«Неплохие деньги для вчерашнего студента»: сколько зарабатывает инженер-нефтяник

Читатели Т⁠—⁠Ж регулярно рассказывают о своих профессиях.

Мы уже писали о молодом геоэкологе, который следит за вечной мерзлотой на Крайнем Севере. В новом выпуске опытом работы за полярным кругом на нефтяных месторождениях делится геофизик. Он рассказал, как жить в −45 °C и по соседству с медведями, чем рабочий день инженера на буровой установке похож на день любого офисного сотрудника и можно ли вдали от цивилизации позависать на Ютубе.

В школе всегда все хорошо получалось, но больше нравились точные науки. Когда настала пора готовиться к ЕГЭ, выбрал физику и химию. Папа подсказал: если не знаешь, чем конкретно хочешь заниматься, найди такой университет, после которого у тебя будет четкая профессия, желательно в сфере, где точно не останешься без работы и которая кормит нашу страну — нефть и газ. В нефтянку есть два пути. Либо профильный вуз — РГУ нефти и газа, Уфимский нефтяной, Новосибирский и Томский политехнические, либо топовые технические вузы — МГУ, Бауманка, МФТИ, где есть кафедры, спонсируемые нефтяными компаниями. Мой выбор сузился до одного университета — РГУ нефти и газа имени Губкина, в простонародье — «керосинка».

Хорошо сдал ЕГЭ и попал на бюджет на кафедру бурения. Ее очень хвалили на дне открытых дверей, говорили, что специалисты нарасхват. Кем я стану, отучившись там, и в чем будет суть работы, я понял уже летом между третьим и четвертым курсами, когда поехал на производственную практику на вахту поработать помощником бурильщика.

Окончил бакалавриат с красным дипломом и пошел в магистратуру — надо было закрыть военную кафедру. Во время учебы в магистратуре удалось полгода поучиться в Норвегии по специальной магистерской программе. Она рекламируется на кафедре и на сайте университета, так что поступить на нее может каждый желающий, но для этого надо пройти многостадийное собеседование. В результате у меня два магистерских диплома — российский и норвежский.

Когда я начал искать работу и ездил по собеседованиям, в большинстве случаев мне предлагали слишком низкую для такого уровня образования зарплату — 40—50 тысяч рублей.

50 000 ‎₽

в месяц предлагали выпускнику РГУ нефти и газа на первых собеседованиях

Но сразу после университета я устроился в крупнейшую международную нефтесервисную компанию, которая работает с «Роснефтью», «Газпромом», «Новатэком» и их дочерними предприятиями.

Еще после второго курса я проходил в их учебном центре недельную летнюю практику. Места на эту практику компания разыгрывала у нас на кафедре. Был тест и небольшой кейс для решения в группах по несколько человек. По итогам для этой поездки выбрали самых активных людей с хорошей успеваемостью.

Получить эту работу было довольно непросто. Первый этап — тест по логике и математике на знания 7—8 класса. Мне повезло, что я помнил всякие формулы сокращенного умножения, так как на старших курсах подрабатывал репетитором. Второй этап — ассесмент-дэй. Он проходил в офисе компании с 8 утра до 6 вечера и включал кучу разных задачек. Там помог хороший уровень английского — половина всех заданий была на нем.

В итоге устроился по специальности — полевым инженером. То есть работаю вахтами непосредственно на промысле, в моем случае — на буровых установках. В ХМАО и ЯНАО их десятки, если не сотни.

Некоторые мои коллеги, пришедшие в компанию из непрофильных вузов, первое время находились в шоке от буровой. Я сразу понимал абсолютно все процессы и чувствовал себя в своей тарелке — фундаментальное образование на кафедре бурения очень пригодилось. Если этому не учишься, понятия не имеешь, что, где, зачем и как работает.

Буровая установка может располагаться в часе езды от ближайшего города, а бывают и такие, до которых надо лететь полтора часа на вертолете. Она стоит на территории где-то 100 х 50 метров. Рядом все необходимые коммуникации, а чуть дальше — жилой городок, вагончики в 2—3 ряда. Там есть столовая, незатейливый сельский туалет, полевая баня с душем, а иногда даже прачечные. Хотя порой не завозят воду — не моешься 3—4 дня. На территории городка изредка бывают турник с брусьями. В целом спортом там можно заниматься только при очень большом рвении. А если на улице −45 °C, то, понятное дело, лишь бы добежать до жилого вагона.

В этих условиях живут все, кто задействован в бурении: буровая бригада — 25—30 человек, команда инженеров — 3—4 человека, повара, водители спецтехники, другие подрядчики.

График тяжелый: 6 недель на вахте, 3 недели дома. Это фишка именно моей компании. В целом в отрасли ровный график: 4/4 недели, 3/3 и так далее.

Большой плюс вахтового метода работы в том, что в году, можно сказать, 6 отпусков по 3 недели. Из них 42—44 дня будут оплачиваться: за каждый месяц работы капает 3—4 дня оплачиваемого отпуска. Взять его можно только между вахтами, и выходит, что ты вроде на отдыхающей вахте, а деньги все равно получишь.

Выходных там нет, и смысла в них тоже нет. Кроме как работать делать больше нечего.

Выходить за территорию буровой запрещено: может напасть медведь или утонешь в болоте. Бывали случаи, когда рабочие буровой уходили «по грибы, по ягоды» и больше не возвращались. Их находили растерзанными медведями. Из других опасностей там — лисы, болота и топи, куча мошкары в теплые месяцы.

По закону все работники проходят обучение по оказанию первой медпомощи. Но в основном оно неэффективно. Поэтому всегда надо быть максимально осторожным.

Если буровая недалеко от населенного пункта, то в случае чего могут срочно вывезти в ближайшее медучреждение. Но если добираться далеко, то теряется много времени. Однажды другу на соседней буровой в результате несчастного случая отрубило полпальца. Ему заказывали экстренный вертолет, много времени ушло на путь от вертолетной площадки до ближайшей больницы. В общем, помощь ему оказали через 10 часов после инцидента, палец спасти не удалось.

Мы ведем мониторинг процесса бурения. В наших приборах установлена куча датчиков, снимающих параметры пластов, которые мы разбуриваем. Интерпретируя данные с датчиков, мы принимаем решение следовать начальному плану или отклоняться от него, чтобы, например, не вылететь из продуктивного пласта.

Данные мы предоставляем нашим заказчикам как во время бурения, так и после завершения работ.

Нужно уметь настраивать спутниковую тарелку, чтобы получить спутниковый интернет и телефонию; настраивать локальную сеть, через которую у всех будет доступ к рабочим программам и файлам; программировать приборы, через которые мы получаем данные; развертывать наземную систему датчиков, чтобы понимать, что происходит на буровой, и следить, верно ли бригада выполняет наши указания.

У нашей компании есть учебные центры, в которых всему этому учат. Эти школы длятся от 2—3 дней до 6 недель и в зависимости от продолжительности проходят либо во время вахты, либо до и после вахты. Каждый проходит обучение в своем графике. Это одно из требований для того, чтобы получить повышение.

За почти полтора года работы не было ни одной похожей вахты — постоянно что-то новое, всегда развиваешься, перенимаешь опыт у коллег. Суть работы в глобальном плане не меняется, меняются только детали: разные буровые, разные заказчики, разные сроки работы.

На каждой буровой работают новым составом. Для кого-то это плюс — постоянно новые знакомства. Мне это не очень нравится, потому что каждый раз приходится искать подход к новому напарнику. Здесь все очень зависит от человека. Иногда можно так заболтаться, что упустить из виду что-то по работе. А один раз мы не сошлись с дневным напарником по характеру и подходу к работе и 3 недели все делали молча.

Ты только заехал на буровую, а у дневного напарника до конца вахты остается 5—6 дней, потом заезжает новый, а через неделю хоп — и тебя перекинули на другую буровую. Поэтому у меня так и не появилось ощущения коллектива. Для меня это скорее минус, чем плюс. Уверен, есть люди другого склада. Эта работа подойдет интровертам, которые неплохо себя чувствуют наедине с собой. Мне, признаться, после четвертой недели становится очень тяжело в моральном плане — хочется домой к семье, друзьям и цивилизации.

Работа на буровой происходит в режиме 24/7. В нашей инженерной команде 4 человека. Двое работают в день, двое — в ночь. Смена длится 12 часов с часовым перерывом на обед.

Утренняя смена начинается в 8:00. Просыпаешься в 7:50, одеваешься, идешь в рабочий вагон.

Вагон — это комната где-то 2×6 метров. Сначала прихожая, потом рабочая зона: там длинный стол с компьютерами и место для мелкого оборудования. Затем кухонька, где с одной стороны — шкаф, рукомойник, микроволновка, мультиварка и холодильник, с другой — кровать как в купе.

Завтракаешь, параллельно проверяя, что происходило ночью и есть ли задания на день. Можно просто спросить у ночного сменщика, а если его нет, посмотреть в программах: все датчики постоянно пишут свои значения и по графикам можно понять, что и когда происходило на буровой.

Если идет активная фаза — бурение, мониторишь показания приборов, ведешь журнал операций. Активная фаза занимает 70—80% времени. Если на буровой операция, не связанная с бурением, то готовишься к предстоящей работе: возишься с документацией, готовишь приборы.

С интернетом все нормально, если хорошо ловит мобильная связь. Но в основном нет. Есть буровые, где не ловит вообще ни один оператор, а наш спутниковый интернет сильно урезан в скорости для личных нужд. Так что в поездку помимо средств гигиены, набора витаминов, термобелья и подушки — в вагонах подушки в ужасном состоянии — беру с собой жесткий диск, заполненный сериальчиками.

Иногда надо принять или отправить оборудование. Выходишь и час-два контролируешь процесс. Иногда попадаешь на мобилизацию/демобилизацию — это когда тебе привозят два вагона и ящики со всем необходимым для работы оборудованием и в короткие сроки нужно подготовиться к бурению. Правильно выставить вагон, запитать его, настроить спутниковую тарелку, развернуть систему наземных датчиков, проверить и запрограммировать приборы, заполнить всю документацию, согласовать последовательность действий с остальными. Тогда порой не спишь сутки или двое.

Или, например, прибор отказал в процессе бурения — надо оформлять поломку. Тебе привозят новый прибор, надо его проверить и запрограммировать. Потом разобрать все, что достали из скважины, собрать с новым прибором и спустить для продолжения бурения. Все это сопутствуется кучей бумажной возни и приводит к 2—3 суткам работы нон-стоп.

В целом, если все хорошо, работа по смыслу похожа на офисную, но просто в вагончике за полярным кругом. В 8 вечера закрываешь ноутбук и спокойно идешь в баню или сразу спать. Когда уже на опыте, свободного времени хватает на сериалы, книги, саморазвитие.

Как-то на улице был мороз −55 °C. Работы были приостановлены, и мы неделю просто ничего не делали. Зарплата идет, а ты лежишь на кушетке — красота!

Но потом в −45 °C буровая возобновила работу и у нас сломался прибор. Пришлось не спать почти трое суток и работать на морозе под сильным напором руководства и заказчика — приятного мало.

Это зависит от уровня оснащенности буровой и внутренних стандартов компании-заказчика.

Вагоны топятся радиаторами. Но при таком морозе низ все равно промерзает, в вагоне приходится надевать теплую уличную обувь. На улицу выходишь только по нужде или поесть. Как-то я на минуту достал руку из кармана, чтобы сфотографировать буровую, — кончики пальцев на неделю полностью лишились чувствительности.

Подработки я не беру. После шести недель работы нон-стоп вдали от цивилизации хочется максимально насладиться заработанными деньгами и всеми благами человечества, встретиться с друзьями, отдохнуть с семьей, сходить в кино, на каток, на разные шоу.

Почти ни одна отдыхающая вахта не обходилась без поездки за границу на 5—10 дней. Я и до работы много путешествовал, но за время работы в компании успел сгонять на Азов освоить виндсерфинг, побывал в Грузии с друзьями и слетал в Португалию посерфить уже на волнах. Каждое новое путешествие стараюсь планировать в новые места, ведь планета такая огромная.

В общем, 3 недели дома всегда выдаются очень насыщенными. Честно говоря, даже не успеваю отдохнуть. Посчитал, что за прошедшие полгода непосредственно дома я находился в сумме меньше месяца.

На старте получаешь в районе 3500 рублей за день на вахте. Когда дома, не получаешь ничего.

В компании есть чек-лист — требования, которые надо выполнить, чтобы тебя повысили. Тогда заработок вырастает примерно до 5500 рублей в день. Можно получить повышение за полгода, а можно и 2 года оставаться на месте. Все зависит от тебя и твоего желания — карьерный рост в принципе прозрачный.

Например, надо провести одну работу полностью самостоятельно, без чьей-либо поддержки и контроля. Чтобы достичь такого уровня, нужно поработать 2—3 вахты под руководством опытных инженеров, вникнуть во все тонкости процессов. Еще надо обязательно пройти несколько тренингов в учебном центре. Плюс подготовиться к интервью с руководством — там речь о технической части и внутренних стандартах. В целом до первого повышения процесс растягивается на 9—14 месяцев. С каждым грейдом пунктов становится больше и они сложнее. В общем, как в играх.

12 000 ‎₽

в день максимальная стоимость дня работы на вахте

Я был очень активным, быстро выполнил все требования и получил свое первое повышение за 9 месяцев. Для этого приходилось порой перерабатывать по 8 недель, чтобы набрать еще больше опыта.

Слышал от однокурсников, что в российских компаниях дела обстоят похуже: там важно не то, насколько ты активный и энергичный сотрудник, а сколько лет ты сидишь на своем месте.

За каждые 180 дней, отработанных в полях, мы получаем северную надбавку — «полярку», это еще плюс 10% к окладу. Я москвич, и у меня пока накопилась только одна «полярка». У людей, которые родились и выросли в районах Крайнего Севера, будут сразу все «полярки» по местному коэффициенту.

Итого за шестинедельную вахту я зарабатываю в районе 250 тысяч рублей. Это довольно неплохие деньги для вчерашнего студента.

Думаю, для моей специальности это средняя зарплата. Если дальше развиваться внутри компании, то в полях можно поднять зарплату до 10—12 тысяч в день. А можно перейти в офис и получать в районе 100—120 тысяч в месяц на старте и дальше вверх до солидных зарплат.

У меня есть собственное жилье, на коммунальные услуги я трачу 10 тысяч. Когда я дома, на еду и развлечения уходит от 20 до 40 тысяч, в зависимости от плотности праздников и настроения готовить, и еще около 4 тысяч на бензин.

На одно путешествие я обычно трачу 50—80 тысяч рублей. Например, 10 дней серфинга в Португалии — 9 дней на побережье и 1 день в Лиссабоне — обошлись в районе 80 тысяч.

Если не баловать себя такими частыми поездками и ежедневными обедами не дома, то можно откладывать 150—180 тысяч, а на остальные деньги жить, не особо ограничивая себя в магазинах. Дорогие покупки — путешествия, бытовая техника, машина — требуют планирования, а обычный поход в магазин за продуктами обходится без просмотра ценников.

Например, после одной из вахт я привез родителям ящик экспортного пива и 3 кг лососевых стейков. Обошлось это в 7 тысяч, но было очень приятно угостить их и устроить такой ужин после 6 недель скитаний и лишений.

Или, скажем, брату, который занимается программированием, купил дополнительный монитор за 10 тысяч рублей. А себе все хочу купить новый Айфон за 65 тысяч, но пока что-то останавливает — все-таки для телефона, наверное, дороговато.

Экономия происходит на вахте. Там тратишь деньги только на еду, она стоит недорого. Можно готовить самому, если в вагоне есть мультиварка. На каждой буровой есть столовая, еду там готовят более или менее хорошую, домашнюю. Завтракаю я всегда кашей с медом, которые покупаю перед заездом, а обед с ужином стоят в районе 300 рублей в день. Компания выдает на еду 430 рублей в день. Как ими распорядиться — дело работника.

300 ‎₽

стоят обед и ужин в столовой на буровой

Хочу купить телевизор за 250 тысяч. Такая дорогая покупка точно требует планирования. Еще хочу подкопить и сменить машину — моей уже 10 лет, а живу я за Мкадом, так что она точно нужна. Потом, может, начну копить на квартирку в Сочи. А может быть, подвернется возможность работать за границей — тогда жизнь изменится кардинально.

Возможно, до свадьбы продолжу работать вахтами, так как спрос на специалистов моего профиля есть, а в бурении без полевого опыта никак. Но вот брак и вахты несовместимы, я считаю. Некоторые коллеги рассказывают, что приезжают домой после 6 недель, а их не узнает годовалая дочка, плачет и убегает к маме.

В будущем можно устроиться в офис в один из центров сопровождения бурения, они есть у всех крупных нефтяных компаний. Заняться проектированием скважин или перейти в геологическое моделирование — варианты, не требующие вахт, есть.

Годам к 40—50, думаю, можно достичь должности начальника управления бурением в московском офисе какой-либо нефтедобывающей компании. А в долгосрочной перспективе, наверное, можно дорасти до гендиректора бурового подразделения. Большие начальники бывают на буровых крайне редко, только в случае ревизий и аудитов.

Пока хотелось бы поменять график на более щадящий — может, 4/4 недели. В моей компании график прописан в договоре, изменить его проблематично. Так что нужно либо пробовать договариваться с начальством, а скорее всего, мне откажут, либо менять место работы.

100 000 ‎₽

можно потерять с каждой вахты, если перейти на график 4/4

Если будет такая возможность, серьезно задумаюсь, хотя годовой доход в таком случае снизится. Скажем, при графике 4/4 с моим нынешним уровнем заработка будет выходить 150 тысяч за вахту, то есть 75 тысяч в месяц. Эти условия и сложности не стоят таких денег.