того, я уже имела представление о работе вожатых и думала, что могу с ней справиться. В общем, я была полна решимости вернуться в свою детскую сказку.

Школа вожатых. Перед началом работы нужно пройти специальное обучение: нести ответственность за детей любой человек с улицы не может.  Если с ребенком вдруг что-то случится, сразу же возникают вопросы и от руководства, и от родителей — вплоть до суда.

Изначально я хотела работать в «Коалиции». У них есть собственная школа вожатых, после которой выдают свидетельство. Но этот документ больше нигде не котируется, что казалось мне минусом: а вдруг я бы захотела работать где-нибудь еще.

Я продолжила поиски и узнала о Центральной школе московских вожатых. Она действует при Московском агентстве организации отдыха и туризма — «Мосгортуре», и его свидетельства признаются везде.

В апреле 2021 года, когда я уже училась в вузе, заполнила анкету на сайте школы. Дальше меня быстро пригласили на очное собеседование. Вопросы задавали несложные и логичные: почему я хочу учиться на вожатую, есть ли у меня опыт в этой сфере, в каком лагере мне бы хотелось работать.

Затем я подписала договор, оплатила обучение, и меня зачислили. Программа длительностью три месяца обошлась мне в 3800 ₽. Со временем стоимость и сроки изменились, но незначительно: в 2023 году нужно заплатить 4700 ₽ за два месяца. Мне кажется, что эти траты в любом случае окупаются: достаточно устроиться в лагерь и отработать пару смен.

В школе вожатых все было очень серьезно. На первом занятии нас предупредили, что прогуливать лекции нельзя: за два пропуска без уважительной причины дисквалифицировали. Вместе со мной зачислили человек 20. Несколько студентов не дошли до конца обучения, но, кажется, им это было и не нужно.

Учиться можно в офисе школы или дистанционно. Я выбрала первый вариант и занималась раз в неделю по воскресеньям. Лекции длились семь часов с перерывом на обед — совсем как стандартный рабочий день.

Изначально я шла в школу на эндорфинах и с большими ожиданиями. Но уже на первом уроке мне показалось, что мы занимаемся абсолютной ерундой.

Наша группа несколько часов играла с преподавателем: постройтесь по цвету глаз, длине волос, росту. Большая часть моих сокурсников оказалась студентами педагогических вузов, с которыми у меня было мало общих интересов. К тому же сложилось впечатление, что никто не относится к вожатству серьезно, и это раздражало.

В общем, к вечеру я почувствовала себя поникшей. Пришла домой и сказала маме, что больше не хочу там учиться и планирую вернуть деньги. Она строго ответила: «Нет уж! Если решила, доведи до конца. Возможно, когда-нибудь тебе это пригодится». Мы немного повздорили, но в конечном счете я согласилась и отступать не стала.

В дальнейшем уроки проходили иначе. Мы изучали правила оказания первой помощи, особенности организации лагерной смены, права несовершеннолетних и законы, которые регулируют работу в лагере. Также не обходилось без игротехники, потому что знание игр необходимо любому вожатому. У нас были тренинги в формате тимбилдинга, а наш куратор, действующая вожатая, заботилась о том, чтобы учеба не утомляла, и устраивала интерактивы в перерывах.

В то же время не могу сказать, что у нас были какие-то конкретные предметы: мы просто ходили на занятия и делали домашку на онлайн-платформе. Например, писали эссе на тему «Почему я хочу работать вожатым?». Отдельным блоком стала подготовка выпускной квалификационной работы, ВКР, — папки вожатого с подборками игр на разные темы.

Параллельно преподаватели делились с нами личным опытом: рассказывали, как начинали работать в лагере, с какими трудностями сталкивались.

Как я уже говорила, занятия длились три месяца. Я начала учиться в апреле, а в июне уже проходил экзамен, который состоял из теоретической и практической частей. Но сначала нужно было получить к нему допуск, сдав папку вожатого.

Окончание школы совпало с сессией в университете, к которой пришлось усердно готовиться. Так что мне было совсем не до этого: вместо подготовки игр я до ночи читала вузовские учебники.

В результате за несколько дней до университетского экзамена по истории я получила сообщение с текстом: «Сегодня дедлайн по папке вожатых. Не пришлешь работу до 22 часов — дисквалифицируем». Отправителем был один из главных преподавателей школы. Я решила все-таки сдать папку, хотя это требовало больших усилий: мне предстояло описать 90 игр за один день и расписать план на смену. Это было очень долго, муторно и противно, но проект я все-таки подготовила и получила тройку.

Сам выпускной экзамен в школе я умудрилась сдать на пять, причем и теорию, и практику, хотя особо к нему не готовилась. Сначала нужно было ответить на билет, а потом решить кейс: рассказать, что будем делать, если ребенок не слушается и игнорирует мероприятия. Следующая часть экзамена — провести игру с определенной целью. Вариантов было несколько: знакомство, командообразование, внимательность, выявление лидера. Все это оказалось несложно.

Окончив школу вожатых, я получила свидетельство о дополнительном образовании, закинула его на верхнюю полку и забыла об этом. Тогда мне совсем не хотелось ехать в лагерь: я уже распланировала все до конца лета, да и особого желания не было.

Подготовка к первой смене. Спустя год подруга-вожатая рассказала мне о бесплатных тренингах для выпускников школы. Так называемые инструктивные выезды длились два-три дня и проходили в подмосковных лагерях — партнерах Мосгортура. Там в том числе учили работать с детьми с инвалидностью и нарушениями здоровья. Мне всегда был интересен аспект работы с особенными ребятами, поэтому захотелось туда съездить.

Во время обучения я два дня жила в лагере вместе с другими вожатыми. Мы пытались понять, как дети с нарушениями здоровья воспринимают окружающий мир. Например, одно из заданий помогало разобраться, как слепой ребенок может общаться с глухим. Для этого первый студент надевал на глаза повязку, а второй закрывал уши берушами. Дальше мы пытались что-то делать в паре, общаясь с помощью прикосновений. Помню, что я играла роль слепого: меня куда-то вели, а потом я надувала шарик.

На занятиях мы также изучали шрифт Брайля. Чтобы создавать выпуклые точки, необходим специальный прибор и грифель. Сам текст пишется справа налево, затем переворачивается и читается уже наоборот. Было очень интересно пробовать это на практике, к тому же у меня быстро все получалось.

В тот момент я всем сердцем почувствовала, что хочу поехать в лагерь и работать с детьми. Это была именно та атмосфера, по которой я сильно соскучилась. Приехала домой и сказала: «Мама! Я поеду в лагерь». Она, конечно, посмеялась и ответила: «Я же говорила, что тебе пригодится твоя учеба».

Поездка в лагерь. Весной 2022 года я подала документы в «Мосгортур», чтобы поехать в лагерь. У меня были сессия в вузе и личные дела, поэтому решила отправиться туда в августе. Сам процесс регистрации оказался тяжелым, потому что пришлось оформлять медицинскую книжку. С этой целью я целый месяц делала прививки и собирала документы.

Затем я участвовала в групповом собеседовании, во время которого нужно было работать с напарниками.

Дальше нас пригласили на распределение в специальный отдел. Я попросила записать меня в какой-нибудь лагерь на море. Мне сказали, что это возможно, но свободные смены остались только с ребятами из детского дома. Честно говоря, я боялась туда ехать, но все-таки согласилась. Подумала: раз есть возможность, стоит попробовать.

Через пару недель всех вожатых собрали в чате во «Вконтакте». Нам сразу же отправили огромную инструкцию, которая меня напугала. Там было написано: «Мы едем работать с детьми из детских домов, поэтому ничего особенного не ждите. Если они будут оскорблять вас или угрожать, не нужно реагировать и, главное, воспринимать это близко к сердцу».

Отдельно упомянули пункт про ценные вещи: «Деньги, электроника, косметика, документы — внимательно следите за всем, что вы считаете дорогим. Кражи у вожатых — нередкое явление». Взвесив за и против, в лагерь я поехала только с ноутбуком. Все важные вещи — документы, телефон, банковскую карту — положила в поясную сумку, которую всегда носила с собой. На самом деле в любом лагере очень просто что-то потерять, поэтому нужно внимательно следить за личными вещами. По окончании своей первой смены я недосчиталась только дешевого флакона духов и считаю, что легко отделалась.

Кроме этого, в чате рассказывали пугающие истории. Например, о том, как девочка из детского дома познакомилась с парнем и сбежала из лагеря. А тот, в свою очередь, украл деньги у матери, чтобы содержать себя и подругу. Подростков быстро нашли, но сама ситуация была не из приятных.

На мой взгляд, такое происходит, потому что во многих детских домах царит атмосфера дедовщины. Старшие ребята часто хулиганят и обижают младших, а воспитатели не разбираются в ситуации и действуют исключительно методами запугивания. Постоянное насилие, как физическое, так и моральное, — это норма в детдоме. Никто не хочет находить подход сразу к тридцати или сорока детям. В результате ребят некому защитить, и у них возникает желание от всего убежать. Тем более что они выросли в самостоятельности и чувствуют, что легко справятся с жизнью за стенами детдома.

Интересный факт: в лагерях, где отдыхают такие ребята, вожатый не несет за них ответственности. Она лежит на сотрудниках детдомов, которые сопровождают своих подопечных в качестве воспитателей и находятся с ними 24/7. Одним отрядом из сорока человек занимаются трое вожатых и столько же воспитателей.

Изначально мы все регистрировались в лагерь как вожатые, но перед сменой нам предложили распределиться по функциональности. Я даже не знала, что такое бывает. У нас было две должности: отрядный вожатый и вожатый организационной группы, то есть культорг, — простыми словами, художественный руководитель, который занимается мероприятиями. Творческая работа всегда меня вдохновляла, поэтому второй вариант показался заманчивее. Так что на свою первую смену в лагере я поехала именно в роли культорга.

Работа. Наша смена проходила в августе 2022 года в Краснодарском крае, прямо на берегу моря. Я с нетерпением ждала поездки в лагерь, хотя не знала, чего ожидать: слишком сильно была запугана историями о детях-сиротах.

Когда мы заехали на территорию и я услышала страшные крики, то едва не расплакалась. Находиться в такой атмосфере почти месяц совсем не хотелось. Но потом оказалось, что это были не дети, которые веселятся на отдыхе, а павлины — в том лагере как раз располагались павильоны с экзотическими птицами. Более того, со временем оказалось, что большинство страшилок, которыми с нами делились, далеки от реальности, но об этом я еще расскажу позже.

Распорядок дня культоргов и вожатых различается. Я просыпалась в восемь утра, умывалась, чистила зубы и выходила на улицу. За 20 минут до начала зарядки готовила с другими ребятами музыку и выставляла технику: колонки, диджейский пульт, компьютер. Оборудование мы размещали у главной сцены, которая находилась под открытым небом. Дальше вожатые проводили зарядку, а мы переключали треки на пульте. В конце все разбирали и топали на завтрак.

Утром культорги также направлялись в штаб — что-то типа офиса, где хранились реквизит и канцелярия. Там я и еще четыре девушки прописывали мероприятия на день, а иногда и на несколько. Работали с десяти утра и до самого вечера. Конкретный план действий давала руководительница программы, мы же отвечали за сценарии, выступления и все остальное. Например, если на вечер нужно было устроить мероприятие в формате КВН, то весь день до него мы готовили речи ведущих и репетировали их, подбирали музыкальные отбивки и делали декорации.

В 19 часов мы проводили вечерние мероприятия, которые длились два-три часа. Дети строились, играли и общались друг с другом, а затем отправлялись по отрядным местам или комнатам.

После вечерних тусовок культорги еще раз собирались в штабе с руководительницей, чтобы поговорить о прошедшем дне. Обсуждали, что получилось, а что нет, как мы можем улучшить нашу работу и тому подобное.

Вожатые посещали свои планерки. Важным моментом таких мероприятий были педагогические дневники, которые заполняли на протяжении всей смены. Обычно туда вносят имена детей и их увлечения, проведенные в отряде игры. Еще отмечают, кто из ребят проявил себя как лидер и в каком ключе — позитивном или негативном. Мы такими вещами не занимались.

Поздним вечером, даже скорее ночью, все работники лагеря расходились по своим делам. Кто-то отправлялся спать, кто-то собирался в комнате или на улице, чтобы повеселиться, поиграть на гитаре или искупаться в море. Днем вожатые просто не успевали это сделать. Я ходила на все ночные вожатские встречи, возвращалась в комнату в третьем часу ночи и мгновенно засыпала.

Один раз я по собственному желанию — или, правильнее сказать, вынужденно — работала ночью. Мы организовывали вожатский спектакль, который нужно было показать в день закрытия смены. Вместо сна я писала сценарий — иначе мы бы просто ничего не успели.

Репетировать тоже приходилось по ночам или во время тихого часа. В такие моменты всем пофиг, если кто-то устал или занят личными делами. Это коллективная работа, и тот, кто ее игнорирует, подводит других.

Лагерь — место, где все за одного. Ты приезжаешь и думаешь, что будешь работать три недели с практически незнакомыми людьми. Но со временем все настолько сближаются, что уже не могут представить свои будни друг без друга. Еще, наверное, это такая проверка на открытость: здесь ничего не делают в одиночку.

Мы с ребятами часто распределяли обязанности: один занимался реквизитом, второй прописывал сценарии, третий склеивал звук. Но подготовка к спектаклю была коллективной, иначе не отрепетировать танцы и песни.

Конечно, иногда приходилось нелегко. Но меня всегда мотивировало осознание того, что я практически работаю по профессии, ведь в лагере я писала тексты и выступала на сцене. Можно сказать, выполняла обязанности журналиста, но немного под другим углом — и это было суперклассно!

Выходные. Моя смена длилась 21 день, в течение которых я официально работала по графику 6/1. Соответственно, у меня было три выходных. Каждый раз они становились чем-то вроде отдушины: какой бы классной и креативной ни казалась работа в лагере, все же это огромный стресс. Мы были на ногах с утра до позднего вечера, и как культорг я отвечала за все мероприятия.

Можно было спать сколько хочется, а потом ехать куда пожелаешь и заниматься любыми делами. Главное — вернуться в лагерь к 22 часам.

В свой первый выходной мы с ребятами гуляли по городу, закупались на рынке, ели малину. Другой такой день посвятили катанию на джипах вдоль водопадов. А к концу смены я так сильно вымоталась, что провела последний выходной на море. Мы с подругой купили надувной круг, плескались и лежали на солнышке. Мне казалось, что я попала в рай.

Питание. Приемы пищи у нас делились на несколько частей. Завтракали мы кашей, бутербродами с колбасой и чаем. На обед подавали суп, второе — гарнир с мясом, салат, компот. Затем шел полдник, который состоял из булочки и фрукта либо пачки печенья. Ужин состоял из второго и компота, а вечером по комнатам раздавали сонник — яблоко, печенье и сок или кефир.

Проблема в том, что практически во всех лагерях кормят не очень хорошо: мне кажется, там остались традиции еще со времен Советского Союза. Как человек, который не переносит свинину, я не могла есть практически ничего: основой всех основ были котлеты из чего-то непонятного. Когда я пыталась узнать у поваров, из чего они приготовлены, мне отвечали «из мяса». Думай что хочешь.

В целом питание в лагере — это как школа выживания: либо ешь то, что невкусно, либо ничего. Я выбрала второе. Бывало, наслаждалась тем, что успела купить в выходные, но большей частью ела только овощи, фрукты и иногда приторно-сладкое печенье. В итоге за 21 день похудела на четыре килограмма.

Отношения с детьми. В лагере я организовывала мероприятия и не работала с ребятами напрямую. Но определенные выводы о характере детей все-таки сделала. Мне показалось, что малыши из детских домов в большинстве своем очень нежные и любвеобильные. Они прикипают к каждому взрослому, уделившему им внимание.

Я ходила с борсеткой, на которую прикрепила значки, и дети часто просили подарить их на память. Как-то вручила такую вещь одной девочке, и она очень обрадовалась. Сказала, что будет хранить воспоминания обо мне и никогда не снимет этот значок.

Когда я задумывалась о том, что за спиной каждого из этих детей стоит болезненная история, на душе становилось тяжело. Еще в начале смены я по какой-то неведомой причине понравилась другой девочке. Она постоянно за мной бегала, спрашивала, как мне спалось, как мои дела. Сначала я этому радовалась, но потом устала от такого внимания. А однажды та девочка буквально ко мне приклеилась: схватила за ногу и не хотела отпускать. Отцепить ее помогал старший вожатый, а я после этого боялась выходить из комнаты.

Через несколько дней мы провели мастер-класс по созданию открыток. Девочка, которая хотела со мной дружить, нарисовала цветочки, а снизу подписала «маме». Меня словно окатило холодной водой: наверняка ребенку сказали, что родители не бросили ее, а ушли на время. Мне стало стыдно, что я боялась эту девочку.

Еще у нас был мальчик, который очень любил обниматься. Он специально приходил утром в штаб, чтобы обнять всех культоргов. Сначала я находила это странным, а потом узнала, что от него отказались три приемные семьи. Видимо, на фоне стресса он стал очень уязвимым и начал нуждаться в постоянной поддержке.

Ребята постарше вели себя более закрыто: кто-то не хотел общаться с вожатыми, кто-то — участвовать в мероприятиях. К тому же моя смена была последней. Обычно к этому моменту многие успевают отдохнуть в нескольких лагерях и устают от такого образа жизни. Поэтому передо мной стояла сложная задача зацепить детей, устроив что-нибудь необычное.

Вдохновение я черпала из мультфильма Тима Бертона «Труп невесты». Моя задумка была в том, что ребята слушали историю о невесте, убитой рядом с лагерем, и искали преступника.

Весь день я мастерила из картона папки для каждого отряда и приклеивала к ним бирки. Там было написано, кто ведет следствие, и указан номер дела, а внутри лежали анкеты подозреваемых.

Параллельно я разработала маршрутный лист, состоявший из нескольких станций. Там находились другие персонажи, которых изображали загримированные вожатые: мать невесты, ее сестра, гадалка с шаром. Для всех локаций мы продумали тематические декорации. А пока все были на завтраке, я свистнула у кого-то зажигалку и побежала на море, чтобы незаметно поджечь бумажную карту по краям — так смотрелось красивее!

Во время квеста я играла призрак невесты. Только представьте: вечер, темно… Я незаметно приближалась к ребятам и трогала их за плечо. Все пугались, а потом сразу же смеялись — это было очень здорово! Когда же мероприятие закончилось, ко мне подошел целый отряд и поблагодарил за работу. Тогда я почувствовала себя самым счастливым человеком в мире.

Моим вторым творческим прорывом стала подготовка спектакля, о котором я уже говорила ранее. На одном из мастер-классов в начале смены ребята придумали собственную супергероиню. Она выглядела как гигантское сердечко с наушниками и носила имя Топы. Я решила оживить этого персонажа: сделала с коллегами объемное сердце из бумаги и надела его на себя. И весь сценарий постановки крутился вокруг Топы.

Никто из детей, конечно же, не знал о нашей задумке. Поэтому, когда я увидела их глаза во время представления, испытала непередаваемое чувство. Наверное, его можно описать только словом «катарсис».

Зарплата. Мой труд в лагере я бы не назвала работой. Для меня это скорее возможность творческой реализации и своего рода благотворительность.

Я получаю огромное удовольствие, когда осознаю, что мои старания поднимают настроение детям, которые в этом нуждаются, или помогают замкнутым ребятам раскрыться. Вот что меня очень мотивирует. Кроме того, я студентка, мне тяжело самостоятельно обеспечивать себе поездки на море, а работа в лагере как раз позволяет там побывать.

Вожатых никто не ограничивает в количестве смен: можно поехать на одну или все четыре. Так как я приезжаю за удовольствием и эмоциями, а не за деньгами, мне хватает 21 дня.

За прошлую смену я получила 32 000 ₽, включая премию. И в принципе осталась довольна своим доходом. Средний заработок вожатых составляет 20 000—25 000 ₽ за смену. Насколько мне известно, даже в крупных лагерях типа «Артека», «Орленка» или «Океана» зарплаты крайне низкие.

С другой стороны, никто не приезжает в лагерь ради денег. Обычно туда отправляются либо будущие учителя, либо креативные ребята разных специальностей, которые просто любят детей. При этом большинство вожатых — студенты или те, кто только недавно ими был, совсем взрослых людей в лагере практически нет.

Планы. Мне нравится атмосфера лагеря, и я намереваюсь поехать туда снова. Сейчас повторно собираю документы, чтобы отправиться на смену в конце лета. Думаю поработать в том же месте, где была раньше. Уже есть творческие планы: хочу реализовать идею, которую вынашивала весь год.

Пока я не готова сказать, что будет следующим летом. На тот момент я уже окончу университет и мне выдадут диплом. Планирую поступать в магистратуру своего факультета журналистики, поэтому не уверена, что успею съездить в лагерь.

Если получится, в будущем пойду учиться на руководителя программы в детском лагере. Такой человек — худрук, режиссер и сценарист одновременно. Он помогает реализовать программу детского отдыха и координирует других сотрудников.

В чем я точно уверена, так в том, что через несколько лет возьму ребенка из детского дома. Хочу сделать этого человека самым счастливым на свете.

Почему захотела стать вожатой. Я учусь на факультете журналистики и живу в Казани. В детстве каждое лето ездила в летние лагеря. Была и в тематических, где углубленно занимаются разными предметами, и в оздоровительных.

Ребенком я с восхищением смотрела на вожатых и говорила: «Хочу так же!» Наверное, причина в том, что я чувствовала в себе потребность о ком-то заботиться, проявлять эмпатию, оставлять в сердцах людей какой-то след. Поэтому казалось, что работа вожатым идеально мне подходит. А еще я всегда любила детей!

Но вожатыми могут стать только совершеннолетние, и реализовать свою мечту у меня долгое время не получалось. Зато сразу же, как только исполнилось 18, записалась на обучение — это было в 2021 году.

Школа вожатых. Я выбрала программу, которую организовывал региональный молодежный центр. Участие было бесплатным — требовалось лишь оставить заявку на сайте и пройти собеседование. В целом попасть в школу оказалось несложно: при отборе смотрели в основном на мотивацию.

Обучение началось в марте и длилось чуть больше двух месяцев. Занятия проходили раз в неделю — благодаря этому я легко совмещала их с учебой в вузе.

Меня удивило, что людей в потоках было много, больше сотни. Но потом я узнала, что в некоторых педагогических вузах и колледжах работу вожатым в лагере засчитывают за практику. Тогда стало понятно, откуда такое количество студентов.

На первых порах нас учили правильно одеваться: одежда должна быть чистой и выглаженной, макияж — сдержанным, маникюр — коротким. Рассказывали об основных задачах вожатых: обеспечивать безопасность детей, заботиться об их комфорте, участвовать в жизни отряда.

Кроме того, мы проходили общие правила, которые касались дисциплины и личной гигиены. Каждый вожатый досконально изучал санитарные нормы — вплоть до температуры кондиционера. Отдельный урок был посвящен медицинской помощи.

На второй месяц начались уроки по детской психологии. Мы обсуждали, как взаимодействовать с разными возрастными группами, определять роль ребенка в коллективе, делать ребят дружнее, решать конфликты и нестандартные ситуации. Больше всего мне понравилась лекция о том, как показать ребенку свой авторитет. На мой взгляд, это актуально для работы с подростками — особенно когда они младше вожатых всего на три-четыре года.

Отдельным блоком выделили игровые техники. Помню, что в самом конце обучения мы проводили игру, но не для детей, а для организаторов. Было забавно играть со взрослыми дяденьками и тетеньками! Но, конечно, такое испытание устраивали неспроста: преподаватели внимательно наблюдали за нами и отмечали, как мы работаем.

В конце школы прошел недельный выездной интенсив — своего рода лагерь для будущих вожатых. Во время него мы уже не слушали лекции, а оттачивали знания на практике. Например, организовывали мастер-класс и самостоятельно выбирали его формат и тему. Я люблю рукоделие и провела занятие, посвященное плетению фенечек из бисера. Некоторые ребята показывали, как делать оригами и коллажи.

Еще одним форматом, который стал для меня демоверсией работы, было решение кейсов. Например, что делать, если девочка отказывается собирать длинные волосы во время обеда в столовой. Или как поступать, если ребенок не хочет участвовать в мероприятиях, не общается с командой и вожатыми.

Финальная точка школы — экзамен по теории в формате теста. Сдать его совершенно несложно, если действительно учиться, а не смотреть мемы в соцсетях. Я помнила все, о чем нам рассказывали, поэтому никак не готовилась. В итоге легко ответила на вопросы и получила сертификат. В нем указано количество часов, которые я потратила на обучение.

Школа вожатых стала одним из самых ярких периодов моей жизни. Организаторы максимально вкладывались в нас, чтобы мы могли устроиться в лагерь и, получается, уже работать на них. Да и в целом мне нравилось разбираться, как взаимодействовать с детьми: я постоянно открывала что-то новое для себя.

Работа в лагере. Моим первым вожатским опытом стала смена с ребятами 7—8 лет. Мне всегда нравилось общаться с детьми, и я выбрала такой возраст сама: попросила работать с малышами, к моему пожеланию прислушались.

Тогда я впервые ощутила, каково это — быть ответственной за чужие жизни. Иногда даже чувствовала себя мамой, так как мои подопечные были еще совсем маленькие. В связи с этим мне приходилось выполнять огромный пул задач: от бытовых — проследить, чтобы все проснулись, поели, помылись, — до творческих вроде организации мастер-классов.

Вожатый — это такой лидер команды, который полностью координирует деятельность двух-трех десятков людей на протяжении смены. Он должен все и всегда контролировать и замечать. Тем не менее такая работа казалась мне очень приятной и разбивающей сердце — в хорошем смысле.

Еще до поездки в лагерь у меня получалось отлично с ними ладить. Так что я не переживала, что не найду с кем-то общий язык или быстро устану от своих подопечных.

Единственная сложность заключалась в лагерной дисциплине. Мне приходилось рано вставать и соблюдать распорядок дня, плюс приучать к этому ребят. Порой это казалось настоящей проблемой, потому что детям сложно держать фокус внимания и ориентироваться во времени.

Я быстро поняла, что никакого смысла общаться с ними прямо и строго нет. То есть говорить малышам «в 12 идем на обед» или «в 13 приступаем к поделкам» бессмысленно: они совершенно не так воспринимают информацию. Поэтому я старалась преподносить все правила в игровой форме: на мой взгляд, такой способ коммуникации с ребенком самый эффективный. Конечно, ориентироваться во времени это мало помогает, зато дети лучше привыкают к новой среде и ее порядкам.

Расписание вожатых отличается от детского. Если отряд вставал в 07:00, то мы — в 06:30, чтобы привести себя в порядок, а потом всех разбудить. В 22:00 наши подопечные уже ложились спать, а мы занимались своими делами. В полночь обычно начиналась планерка, на которой мы обсуждали прошедший день. Обычно она занимала час, а спать я ложилась где-то в полвторого ночи. И так по кругу.

Такой тяжелый график стал для меня испытанием. У меня есть коллеги, которые работают в лагерях на фултайме круглый год, и я ставлю им памятник. Но я успокаивала себя тем, что моя смена длится 18 дней, так что этот период вполне можно перетерпеть и выспаться позже.

Отношения с детьми. Моя первая смена — лучшее, что происходило со мной тем летом. Еще ничего и никогда не наполняло меня такой любовью к миру, нежностью, безмятежностью и легкостью, как дети. Мне казалось, что их души — огромный голубой океан, в котором невозможно не раствориться. В них столько трепета, света и энергии.

Разговаривая с детьми, я наполнялась энергией, чувствовала доверие и оттого доверяла им сама. После каждой беседы я удивлялась тому, насколько они глубоки, как верят в людей, добро и то, что жизнь замечательна.

Думаю, подход к детям зависит от их возраста и темперамента. Общих правил нет, и для меня это всегда происходит по-разному. Одни дети сами идут на контакт, с другими нужно говорить, находить точки соприкосновения.

В глубине души меня привлекает, когда ребенок закрывается. Мне нравится исследовать его внутренний мир и искать общие интересы. Без этого детей сложно заинтересовать лагерной жизнью.

Тем не менее больше всего мне нравится работать с малышами: они более открытые и потому доверяющие миру. С ними легко проводить любые игры, огоньки  и особенно «свечки»  . Маленькие дети с легкостью делятся эмоциями и говорят о том, что у них на душе.

В дальнейшем я еще не раз работала вожатой — и с малышами, и с ребятами постарше.

Моя любимая история, которая придала сил и мотивации заниматься вожатством, произошла, когда я работала с детьми 16 лет. В последний день ко мне подошел подросток и сказал, что впервые в жизни почувствовал, как чужие люди о нем искренне заботятся и в него верят. Считаю это огромной педагогической победой.

Поначалу тот мальчик боялся говорить о своих проблемах и переживал, что остальные ребята из отряда его не примут. Но к концу смены стал лучше понимать себя и находить общий язык с другими, а еще захотел заниматься творчеством. Именно тогда я осознала, какую пользу могу приносить людям, сама того не замечая. Как будто хрупкое сердце, которое раньше было строго заперто, вдруг распахнулось.

Несмотря на всю прелесть работы с детьми, я ежедневно чувствовала ответственность. Все то время, пока длится смена, я должна быть в роли второго родителя, который отвечает за их жизни. Это непросто, но постепенно привыкаешь.

Зарплата. Мне кажется, что работа в лагере однозначно для души. Я никогда не ездила туда за деньгами, да и это было бы бесполезно.

В Татарстане за 18-дневную смену без выходных мне заплатили 7000 ₽. Я общалась с коллегами из крупных детских лагерей, и даже там зарабатывают немного. Вожатым платят 25 000—40 000 ₽, не больше.

Я работаю только летом, потому что учусь в вузе. Но превратить вожатство в фултайм можно, если устроиться в федеральный лагерь, который функционирует круглый год. Вожатые там получают около 30 000 ₽, воспитатели — 50 000 ₽. Разница между этими специалистами в том, что последние больше занимаются методической работой.

Планы. Работа в лагере многое мне дала. Я улучшила свои коммуникативные навыки и поняла, что можно получать удовольствие даже от самых незначительных вещей, будь то чаепитие или утренняя зарядка.

Еще я стала более искренней: трудно быть другой, когда тебя окружают дети, которые открыты к новому и готовы делиться своей любовью каждый день. Вместе с ними я познавала окружающий мир, чувствуя бесконечное любопытство ко всему.

Кроме того, этот опыт помог мне определить вектор для будущего развития. Работая вожатой, я начала анализировать психологию и эмоции детей: выделяла какие-то важные вещи просто для себя. Я осознала, что мне нравится работать с детьми и хочется двигаться в этом направлении и дальше. Например, в качестве наставника, то есть человека, который помогает маленькому сердечку понять себя и свой путь.

Теперь я обожаю разбирать детские конфликты, следить за жестами, взглядами, мимикой ребят во время разных ситуаций. Мне нравится наблюдать, как одни отстаивают свою точку зрения, а другие, наоборот, уходят от конфликта. Отмечаю, когда ребенок волнуется и чешет руку или начинает плакать, даже если ничего страшного не произошло.

В будущем я хотела бы заняться тьюторингом — помогать ребятам морально и заниматься их наставничеством. Поэтому планирую дополнить практику теоретическими знаниями и получить еще одно образование. Возможно, это будет второе высшее по направлению «детская психология» или специализированные курсы — точно пока не решила. Но мне кажется, что это в любом случае пригодится, когда я сама стану родителем.