«Это у вас от отсутствия смирения»: 10 историй о самых ужасных визитах в больницу

Читатели поделились историями о своем худшем опыте лечения и посещения больниц.

Мы собрали их воспоминания в подборку, которая заряжает желанием прямо сейчас взяться за здоровье и никогда не болеть. В первой части — истории об ужасных условиях в российских больницах, опытах над пациентами и врачебных ошибках.

Заведующий хирургическим отделением должен был вырезать мне кусок легкого. Вроде бы дело сделано, но через месяц выяснилось, что сделал он это как-то не так и теперь в организме гуляет воздушный пузырь, которого там не должно быть. Чтобы его откачать, нужно было сделать, как бы это помягче выразиться… новое отверстие — то есть проткнуть спину и вставить трубку. Делается это в сознании со всеми чудными ощущениями. И поверьте, это не так больно читать, как прочуствовать в жизни. После этого замечательного процесса нужно еще целую неделю ходить с банкой, куда выпускается воздух, и трубкой, торчащей из организма. Мало того что это зрелище неприятное, это еще и больно. Неудобно спать, невозможно ходить, сидеть, лежать. Отцепляешься от этой системы, только чтобы справить нужду.

А теперь представьте, какой у меня был неописуемый восторг, то есть истерика, когда спустя неделю мучений я узнала, что, оказывается, заведующий, делая отверстие, перепутал местоположение. Немножко так — на полспины. Психанула, написала заявление на перевод к другому врачу. Отмучилась еще неделю после повторения процедуры уже новым доктором. Он с первого раза попал куда надо, и через неделю кошмар закончился.

Часто получается, что на моих осмотрах и операциях присутствуют интерны. На склеропластике врач подробно объясняла молоденькой девчушке, где она делает надрезы и что куда вставляет, а мне и так было не очень весело штопать глаз под местным наркозом. После удаления кисты на копчике врач мою голую попу показывал группе студентов. В целом я к этому нормально отношусь, должны же ребята учиться. Но однажды довелось побывать на осмотре глазного дна в клинике Гельмгольца.

У меня в глазу какая-то болячка, которую врачи любят друг другу показывать, так как она не очень распространенная. И вот врач, держа в моем глазу линзу, позвала четверых интернов, говорит, мол, посмотрите. А эти пентюхи как давай мне по глазу линзой наяривать. И передавали ее друг другу по кругу, не вынимая из глаза. Постоянно давили, самим кручением делали больно. Когда я на это пожаловалась и начала дергаться, еще и отругали, чтоб не выдумывала. На этом месте я попросила их прогнать и научить себя вести с пациентами.

Еще часто вспоминаю, как мне что-то попало в глаз. Не могла от этого избавиться, глаз сильно резало, весь покраснел, слезился, не могла открыть толком. Дело было в четверг. Пошла в поликлинику просить экстренной помощи, благо она через дорогу от дома. Там сказали, что на сегодня прием врача окончен, завтра прием беременного населения, а в субботу и воскресенье они не работают — приходите в понедельник. Пришлось ехать в того самого Гельмгольца, где мне все без проблем промыли и даже дали с собой капли. Вот это наплевательское отношение очень раздражает почти при каждом походе в поликлинику.

Примерно в 2010 году я заболела ОРВИ. Температура, небольшой кашель, общая слабость. Пришла терапевт, послушала меня, выписала лекарства,оставила дома на неделю. Когда на пятый день я безостановочно кашляла так, что не могла спать, и по ощущениям вот-вот выплюнула бы легкие, вызвали скорую.

Они посмотрели на все это дело и сказали собираться в инфекционную. Там быстренько определили, что это воспаление легких, и сказали, что я тут минимум на полторы недели. Ок, медикам виднее.

Захожу в палату и при всей плохости своего состояния понимаю, что что-то не так. А не так то, что температура в палате равна температуре на улице. На улице ноябрь. Батареи еле теплые, под подоконником гуляет ветер. Ванная комната — смежная с палатой дверь, там туалет типа дырки в полу. И еще одна дверь из ванной — на улицу. Деревянная и закрытая на какой-то крючок. Я в палате лежала почему-то одна. Других палат нет. Правдами и неправдами мне передали еще одно теплое одеяло.

Лежу, болею, капельницы, антибиотики. Как-то ночью просыпаюсь и чувствую себя, мягко скажем, странно. Отчего-то очень тепло и как-то одновременно вяло. Измеряю температуру своим градусником — 40,5 °C. Я думала, что не до конца проснулась. Еще один замер — результат тот же.

Кое-как заставляю себя встать и выхожу в коридор — полная темнота. По стенке прохожу до двери, которая вроде ведет из отделения. За ней никого, она закрыта. Сажусь рядом и думаю, что надо собраться с силами и доползти до палаты. Тут на шум из-за одной двери выходит заспанная медсестра и спрашивает: «Чего тебе?» Как я потом узнала, она должна была круглосуточно дежурить в коридоре.

Жизнь оградила от частых визитов в больницы, но довелось в 2010 году в старшей школе попасть в кожное отделение детской больницы с обострением дерматита. Пролежал с недельку, после чего меня благополучно выписали на фоне улучшения.

Казалось бы, слава отечественной медицине? Кормили, конечно, посредственно, да и условия были не самые чудесные, но в целом в детских больницах откровенных ужасов стараются избегать. Ан нет. Аккурат спустя пару дней получаю поверх своей пораженной и с трудом восстановившейся кожи — барабанная дробь — ветряную оспу! Эти олухи положили в общее кожное отделение пациента с ветрянкой, которую я, разумеется, перенес дома со всеми прелестями температуры под 40 °C, рожей в зеленке и долгим восстановлением. В итоге еще год бегал по дерматологам.

Попав в больничку с заболеванием Х, вы вполне можете ее покинуть с заболеванием Y, и почему-то мне кажется, что ветрянка — далеко не предел.

Приехала на такси в женскую поликлинику: раздулся низ живота и были острые режущие боли. Кружилась голова и тошнило. Спросила в регистратуре, какой врач может принять, на что женщины в белых халатах выпучили глаза и ответили, что идти надо по записи.

Телефон я, к сожалению, забыла дома. В регистратуру стояла огромная очередь из беременных, женщины в белых халатах нервно рыскали по коридору и из кабинета в кабинет. Так как меня никто не собирался осмотреть, я попросила их вызвать скорую помощь. Они отвечали, что им некогда. Силы меня покинули, и я улеглась на лавочку. Посетительницы поликлиники что-то говорили, кто-то подошел, но я уже «отъезжала», и мне было все равно. Приятное тепло растекалось по телу, становилось уютно в ярком свете. Но тут мне стали бить по щекам, давали что-то нюхать — думаю, нашатырь, но я не ощущала запаха. Дали воды и вызвали скорую помощь. Приехали минут через 10.

Усадили в машину скорой, и опять сильнейшая боль пронзила мой живот, будто в меня кинули тысячу огромных гвоздей. Стали устраивать допрос, на что жалуюсь, как долго и прочее. Что-то заполняли. Привезли в гинекологию, там пригласили в гинекологическое кресло. На что-то нажали — и из меня хлынула кровища как из ведра. Спросили, есть ли аллергия и переношу ли я новокаин. На каталку и в операционную. Наркоз, очнулась в палате. Огромное спасибо врачам и реаниматологу, что спасли. Я могла бы легко помереть в тот день в поликлинике или карете скорой помощи, пока меня допрашивали, с кем я живу, есть ли у меня дети или другие родственники, где работаю. Но в самой больнице сделали все мгновенно. Все движения были ловкими и уверенными. Так что разные врачи есть. Одни чуть не умертвили, другие спасли. Как повезет.

До этого случая за неделю мне было уже очень плохо, и я отправилась к терапевту. Она переписала мой страховой полис и говорит: «Идите домой, что вы тут совсем раскисаете, держите себя в руках». Закрыла мою карточку и пригласила следующую больную. Я пожелала ей здоровья, сказала спасибо и пошла домой.

Инфекционка — мини-тюрьма, в которой тебя спасут, но вряд ли процесс тебе понравится.

Году так в 2008 у меня началось нечто, очень похожее на ангину, только еще хуже. Через некоторое время температура превысила 40 °C, а горло поросло налетом, сделав невозможным прием пищи, уже начало затрудняться дыхание.

Приехала скорая, сказали, что дело дрянь, надо ложиться в больницу, если не хочу откинуть коньки. Спорить как-то не было сил, но нашлись силы покидать в сумку с собой телефон, зарядку, портативную игровую консоль и еще какую-то фигню. Это была очень хорошая идея: потом эти предметы мне передать бы уже не получилось. Меня посадили в скорую и повезли в больничку, пока я истекал слюнями, так как глотать я уже не мог.

В самой больничке меня менее чем за сутки перевели из состояния «помогите» в состояние «так себе», ну и дальше, собственно, уже происходило само заключение. Диагноз — инфекционный мононуклеоз. Мне кололи разные антибиотики, а на этаже, кроме чайника с чаем, всегда был чайник с фурацилином, которым нужно было полоскать горло примерно постоянно.

Со мной в палате лежал паренек из армии, для которого больница была неплохим вариантом немного передохнуть от службы. Мы с ним поладили, и он без устали травил мне байки о детстве в глубинке и жести на службе. Его разрушающие сознание истории, погружающие в совершенно другую жизнь, быт и систему ценностей, — это, наверное, и есть самое леденящее душу воспоминание. Он был надежным товарищем на случай конфликта с другими проживающими в отделении. А кто там лежит? Бездомные, ребята из частей, ну и случайные гости вроде меня.

Еще я поладил с одним тоже армейским, который по случайному стечению обстоятельств оказался один в своей палате. Ему я давал свою консоль поиграть и позаряжать — ведь розеток в палатах не было. А у него была: он сделал ее сам, разобрав светильник и загнув провода петельками.

Так и просидел я там около месяца, питаясь передачами, без посетителей, с кое-каким мобильным интернетом — телефоны тогда были еще не те, у меня была «Нокиа» на «Симбиане», — без живого места на заднице, стараясь лишний раз не тусить в холле. Я смог достичь в тетрисе 200-какого-то уровня и собрать почти все монетки в «Марио» на DS.

Врач-психотерапевт в государственной больнице. Я на тот момент была на стадии выяснения, что вообще происходит. Позднее частнопрактикующий психиатр-психотерапевт мною занимался, диагностировал комплексное ПТСР.

Итак, кабинет врача-психотерапевта-суицидолога в светской больнице: 12 плакатов с иконами, несколько деревянных иконок на столе, полках и на шкафу.

• — Что беспокоит?
  — Тра-та-та-та.
  — В церковь не ходите?
  — 0_о
  — Ну, понятно все. Это у вас от отсутствия смирения все. Надо сходить к православному батюшке, лучшее лекарство — он вас выслушает, смирению научит. И сами себя заставляйте смиряться, потому что это все от самомнения.

И еще минут двадцать в таком духе.

Естественно, больше я туда не обращалась, хотя комплексное ПТСР — это вотчина именно медиков, а не психологов-психотерапевтов, а я очень нуждалась в срочной компетентной помощи.

В 2019 году записался в поликлинику на прием к терапевту, чтобы узнать результаты анализа крови. По талону попал к врачу. Они сейчас смотрят только в монитор компьютера, все данные там, клиента почти не осматривают. И тут она сказала, что у меня гепатит С и что назначит лекарства. Я был в шоке и попросил уточнить, перепроверить. После долгих поисков в компьютере она заявила, что ошиблась, перепутала с однофамильцем.

Спустя месяц пришел на консультацию к урологу, чтобы проверить почки. Тот заявил, что у меня гепатит С, венерические инфекции и куча всяких болячек. Начал писать рецепт. Потом я вспомнил историю с терапевтом и попросил посмотреть повнимательнее. Конечно, врач извинился, опять ошибка вышла. Мне тогда пришлось испытать легкий шок. Будьте внимательны, перепроверяйте данные, диагнозы, результаты анализов.

Случилась со мной щитовидка. В какой-то момент меня «перелечили» — в общем, поправилась я на 30 килограммов. Когда гормоны фигачат, скинуть очень сложно.

Искала тогда «своего» эндокринолога, после прошлого неверного диагноза сменила штук пять. И вот четвертая мне выдала: «Мужа тебе менять надо, вот мой меня заставляет утром и бегать, и отжиматься, если потолстею — сказал, что разведется. Так я вон какая стройная». Я не скажу, что это был худший мой поход, но советом врача была поражена.

Не больница, а поликлиника, центр Москвы, офтальмолог. Я жалуюсь на ослабевающее зрение и что-то типа конъюнктивита. Она спрашивает, а не злоупотребляю ли я работой за компьютером. Признаюсь в этом и слышу диагноз: это вас компьютерный вирус поразил! Слегка офигеваю, но пытаюсь поддержать беседу: говорю, что у меня на компе очень хорошая антивирусная программа и супостату-вирусу не прокрасться. Потом уже понимаю, что еще чуть-чуть — и мне потребуется врач другой специализации, крадусь к двери и ухожу.