«Сейчас жизнь намного тяжелее»: 8 причин вспоминать девяностые без ужаса

Мы уже собрали истории читателей, которые бы ни за что не согласились вернуться в девяностые.

В новом материале через рассказы читателей Т⁠—⁠Ж посмотрим на это время под другим углом. Крепкая дружба, беззаботность, сытое детство и еще пять причин, почему девяностые могут вызывать у людей ностальгию, — в подборке.

В 90-е годы, когда я поступила в училище, нас в первый же месяц, сентябрь, отправили в колхоз на месяц. Собирали картошку, жили у деда в избе вшестером. Двое спали на кровати, двое на диване, а двое на полу. Крысы ночью грызли у нас продукты. Дед принес кошку с котятами, но крысы все равно приходили. Из колхоза привезла мешок картошки и 230 ₽. На них купила джинсы.

После училища пошла работать в ателье. Днем работала, ночью шила заказы. Принимала у знакомых. Брала немного, так как у людей особо не было денег, но очень выручало. Все равно не хватало. Мама работала в роддоме, зарплату не платили по четыре месяца. Иногда часть выдавали курами и халвой. Труднее всего было до 1996 года. С 1997 года стало легче. Ели блины на воде, макароны с майонезом. Зато я изучила различные рецепты из обычных продуктов. Если отварной рис смешать с рыбными консервами, обвалять в муке и пожарить, получаются рыбные котлеты.

С одеждой проблем не было. Я шила все — от легких блузок до пальто и курток. В городе был комиссионный магазин. Вещи старалась не занашивать, а продавать после одного сезона. Продавалось все, окупался материал и расходники. Особенно быстро продавались детские вещи. Шила на младшего брата тоже. Иногда даже материал не покупала. Собирала куски в ателье ненужные и собирала из них.

Из музыки помню «Эйс-оф-бейс», Марину Журавлеву, Кая Метова, Доктора Албана. «Иванушки Интернешнл» — любовь на всю жизнь. В самом начале 90-х ходили летом на «доски» — танцплощадку в горсаду. 1 мая обязательно катались на катере по Волге, это была традиция. Купила на рынке тогда турецкий трикотажный костюм, черный в разноцветный горох, ветровку, тапки на шнурках. Это был праздник. Зимой ходили на ночные дискотеки, которые стали плодиться по всему городу в бывших ДК, кинотеатрах и даже во дворце спорта. Зимой всегда каталась на коньках — люблю с детства, занималась в школе конькобежным спортом. Ходила на шейпинг.

В 1997 году поступила в заочный институт, оплачивала подготовительные курсы. Три года училась в своем городе и три — ездила в Москву на сессии два раза в год. Сейчас рада тому, что нашла в себе силы тогда учиться.

По телевизору смотрели «Секретные материалы», «Доктор Куин — женщина-врач», различные бразильские и мексиканские сериалы: «Моя вторая мама», «Новая жертва», «Тропиканка», «Дикая роза». Я подсматривала в них фасоны платьев, блузок, нравились их прически.

Однажды, прямо под Новый год, наверное, в 1995 году у нас сломался телевизор. Был старый ламповый телевизор «Радуга». Денег чинить нет. А без телевизора что за Новый год? Вызвали мастера, объяснив ситуацию. Отремонтировал бесплатно. Деньги я отнесла уже в январе в мастерскую, как и договаривались. Вообще, люди помогали друг другу очень. У нас на работе отзывчивые все были и дружные. Брату на выпускной требовался галстук. Покупать невыгодно — зачем он потом? На работе принесли несколько штук на выбор. Потом вернула.

В 90-е я мечтала о фотоаппарате. И вот в 1997 году к Новому году сделала себе подарок: купила фотоаппарат «Самсунг» за 230 ₽.

Я работала в ателье в две смены, первая заканчивалась в 14:30. Приходила домой, обедала. Если дело было летом, шла купаться на речку, брала с собой кота. Он сидел в траве и не убегал. Вечером могла сходить погулять с подругами. Было много свободного времени и на чтение, и на прогулки.

90-е — лучшие годы в моей жизни. Почему-то безденежье не так запомнилось. Зато запомнилось ощущение свободы, что ли… беззаботности. Носила короткие юбки 37 см, высокие каблуки, красилась в блондинку. Жизнь воспринималась такой, какая она есть. И трагедии ни из чего не делалось. Действительно, это время уже обросло слухами и домыслами. Хотя было совсем недавно, по сути. Сейчас жизнь намного тяжелее, чем тогда. Денег всегда не хватает, а счастье за деньги не купишь.

Почему-то никто не вспомнил прекрасное детское телевидение из 90-х. Я, как приличный ребенок школьного возраста, выросла на «Звездном часе» Супонева. Такой классный он был, очень жаль, таких энтузиастов больше нет. Отдельная любовь — американские мультики, а в перерывах — реклама всяких прибамбасов для Барби. Свободное телевидение, которое хотелось смотреть. Неизгладимое впечатление от «Секретных материалов» и ночной передачи «Матадор», где показывали неделю мод в Париже.

В начале 90-х кубанские колхозы продолжали по факту жить той же жизнью, что и в советское время. Каждое раннее летнее утро начиналось с похода с бабушкой за молоком и свежим хрустящим хлебом в колхозный магазин. Потом до жары нужно было успеть отнести корма и воды курам, уткам, гусям и выгнать их на травку пастись. В обед и вечером — повторить ритуал и загнать их обратно в загоны. Убрать в доме, помочь бабушке с заготовками на зиму, поработать на огороде. И это все начиная с первого класса. Благодаря бабушкам и дедушкам — колхозникам — никогда не знали никаких проблем с едой в 90-е.

Собирали себе спокойно вкладыши из жвачек. В начале сентября каждого учебного года школьников старших классов вывозили по утрам на колхозные помидорные огороды собирать урожай. Сначала за каждое собранное ведро получал палочку в журнале, а потом по количеству палочек — деньги в кассе колхоза. Отличные деньги для школьников были, а бонусом — привычка к труду. 90-е для меня — чудесные годы свободы и труда. Кто я есть сейчас — все оттуда.

Я ровно 1990 года рождения и даже не знаю, что сказать. Было хорошо, но когда ты ребенок, все воспринимается совсем иначе. Не знаю, что я сказала бы, окажись в этом времени во взрослом возрасте. Ничего хорошего. Но у меня до сих пор вызывают ностальгические чувства таинственные ржавые буквы Е или Ш, которые везде валялись, и еще куртки «Адидас».

Мне кажется, что семья все-таки справлялась, хотя я помню какие-то смутные очереди и совершенно пустые металлические прилавки. Чипсы, сникерсы, что-то такое было чем-то праздничным. Родители работали сутками — охрана, магазины, — иногда их даже обоих не было дома, поэтому оставалась с младшим братом, и все было нормально.

По дороге к дому творчества — нужно было перейти по подземному переходу и потом еще немного дальше, во дворы, — в переходе стояли проститутки, но я не понимала, что это за девушки. Там же вокруг бродила сутенерша — очень толстая женщина с выжженными волосами и в короткой шубке. Внизу был «дизайн» — дырочки. Я ее жалела, потому что у нее такая коротенькая шубка, которую моль проела. А потом эта вся компания одним махом куда-то исчезла.

Много всего было. Мерить джинсы, стоя на рынке на холодной картонке? Конечно. Сами рынки и прилавки, полные сомнительного мяса, груды овощей? Тоже было. А летом в деревне нужно было ходить за молоком к специальной машине, со своим металлическим бидоном.

На самом деле было классно. Мне сейчас начинает казаться, что у ребят нулевых годов рождения эти девяностые вызывают чувство такой же ностальгии по временам, когда ты не жил, как у меня — какие-нибудь 70—80-е в США, где меня тоже никогда не было. Но была какая-то эстетика, что ли, какая-то непонятная свобода, с которой никто не мог понять, что делать.

Я полгода проводила с родителями в одном северном городе «победившего социализма», как я его называю: бесплатный проезд в общественном транспорте, куча бесплатных кружков в центре творчества — даже английский, постоянные гости дома, даже черная икра иногда была. Из забавного: на любых фотках из детского сада было как минимум две группы девочек в одинаковых платьях.

А на весну и лето меня отправляли к бабушке с дедушкой на юга, и вот там, конечно, жизнь другая была: пьяные мужики под каждой лавкой, зарплату шахтерам выдавали картошкой, вода по часам, даже свет иногда отключали на пару суток, ни одного канализационного люка на дорогах не было, потому что их растаскивали на металлолом.

Но вообще, воспоминания у меня самые светлые остались: лето казалось бесконечным, черешню можно было есть, прямо сидя на дереве, и даже зимой в −30 °C мы носились с друзьями как угорелые, а я приходила домой с обмороженными щеками, не в состоянии вымолвить ни слова, но счастья было — хоть ложками черпай!

1993 год рождения, окраина Челябинска. Родители — простые рабочие, поэтому стандартная картина для того времени: задержки зарплат у родителей, пьяный отец и прочие атрибуты. Хотя в детсадовском возрасте это не имело значения, самым страшным для меня был чувак с заставки ВИД на ОРТ.

А так по воспоминаниям складывается впечатление, что люди сплоченнее были. Помню, все праздники отмечали всем подъездом, взрослые дядьки привозили уток с охоты, батя рыбу ловил постоянно, столы на улице накрывали. Точно так же всей толпой ездили «на картошку». Ну и под конец девяностых батя пить перестал совсем, тогда всем говорил, что закодировался, кажется, это был мейнстрим в то время.

В 90-е жил в Москве. С одной стороны, раздолбанные детские площадки, убитые дороги, ларьки с любыми товарами повсюду, толпы людей на «Черкизоне», безденежье, отсутствие чувства безопасности — может, связанное не с легендарным бандитским разгулом, зачастую романтизированным и преувеличенным, а вообще с какой-то бесконтрольностью всего и вся.

С другой стороны, была какая-то безумная свобода — это я уже задним умом понимаю, моднейшие спортивные костюмы с отливом, первый класс в школе — с еще суровыми учителями старой закалки, поездки в деревню на электричке, набитой битком, с баулами всякой всячины и бутербродами для перекуса, огромный выбор всего — но отсутствие средств для реализации. Противоречивое и очень интересное время детства, которое у меня вызывает ностальгию, но при этом еще и страстное желание добиться какой-то лучшей доли, чтобы не только смотреть на витрину «Лего» в Гуме, пуская слюни.

Для меня это было самое счастливое время, ведь у родителей очень удачно пошел бизнес. У нас было две квартиры, одна из них двухуровневая, а у меня — огромная комната. По несколько раз ездили за границу, была куча брендового шмотья, «Лего», компы. У нас даже был личный водитель, который возил меня в школу и по кружкам. В нулевых тоже было все ок, но такого раздолья уже не ощущалось.

Запомнилось, как сосед по коммунальной квартире, работавший на мясоперерабатывающем предприятии, прятал под одеждой какое-то немыслимое количество упаковок с нарезкой колбасы. Моя мать, работавшая в то время на АЗЛК, таким же образом приносила с работы ткань с выброшенных на производстве сидений, шила и клеила из этой ткани тапочки и продавала в переходе на «Выхино».

А один раз нам удалось купить и перепродать новый автомобиль Москвич, который работникам завода продавали со скидкой. На вырученные деньги мы купили ковер и видеоплеер «Голдстар» на Черкизовском рынке.

Детство же было довольно беспечным. У большинства моих сверстников не было никаких излишков, одевались и ели скромно, дружили с детьми, у которых были карманные деньги. Моя мама работала в три смены, я уходил из дома в 8 утра и приходил к 11 вечера, как раз чтобы успеть притвориться спящим к приходу мамы с работы. Правда, соседка из коммуналки меня периодически выдавала.

Помню, что в 1997 году у двух одноклассников появились первые ПК. Они рассказывали друг другу про успехи в какой-то «Цивилизации», а остальные совершенно не понимали, про что они говорят.

Несмотря на бедность, плохое питание, жизненные трудности, жизнь в коммуналке, мои воспоминания о детстве все же приятные. Но взрослым ради таких воспоминаний своих детей приходилось несладко.