«Решила воспитать свой литературный вкус»: 3 истории о том, как организовать книжный клуб

Участие в книжном клубе — хороший способ вникнуть в содержание произведения.

Совместные обсуждения мотивируют внимательнее относиться к тексту, а еще могут стать местом знакомства с единомышленниками. Собрали истории трех читательниц Тинькофф Журнала, которые организовали свои литературные встречи.

Как появилась идея совместного чтения. В 2019 году мы с партнером открыли в Сочи заведение «Пышки и книжки». К тому моменту я уже 13 лет занималась ресторанным бизнесом, поэтому партнер отвечал за ассортимент книг, а я за еду: мы готовили пышки с разными начинками и кофе. Во время карантина в 2020 году пышечную пришлось закрыть, а после мы открылись уже как книжная лавка и сменили название. Партнер вышел из бизнеса, но я не хотела бросать магазин и погрузилась в новую для себя отрасль — книготорговлю.

Я всегда много читала, но в основном романы. Меня увлекают яркие герои и трансформация личности по ходу сюжета — как в американской прозе, которую переводят в издательстве «Фантом-пресс». С началом работы в книжном я решила воспитать свой литературный вкус. Рассматривала полки и намечала план: на этой неделе изучу книги конкретного издательства, а на следующей — биографии или сборники эссе. Такой подход принес плоды: я стала лучше разбираться в новинках и расширила свой читательский кругозор. Позже я привезла в Сочи независимое издательство No Kidding Press, которое переводит и издает книги женщин и квир-авторов. Чтобы заинтересовать покупателей, я рассказывала о новинках в соцсетях и напрямую в магазине — в итоге у нас хорошо приняли «Кинг-конг-теорию», «Быть здесь — уже чудо» и трилогию Тове Дитлевсен.

Хорошему книжному магазину не обойтись без просветительских мероприятий. Я организовывала презентации с авторами и литературные чтения: любой желающий мог взять микрофон и прочитать отрывок из произведения. Чтения не пользовались особой популярностью, поэтому вскоре от них пришлось отказаться. Но интерес к прямому взаимодействию с аудиторией остался. Я стала пробовать дальше — уже в формате книжного клуба.

Особенности формата. Первым в магазине собрался детский литературный клуб — без моего участия, по инициативе родителей. Он был устроен так: ребенок презентовал любимую книгу и читал любопытный отрывок. Если возникал интерес, книгу можно было одолжить на две недели — до следующей встречи. Я попыталась запустить подобный формат со взрослыми, но столкнулась с двумя проблемами: они либо стеснялись открыто говорить о своих предпочтениях, либо не могли сосредоточиться на одном произведении и хвалились всем прочитанным со школьной скамьи. Из таких презентаций не получалось вынести пользы.

Была идея посвящать встречи одному автору. Участницы заранее распределяли книги между собой, читали их дома и готовили доклады о прочитанном. Однако выступления выходили скучными: с невнятным пересказом сюжета и простыми умозаключениями вроде «мне понравилось». Заинтересовать таким рассказом остальных было невозможно.

После двух неудачных попыток появилась система, которая работает до сих пор. Мы заранее выбираем произведение, и я сама готовлю презентацию о биографии автора. Остальным нужно не только прочитать книгу и сформировать первое впечатление, но и настроиться на разговор: сформулировать вопрос или выписать цитату, которую хочется обсудить с клубом. Другие инициативы только приветствуются: однажды участница-филолог прочитала небольшую лекцию о специфике литературных жанров, а другая распечатала репродукции картин, которые любила героиня романа.

Книгу выбираем голосованием. Раз в полгода я собираю списки того, что хотят прочитать участницы, и убираю лишнее, например «Три товарища», «Преступление и наказание» и прочую классику. Знакомые всем названия появляются в списке, когда человек не ориентируется в многообразии литературы. Но мы собираемся как раз для того, чтобы идти в ногу со временем. Поэтому я ввела правило: будем читать книги, вышедшие за последние три-четыре года. Сама предлагаю лауреатов Пулитцеровской премии и других престижных литературных наград, а также рекомендации известных блогеров и новинки актуальных издательств. Из списков ставлю на голосование четыре книги телеграм-чате — побеждает набравшая больше всех голосов.

Клуб собирается раз в две недели — в среднем мы читаем два произведения в месяц. Из последнего — «Отель „Тишина“» исландской писательницы Аудур Авы Олафсдоттир и «Домовая любовь» Евгении Некрасовой. Поначалу не все успевали подготовиться к следующей встрече, но позже втянулись.

Однажды случился длительный перерыв. Прошлым летом на голосовании победил нашумевший роман «Маленькая жизнь». Я потратила целый месяц, чтобы раздобыть экземпляр и прочитать 700 страниц, на которых изложена душераздирающая история жизни с тяжелым посттравматическим синдромом. На встречу пришли только четыре человека, причем двое книгу не прочитали. После этого случая у меня наступило книжное выгорание, и я забросила клуб. Но через пару месяцев меня завалили сообщениями с просьбами вернуться. Пришлось взять себя в руки и возобновить встречи.

Кто участвует. Поначалу встречались впятером, но спустя время появилась постоянная компания из 10—12 человек. Иногда приходят новенькие, чтобы обсудить конкретную книгу. Мне хочется видеть больше — чтобы в Сочи было больше читающих и думающих людей. Но модерировать дискуссию, возможно, стало бы сложнее.

В основном участницы клуба — это женщины старше 35 лет. Занятия у них самые разные: есть кадастровый инженер, дизайнер одежды, домохозяйка и юристка. Еще в клуб ходит психолог — мы часто спрашиваем ее, какая же психологическая травма у главного героя.

Важнее всего для меня, чтобы участницы размышляли о прочитанном. Для разогрева я, например, прошу описать персонажа так, будто остальные совсем ничего о нем не знают. Когда нельзя ограничиться фразой «мне книжка понравилась», запускается мыслительный процесс. Я убедилась, что наши встречи работают, на презентации романа Ольги Птицевой «Выйди из шкафа». Участницы задали писательнице много вдумчивых вопросов: мы обсудили биполярное расстройство, токсичные отношения с матерью и другие сложные темы, поднятые в книге.

Пока клуб проходил в моем книжном, участие было бесплатным. Мы часто читали книги, которые даже не продавались у нас, — я не зарабатывала на этих встречах напрямую, но предлагала участникам клуба скидки на покупки. Сейчас магазин съехал, и я в поисках нового помещения. Поэтому приняла решение ввести плату за участие: 500 ₽ за одну встречу или абонемент на три месяца за 1000 ₽. Мы встречаемся в кафе и на других открытых площадках. На обсуждение «Голландского дома», например, собрались в пивном баре и не могли разойтись три часа.

Раньше я жила в Петербурге, где хорошо развита культурная жизнь и проходит много мероприятий — в том числе в книжных магазинах «Все свободны» и «Подписные издания». В Сочи любят рассуждать о том, что в городе ничего не происходит. Но я часто вижу анонсы мероприятий в телеграм-каналах — можно заняться лепкой, танцами, рисованием. В действительности организаторам таких мероприятий сложно собрать аудиторию: сочинцы охотнее идут встречать закат на море.

Я, в свою очередь, стараюсь внести вклад в культурную жизнь города. Кроме клуба, мы вместе ходим в театр, на глинотерапию и смотрим кино. За это время участницы так подружились, что каждый клуб начинается с обмена — домашним вареньем, детской одеждой и, конечно, книгами.

Как появилась идея совместного чтения. У меня филологическое образование. На последнем курсе СПбГУ мы с подругой придумали семинар, посвященный современной поэзии. Но дальше первой встречи дело не пошло. После выпуска я продолжила много читать и сама писала стихи, и со временем мои интересы сместились в сторону женской поэзии. Раньше мне было известно относительно немного, и это неудивительно: стихи, написанные женщинами, значительно меньше представлены в учебных программах и различных антологиях, в школах и вовсе изучают всего двух поэтесс — Ахматову и Цветаеву.

Мне захотелось, чтобы больше людей узнали о разнообразии женских голосов. Так я вернулась к идее семинара, но с более узкой концепцией: читать поэзию, написанную женщинами. В остальном правил нет: авторы могут быть русскоязычные и зарубежные, классические и современные.

Особенности формата. На читательском семинаре можно выйти за рамки учебного плана и выражать мысли свободнее, чем в университетской аудитории. Но ограничения все же есть: чтобы предложить участницам высокое качество текстов, я сознательно дистанцировалась от пласта поэзии, которую называют «сетевой» и «эстрадной», — незамысловатых стихотворений, распространяющихся в пабликах во «Вконтакте». Я верю, что, если человек способен воспринимать поэтическое высказывание, пусть из пресловутой «сетевой» поэзии, стоит открыть ему действительно хорошие тексты.

Кроме свободы в выборе литературы, на читательском семинаре важен принцип горизонтальности: у нас нет всезнающего ведущего и мнение всех одинаково важно. Читать и комментировать современную поэзию, на мой взгляд, можно без философского образования и знания новинок гуманитарной литературы.

В этом семинар выгодно отличается от презентаций толстых литературных журналов, на которых мне приходилось бывать. Выступающие будто бы разговаривают на иностранном языке, не принимая в расчет неподготовленную аудиторию. Меня всегда отталкивал гейткипинг — этим термином называют попытки контролировать, кому достаются определенные ресурсы и возможности, а кому нет. Я давно научилась понимать литературные термины и отсылки, но по-прежнему недоумеваю: почему бы не объяснить то же самое простыми словами? Желательно так, чтобы стало понятно моей маме.

Я завела паблик семинара во «Вконтакте» и пригласила друзей. К первой установочной встрече загрузила на страницу теоретическую литературу:

• эссе Вирджинии Вулф «Своя комната» о благоприятных условиях для творчества, которых по большей части были лишены женщины;
• эссе «Смех Медузы», где французская писательница Элен Сиксу провозглашает особый женский стиль письма;
• интервью с российскими поэтессами, в том числе с Еленой Фанайловой и Мариной Темкиной, о гендере в поэзии.

Мы встретились в ДК «Розы» и на основе этих текстов обсудили, что такое женская поэзия. Еще две встречи состоялись в офлайне, а с началом пандемии ковида семинар перешел в «Зум». Информация о мероприятии стала распространяться по сарафанному радио. Для удобства я завела закрытый чат в «Телеграме», куда добавляю всех желающих, — мне можно написать в соцсетях.

Каждый следующий семинар был посвящен одной поэтессе: мы уже прочитали стихи Сильвии Плат, Луизы Глюк, Елены Фанайловой, Галины Рымбу, Вальжины Морт и Одри Лорд. Предложить новую поэтессу может кто угодно. Если вариантов несколько, выбираем с помощью голосования в чате. Затем на волонтерской основе кто-то вызывается составить подборку стихов поэтессы, поискать ее интервью, а также статьи из журналов и теоретические комментарии к стихам. Дополнительные материалы помогают углубить понимание и вдохновить на высказывание.

Модерируем встречи я или моя близкая подруга. Это скорее техническая роль: нужно следить за временем, знакомиться с теми, кто приходит впервые, и направлять дискуссию. Обычно не возникает потребности в регулировании: участницы поднимают руку в «Зуме» и обсуждение идет само довольно активно. Порой мы засиживались на три-четыре часа вместо запланированных двух. Так происходило во время локдауна, когда наши семинары для многих оказались отдушиной.

Количество участников варьируется и, по моим наблюдениям, зависит от формата встречи. Меньше людей приходит на зарубежных поэтесс. Возможно, дело в том, что их имена еще недостаточно известны в России. Языковой барьер также может играть роль, но для удобства мы предоставляем текст на языке оригинала и на русском.

Больше всего людей собирают обсуждения стихов участниц семинара. Мы создаем документы со стихотворными подборками на «Гугл-диске», вместе читаем и даем обратную связь — если и критикуем, то очень бережно. Еще пробовали формат воркшопа: вместе переводили с английского на русский стихотворение The Movement Song, которое написала поэтесса и активистка борьбы за гражданские права Одри Лорд.

Первое время мы встречались раз в две недели, а теперь — как придется. Все зависит от моей загруженности. Последняя встреча состоялась в ноябре 2022 года. Сейчас, когда я уехала учиться в магистратуру в Италию, произошел большой перерыв — до моего следующего визита в Россию. Я надеюсь, что семинар продолжит свое существование: например, участницы могут организоваться без меня. Конечно, изначально это было моей инициативой, но теперь семинар — наше общее дело.

Кто участвует. Присоединившиеся к семинару, как правило, связаны с литературой: это студентки гуманитарных факультетов, исследовательницы поэзии и поэтессы, но не только — участвовали и школьницы, и пожилые сотрудницы библиотеки Маяковского. Разумеется, кто-то знает больше, а кто-то — меньше. Но стихи, которые мы разбираем, бывают довольно сложно устроены. Никто не может с точностью сказать, о чем они.

Мы читаем вслух и сразу делимся впечатлениями, какие возникают чувства и мысли. Это помогает разговориться и дальше интерпретировать текст. Мы вместе ищем смыслы и догадываемся о значениях. А в конце обязательно проводим минутку фидбэка — что встреча принесла участницам. Не раз отмечалось, что обсуждение стихов помогло преодолеть страх высказываться. Слушать такую обратную связь всегда приятно. Значит, горизонтальный формат работает: удается создать максимально свободное и безопасное пространство. При этом чуть более подготовленные участницы с удивлением отмечают, что уровень дискуссии высокий, хотя семинар открыт для всех.

Моей собственной целью было научиться говорить о литературе не слишком академично, но и не примитивно. Я сама пишу стихи, но мне не хватало навыков и уверенности для критического высказывания о других текстах. Мои комментарии часто сводились к фразам «мне очень нравится» или «вызывает сильные эмоции». Встречи помогли мне в выработке адекватного языка для выражения мыслей о поэзии. А еще я получила практику того, что по-английски называется close reading, — внимательного медленного чтения. Теперь даже наедине с собой я читаю более внимательно, обращая внимание на детали.

Как появилась идея совместного чтения. В 2016 году я начала писать диссертацию по эстетике хип-хопа на философском факультете МГУ. Меня интересовал феномен русского рэпа. Нередко приходится слышать, что это карго-культ и не самый достойный образец жанра. Я хотела разобраться, что же отличает отечественный хип-хоп от американского.

В России еще слабо развиты академические исследования хип-хопа. В поисках материалов для диссертации я обращалась к англоязычным академическим журналам и книгам. Мне захотелось поделиться своими находками, услышать мнения других заинтересованных людей и получить реакцию на гипотезы моей диссертации. Так возникла идея ридинг-группы: этот формат подходит, чтобы подробно обсуждать теоретические тексты.

Особенности формата. Я начала с подготовки плана из восьми встреч и списка литературы. Опиралась на опыт проведения семинаров в университете, но ридинг-группа оказалась более свободной: все материалы можно выбирать самой, не оглядываясь на учебный план. В концептуальной структуре я придерживалась линии философского образования: двигаться в изучении явления от истоков к сегодняшнему дню.

Первые тексты были посвящены Движению черных искусств и борьбе за гражданские права в США: они оказали колоссальное влияние на становление хип-хопа в 1970-х годах. А к последней встрече я подготовила статьи российских философов о феномене русского хип-хопа.

Тексты и музыку для прослушивания вывешивала на странице ридинг-группы на сайте библиотеки. Материалы были на двух языках — русском и английском. Это могло стать барьером для некоторых участников, но я уверена, что «Гугл-переводчик» выдает вполне достоверный перевод.

Ридинг-группа собиралась в 2018 и 2019 годах, всего было два сезона. Это было как будто в другом мире — до пандемии и социальной дистанции: все встречи проходили в офлайне. Моя приятельница заведовала просветительскими проектами в библиотеке Некрасова и предложила арт-пространство для проведения ридинг-группы. Некрасовка совсем не похожа на затертое госучреждение — это приятная площадка недалеко от центра, так что я с радостью согласилась.

Я была хорошо знакома со всеми текстами, но старалась не превращать ридинг-группу в лекцию. Односторонняя передача знания казалась мне неэффективной даже в университете. Не пускаясь в долгие объяснения, я вбрасывала центральный вопрос: к примеру, исследователи спорят, что важнее для идентичности хип-хоп-музыки — эстетические характеристики или социально-политическая борьба. После обсуждения мы переходили к разбору структуры текстов и аргументов, которые используют авторы. Набирали мнения по типу снежного кома и спорили. На середине сезона участники уже могли опираться на статьи и книги, которые мы прочитали раньше.

Чтобы расшевелить аудиторию, я использовала игровые стратегии. К первой встрече подготовила забавную таблицу, которая помогла нам познакомиться. В ячейках были вписаны утверждения «у меня есть тату», «рисую граффити» или «могу зачитать трек Нойза наизусть» — получалось своеобразное хип-хоп-бинго. Все рассказывали истории из жизни, и постепенно мы заполнили таблицу именами участников. Еще к каждой встрече я готовила презентации: эстетика хип-хопа очень яркая, так что привлечь внимание аудитории не составляло труда.

Кто участвует. Среди посетителей я ожидала увидеть молодых людей, которые считают себя частью хип-хоп-сообщества: слушателей или исполнителей русского рэпа. В первом сезоне, в 2018 году, в ридинг-группу пришли мои знакомые исследователи, а также лингвисты, филологи и студенты литинститута: они хотели написать статьи и получить новый взгляд на музыку — не только с точки зрения языка.

Состав участников второго сезона в 2019 году стал для меня неожиданностью. Появилась устойчивая группа людей старше 50 лет, которые проводили досуг в библиотеке и узнали о ридинг-группе из объявлений. Они увлеклись хип-хопом наравне с подростками и видели параллели с музыкальными жанрами, незнакомыми молодому поколению, например с бардовской песней. Так я осознала преимущество публичной площадки: в отличие от специфических мест вроде музея современного искусства, в библиотеке могут встретиться люди с разными социальными контекстами. Главное, чему мы научились, — это слушать своих собеседников.

Нашей задачей было нащупать единый язык, чтобы говорить о хип-хопе и понимать друг друга. На первых встречах помогла, как ни странно, поэзия. Участники подмечали: эти строчки как у Пушкина, а эти — как у Введенского! Люди разных поколений оценивали русский рэп не с музыкальной и ритмической точки зрения, а прислушивались к словам и рифмам. Это стало одним из главных открытий для меня: хип-хоп — закономерное развитие русской словесности, только на высоких скоростях. Поэтому он прижился в России и стал крайне популярным. Так ридинг-группа помогла мне по-новому взглянуть на феномен русского рэпа.

Больше встреч я не проводила. В апреле 2022 года я защитила диссертацию «Арт-практики хип-хоп-музыки в контексте неопрагматистской эстетики» и думаю когда-нибудь вернуться к совместному чтению в рамках практического курса по хип-хоп-культуре.