Я срежиссировал два сезона «Мира! Дружбы! Жвачки!», хотя раньше никогда не снимал сериалы

«Мир! Дружба! Жвачка!» — мой первый режиссерский опыт в кино.

В проект попал абсолютно случайно. До этого я работал в театре и меня все устраивало, а о киноиндустрии почти и не думал.

Но продюсеры российской компании Good Story Media заметили мой спектакль и предложили поработать вместе. Так мы сделали два сезона «Мира! Дружбы! Жвачки!» — этим летом в онлайн-кинотеатре PREMIER вышел третий. Рассказываю, как мы снимали проект.

Я окончил актерский факультет в Театральном институте им. Щукина в 2019 году — до тех пор занимался только театром. Спектакли начал ставить еще во время учебы. Получалось неплохо, поэтому предложения о работе появились почти сразу.

В 2020 году я поставил спектакль «Петровы в гриппе» в Гоголь-центре. Его увидели продюсеры компании Good Story Media. Хотя люди из киноиндустрии, как правило, не ходят в театр. На следующий день после показа мне написал продюсер Петя Внуков. Мы договорились о встрече, на которой он совершенно неожиданно предложил мне стать режиссером сериала.

Я сразу отказался — побаивался и не понимал, зачем это нужно. Но меня зацепила идея «Мира! Дружбы! Жвачки!». Ведь это сериал о том, что девяностые были и мрачным, и светлым временем, противоречивым и интересным. А еще герои сериала — мои ровесники, их юность тоже пришлась на девяностые. Получается, «Мир! Дружба! Жвачка!» — история и про мое взросление тоже. Про это захотелось рассказать, и в итоге я принял предложение Пети.

Я начал работать над сериалом со второго сезона. Мне было важно не сломать уже созданный авторами мир. Но одновременно хотелось привнести что-то свое в проект. Бессмысленно просто продолжать то, что кто-то начал до тебя.

Работа над сценарием второго и третьего сезонов началась за девять месяцев до старта съемок. Авторы постепенно втягивали меня в этот процесс. У них не было ревностного отношения к материалу, как это часто бывает. Вместе с командой мы раз за разом перепридумывали многие сюжетные ходы.

Какие-то вещи брали из личного опыта. Получился такой общий котел воспоминаний, универсальное детство на всех. Одни и те же игрушки и развлечения, радости и горести у советских и постсоветских ребят. Часто бывало, что кто-то из авторов приходил с историями из прошлого, все сразу же узнавали в них себя и соглашались добавить это в сценарий.

Помню свой 1996 год. Тогда все скинхеды казались мне невероятно комичными. Они могли напугать тебя всей толпой или даже побить, но почему-то вызывали у меня не страх, а, скорее, смех или иронию. В наш сериал тоже вошла история со скинхедами. Они решают агрессивно разобраться с сыном Гриши, погибшего друга Алика. Алик, как и положено настоящему герою, вмешивается в конфликт, чтобы защитить ребенка.

Он придумывает гениальное по своей простоте и неожиданности решение: осеняет скинхедов крестным знамением. Это их парализует, агрессия улетучивается, противники смущаются и просят отменить крещение. Настолько удивительная и немного сказочная история тоже реальна — ее вспомнил и предложил наш креативный продюсер Петр Внуков.

В третьем сезоне появляется новая героиня Ксюша. Это девушка-неформалка, которая увлекается музыкой и поет в своей рок-группе. Тема мне очень близка. В моем родном Стерлитамаке была сравнительно большая рок-н-ролльная тусовка. Такой своеобразный маленький Питер.

После школы мы с друзьями создали свою рок-группу «Тихий парад» — в честь альбома Джима Моррисона The Soft Parade. Она просуществовала несколько лет, мы выступали на фестивалях, даже записали альбом на коленке. Коллектив благополучно развалился, когда я поступил в Москву на актерский факультет.

Думаю, второй и третий сезоны «Мира! Дружбы! Жвачки!» вышли жестче и правдивее первого. Начало сериала — это отчасти история про розовые очки, которые были на нас надеты в девяностые. Складывалось впечатление, будто бы все самое страшное происходит где-то далеко и не с нами. Квартиры не забирают, никто никого не убивает.

Но по мере взросления героям эти розовые очки приходится снять. Это мы и попытались показать во втором сезоне. Было бы неправильно оставить персонажей жить в искривленной, пусть и прекрасной реальности.

То же самое происходит и с романтическими линиями в сериале. Например, в начале второго сезона есть эпизод, когда Женька и Санька входят в грязное озеро босыми ногами. Они хотят поцеловаться, но вдруг Саньку начинает тошнить от волнения и неловкости. Эта история из детства одного из создателей сериала. И она правдива, ведь первый раз — всегда очень странный. Ты по-своему представляешь этот трепетный момент, но все развивается не по сценарию. Еще и сильно нервничаешь, конечно.

Мой первый поцелуй тоже был очень странным. Он произошел в пионерском лагере на дискотеке, когда мне было 13 лет. Тогда я совершенно не осознавал происходящее. Помню только растерянность и дикое смущение.

Несмотря на то что написание сценария заняло полгода, многие вещи мы дорабатывали уже во время съемок. Работа над материалом вообще не прекращалась — и это правильно, на мой взгляд. Чтобы придумать хорошую историю, ее постоянно нужно переделывать.

Ведь сценарий оживает только в момент, когда актер — например, Юра Борисов — приходит на площадку и мы начинаем обсуждать сцену. Бывало так, что полностью переписывали реплики.

Вообще, главное в работе с актерами — познакомиться и услышать друг друга. Меня этому научил Юрий Николаевич Погребничко, выдающийся режиссер и мой преподаватель  . Он никогда не спрашивает меня, получился ли спектакль. Ему важнее узнать, нашел ли я общий язык с артистами.

По первому образованию я актер. Но так случилось, что не снялся ни у одного хорошего режиссера, не сыграл ни в одном гениальном спектакле. Все время сам пытался что-то придумать, предложить. Но обычно мои идеи оставались незамеченными. А в моей голове все происходило интереснее, чем на сцене или в кино. По крайней мере, мне тогда так казалось.

То же самое и со сценарием. Бывали ситуации, когда нельзя было отклоняться от текста ни на букву. Авторы держались за материал и не признавали правок. Это абсолютно мертвая история для меня. Поэтому я точно знаю, как не надо выстраивать коммуникацию.

Подготовка и сами съемки длились семь месяцев — и на втором, и на третьем сезонах. Я, конечно, представлял себе все немного иначе. Творческая сторона процесса выглядит приятно и увлекательно, когда продумываешь сюжет и идею. А вот организационные моменты для меня кромешный ад. К счастью, команда «Мира! Дружбы! Жвачки!» на обоих сезонах — как большая поддерживающая семья. Это очень помогает.

Велосипед горит, все горят, еще и едут в самое пекло  . Например, актер на роль Зураба не смог прилететь на съемки из-за пандемии. Мы это поняли всего за пару дней до старта работы. Начали снова переписывать сценарий и ввели нового персонажа Бесо. Зритель не сильно обратил внимание на шероховатости в сюжете, вызванные этой рокировкой. Но мы внутри команды, конечно, знаем, где и что сценарно не срослось.

Несколько раз у нас «слетали» локации. Еще вчера можно было снимать, а сегодня уже нет. Мы оперативно искали альтернативные варианты, которые, как правило, оказывались хуже предыдущих. Но выбора у нас не было. Так работает кинопроизводство.

Не могу себе представить, что мы еще раз встретимся на съемках «Мира! Дружбы! Жвачки!». И снова будем горячо спорить, что должен сказать Алик. Он уже все сказал. Как и мы. Было бы лаконично и правильно закончить проект после третьего сезона. Но сейчас не буду ничего заявлять.

Я же планирую продолжать карьеру режиссера. Уже приходит довольно много предложений. Плюс я пишу свой сценарий и надеюсь его реализовать в скором будущем. Съемки — это не только ад, но и захватывающий творческий процесс.

В театре я также продолжаю работать. Сейчас являюсь главным режиссером новосибирского театра «Старый дом», в июне у нас прошла премьера спектакля «Котлован» по повести Андрея Платонова. Выпускной период в театре — как и съемки сериала. Такое же сложное, но интересное время.