Что такое чеболи­зация и есть ли​ она в России?

Чеболизация — это объединение разнопрофильных бизнесов в рамках конгломератов, например когда банки владеют ретейл-площадками и промышленными предприятиями. Такие конгломераты обычно появляются при поддержке государства, когда нужно нарастить производство и финансировать слабо развитые отрасли.

В России есть тренд на чеболизацию. Это помогает экономике в сложный период, но в перспективе возможны негативные последствия. Расскажу подробнее.

Термин происходит от корейского слова «чеболь», означающего «богатая семья» или «монополия». Так называют многоотраслевые конгломераты в Южной Корее, которые появились в 1960—1970-х годах и действуют по сей день. Это бизнес в руках семейных кланов с активами в разных отраслях.

Так устроены Samsung, LG, Hyundai. Например, Samsung выпускает электронику, ведет страховой, инвестиционный и гостиничный бизнес, занимается тяжелым машиностроением и так далее.

Аналоги таких компаний действовали и в довоенной Японии — там их называли «дзайбацу». С 1914 по 1929 год 28% активов ста крупнейших японских компаний приходилось на три: Mitsui, Mitsubishi и Sumitomo. Даже в 1945 году они все еще владели долей 22,9%. Но после капитуляции Японии дзайбацу запретили по Потсдамской декларации для «демократизации экономики».

К 1960-м годам антимонопольное законодательство Японии смягчили, чтобы придать экономике импульс. И появилась «Большая шестерка»: к трем уже упомянутым компаниям добавились Fuyo, Sanwa и Dai-Ichi Kangyo.

Эти группы олицетворяли горизонтальный тип компаний: бизнес не был вертикально интегрирован, то есть связан одним капиталом, а скорее представлял широкую сеть компаний в разных областях с транзакционными взаимоотношениями. А в их ядре часто стоял банк. Такие конгломераты называют «кэйрэцу».

Термин «дзайбацу» остался за вертикальными монополиями: Matsushita, Hitachi, Toshiba, Toyota и другими. Там бизнесы выстроены в пирамиду с крупным предприятием на вершине, а сфера их деятельности обычно связана с исходной отраслью ведущего предприятия.

В Южной Корее до 1961 года были семейные предприятия, но государственно-корпоративный альянс возник при режиме Пак Чон Хи, который правил с 1963 по 1979 годы. Тогда Южная Корея была аграрной страной, и возникла необходимость модернизации экономики и промышленного рывка.

Пак смоделировал систему по примеру дзайбацу в Японии, но были и отличия. Главное из них — источник капитала. Если дзайбацу формировались с ядром в виде банка, то чеболи не могли владеть банками.

Правительство Южной Кореи национализировало финансовые организации, чтобы направлять капитал в отрасли и фирмы, которые считало приоритетными. Так государство могло инвестировать, предоставлять льготные кредиты и налоговые преференции чеболям как локомотивам технологических изменений. В обмен власти получали жесткий контроль за развитием бизнеса.

Чеболизация помогла Южной Корее за 30 лет превратиться в технологическую страну. К 1990-м годам ее экономика вышла на 13-е место в мире по объему экспорта. На 10 крупнейших конгломератов приходилось около 80% валового национального продукта.

Но у чеболизации были и негативные эффекты. Чеболи быстро росли, что создавало впечатление экономического успеха, но часто компании были убыточными и росли только за счет кредитов. К 1999 году четверть чеболей не зарабатывали достаточно, чтобы выплачивать долги. Кроме того, в многоотраслевых корпорациях развивалась коррупция, они реализовывали неэффективные проекты и затрудняли дальнейшую модернизацию экономики.

Власти пытались реформировать чеболи, но те по-прежнему доминируют в экономике страны. В 2017—2021 годах на 10 крупнейших чеболей приходилось примерно 60% ВВП Южной Кореи  .

С 2000-х экономисты расходятся во мнении, есть ли чеболизация в России. Как пишет РБК со ссылкой на Brunswick UBS Warburg, в 2002 году выделяли «Большую восьмерку»: «Менатеп», «Интеррос», «Российский алюминий», АФК «Система», «Лукойл», «Альфа-групп», «Сургутнефтегаз» и «Автоваз». Их совокупная выручка в то время превышала федеральный бюджет.

По мнению исследователей, наличие таких крупных холдингов стабилизировало экономику России. Кроме того, это способствует экономическому развитию, обеспечивая переток капитала от продажи сырьевых ресурсов в недоинвестированные обрабатывающие отрасли. Так легче преодолеть «сырьевое проклятие».

С чеболями также сравнивают госкорпорации, такие как ВЭБ, Ростех, Роскосмос и Росатом. Они стали набирать силу после 2007 года, когда назрела необходимость лучше координировать межотраслевое взаимодействие в стратегических секторах.

Но такие корпорации создает государство на основе федерального закона и для решения узконаправленных вопросов. Разве что Ростех из-за диверсифицированной деятельности больше остальных похож на чеболь. А главное отличие от чеболей в том, что те были бизнесами в прямом смысле: их создавали для получения прибыли. Госкорпорации же по большей части некоммерческие предприятия.

Новый виток санкций с 2022 года затруднил внешнее финансирование и обострил задачу промышленного и технологического рывка. К тому же государство обратилось к кейнсианству, тратя много денег на военно-промышленный комплекс. Поэтому тренд на чеболизацию в России усилился.

Среди финансово-промышленных концернов сейчас можно отметить ВТБ и «Газпромбанк». Также есть Сбер, «Яндекс» и МТС, которые давно вышли за пределы своей традиционной деятельности.

Например, у Сбера есть «Домклик», Sbercloud, «Сберфуд», «Сбермаркет», «Сберздоровье», «2GIS» и «Самокат». Правда, такая диверсификация бизнеса связана с коммерческими выгодами и практически не финансируется государством, так что это не совсем чеболизация по-корейски.

Некоторые эксперты считают, что сейчас без чеболизации не обойтись. В условиях санкций промышленные компании нуждаются в финансовом партнере и легком сбыте продукции. Нужна синергия финансового, торгового и промышленного капиталов.

Дмитрий Белоусов из Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования считает так: «Прямо сейчас нам нужно создать нормальный промышленный капитал, и для него важна финансовая составляющая. Чтобы это была не ситуация, когда банки накупили промышленных активов, не зная, что с ним делать, как в 1990-х. А чтобы банк, который имеет развитую сеть кооперации, обладает достаточным потенциалом и именем, узнаваемым для выхода на внешние рынки, замыкал это на себе».

Вместо термина «чеболь» в российских реалиях он предложил использовать «концерн».

Появление конгломератов ускоряет развитие ряда отраслей, так как принимать решения и заключать контракты в рамках одной структуры проще и быстрее. Чеболизация актуальна для России, как и для Южной Кореи в 1960-х: она может обеспечить технологический прорыв за счет внутренних ресурсов.

Но есть и минусы.

Это вредит свободному рынку. Малым и средним компаниям тяжело конкурировать с гигантами. Кроме того, государство через чеболи стимулирует ряд приоритетных направлений, а остальные могут страдать — происходит неэффективное межотраслевое перераспределение ресурсов.

Крупные структуры более неповоротливые и закостенелые. Они могут масштабировать производство, но редко выводят его на новый качественный уровень. В то же время малый бизнес больше направлен на инновационные продукты. Поэтому чеболизацию важно сопровождать поддержкой малого бизнеса, даже если в итоге конгломераты будут поглощать такие стартапы.

Возможны проблемы в долгосрочной перспективе. Чеболизация оправданна для российской экономики в текущих сложных условиях и может сработать на горизонте 10—20 лет, но будут копиться проблемы, как в случае корейских чеболей, — например, коррупция и недостаточная диверсификация экономики.

Получается, модель чеболизации можно использовать, но важно вынести уроки из корейского опыта и адаптировать модель под российские реалии.

Что еще почитать про экономику:

1. Как капитализм стал основной экономической системой.
2. Основы экономики: рейтинги крупнейших российских компаний.
3. Кто в России зараба­тывает на естествен­ной монополии: 6 главных компаний.