«Сделать мир лучше и терпимее»: почему в школах и детских садах нужна инклюзия
Доводы читателей
Это комментарии читателей из Сообщества. Собраны в один материал, бережно отредактированы и оформлены по стандартам редакции
65% россиян считают нужным создать условия для обучения детей с инвалидностью вместе с ребятами без нее.
Многие читатели Тинькофф Журнала тоже уверены в важности инклюзии — как в школах, так и в детсадах. По их мнению, она воспитывает в детях хорошие качества и помогает получить опыт общения с разными людьми. Собрали их доводы в один материал.
О важном
Эта статья — часть программы поддержки благотворителей Тинькофф Журнала «О важном». В рамках программы мы выбираем темы в сфере благотворительности и публикуем истории о работе фондов, жизни их подопечных и значимых социальных проектах.
В ноябре и декабре мы рассказываем об инклюзивной среде. Почитать все материалы о тех, кому нужна помощь, и тех, кто помогает, можно в потоке «О важном».
Инклюзия делает людей терпимее
Если появляется какой-то агрессивный мальчик, никто не замечает, сколько таких среди нормотипичных . Но все сразу же становятся против инклюзии.
Да, у нас в образовании почти все криво — с благими, может, намерениями, но через жопу. И в большинстве случаев школа не готова ни к чему, и к инклюзии тоже. Они там обложены своими бумажками и ограничены в средствах.
Но это не значит, что инклюзия не нужна. Школа — это не только знания, но и воспитание человека в целом, передача информации не только о правилах русского языка и законах физики, но и о мире, обществе. А люди с инвалидностью — такая же часть общества, у них такие же права на образование, достойную жизнь не в закрытой квартире.
«Инклюзия» по принципу «просто отвести ребенка с ОВЗ к учителю с 25 детьми, и пусть там сами барахтаются» — это вредительство всем участникам. И это не полезно никому. Даже называть это инклюзией — вредительство.
Мне кажется, что люди, выступающие с позиции «нам эти неадекваты не нужны», не допускают мысли, что рождение такого ребенка — лотерея. Никто (!) не знает, почему появляется малыш с ментальными или физическими особенностями. Да, есть риск патологий при алкогольной и прочих зависимостях, но почему-то его экстраполируют на всех.
Никто из сообщества родителей людей с инвалидностью не выбирал такого ребенка. Отличные анализы во время беременности, отличный апгар , а потом…
И задача инклюзии — сделать мир лучше и терпимее, потому что никто, абсолютно никто не застрахован. Мы, родители детей с особенностями развития, хотим встроить их в жизнь, как, собственно, и все остальные мамы и папы.
Инклюзия нужна, чтобы общество не делило людей на сорта.
Я училась в США, в школе было много детей с инвалидностью — от синдрома Дауна до тяжелых ДЦП. Естественно, я не знала диагнозов, сужу лишь по тому, что видела, и дальнейшему опыту. Ни разу никаких проблем в нашей школе не возникло за время моего обучения.
Дети с инвалидностью имели свой большой класс, с огромным окном, что не характерно для американских школ. На определенные предметы эти ребята присоединялись к нормотипичным детям.
С нами в классе риторики занимались двое школьников с синдромом Дауна, с ними всегда была тьютор. Никогда и никому они не мешали, при этом активно участвовали в самом уроке. Остальные ребята относились к ним с уважением, всегда очень доброжелательно. В итоге дети с инвалидностью получали социализацию и образование, а нормотипичные — не меньше: они учились общаться с теми, кто отличается от других, и быть добрее, а это очень важно для всего общества.
Инклюзия комфортна для всех, когда она грамотно организована
Мы сейчас живем в Нидерландах, дочка ходит в садик при реабилитационном центре — все государственное. С ней работает толпа специалистов. Текучки в центре совсем нет, зато есть очередь из желающих. У нас одна воспитательница уволилась, так как переезжала в другой город с семьей, а новая пришла на следующий же день. Если кто-то заболевает, с заменой тоже никаких сложностей не возникает.
У терапевтов проходят практику студенты: присутствуют на всех занятиях в течение года, им объясняют все нюансы. Учатся несколько лет, прежде чем приступить к работе. Видно, что люди любят то, чем занимаются, и довольны условиями.
Так и должно быть, от этого только всем лучше. Но нужно все это организовывать, то есть работа должна вестись на уровне правительства и министерств, а не садиков и родителей. С другой стороны, если голландцы смогли это организовать, то почему наши не могут?
Нужно сначала обучить специалистов и защитить их от выгорания. И да, должна быть хорошая финансовая мотивация.
Я в Северной Европе, тут учатся все вместе. Но то и понятно, классы маленькие — по 15—20 человек. Если есть ребенок с особенностями, учителей больше одного на уроках. И среда свободная для всех: можно перемещаться, лежать, сидеть на фитболах, диванчиках.
Дети с РАС или СДВГ сидят за ширмочками, если им так комфортнее. Дети с особыми физическими потребностями вообще в порядке, так как тут везде все для них сделано. Тусуются и играют со всеми, учителя с этим работают.
В Швейцарии очень мило и душевно относятся к людям с РАС. Педагоги могут приходить в школу только для одного ученика, давать специальные карточки. Думать и вникать, как помочь конкретному ребенку, какие бы приколы его мозг ни выкидывал. Все внимательные, понимающие.
На самом деле у нас и в обычном садике есть девочка с инвалидностью, но педагогов нет, просто тот же самый воспитатель. Получается, что половина времени уходит на одну эту девочку, а половина — на остальных 20 детей. Так не должно быть. В целом у людей с РАС прекрасно то, что интеллект может быть не просто сохранным, а выше среднего. Конечно, поведение сперва шокирует, но общаться не мешает.
Могу сказать, что я за инклюзию в садиках и школах для ребят с сохранным интеллектом, но нужен дополнительный воспитатель или педагог только для этих детей. Хотя бы на подмогу обычному.
Детям с ментальной инвалидностью важно присутствовать хотя бы на части школьных предметов
Дети с инвалидностью занимаются с обычными детьми только там, где они могут. Если ребенок никак не может, то он работает исключительно со своими специалистами, какие тут варианты?
Но ребенок с умственной отсталостью, который по развитию как пятилетка, а не десятилетний, как по документам, очень даже может петь, рисовать или слушать на других предметах. Понятно, что им на фиг не сдались интегралы — если объективно, то они и многим нормотипичным людям не очень помогают, — но почему бы не участвовать в том, в чем они могут? А у нас просто ребенка воткнут в класс, и учись как хочешь. Так нельзя, потому что от этого пользы нет никому.
Ребенок с умственной отсталостью вполне может слушать историю, географию, литературу. Физика, химия, математика — для них перебор, но до девятого и даже одиннадцатого класса достаточно гуманитарных дисциплин. Я училась на риторике с двумя детьми с синдромом Дауна, они с огромным интересом слушали, сами участвовали. Да, их рассуждения были на уровне детского сада, но ничего странного в том, чтобы услышать чье-то мнение, пусть и детское, нет.
Опять же, ну не смогут они написать сочинение, ну и фиг с ним, но послушать рассуждения на тему разных произведений им будет вполне интересно.
В инклюзивном обществе комфортно каждому
У нас с мужем даже не было вариантов. Для нашей семьи инклюзивное общество — самый правильный формат организации людей. Опыт встречи разных людей, возможность видеть мир во всем его разнообразии. Мы все разные, но у нас одинаковые права.
Подбирая дошкольное учреждение для своего сына, наличие детей с особенностями было одним из главных критериев. Конечно, многое зависит от сотрудников и самого устройства, но там, где принимают разных людей, бывает комфортно каждому.
В России что-то делается для доступности разных сфер людям с инвалидностью. Но главная часть этой доступности — толерантное, принимающее общество. Его надо воспитать, чтобы все дети, подростки, взрослые видели людей с инвалидностью, не шугались, не прятали глаза, а могли спокойно воспринимать, при возможности — чем-то помогать.
Жить в обществе толерантных, милосердных людей важно всем! Приятно, когда в регистратуре на вас не орут из-за того, что вы где-то что-то не заметили. Приятно, когда вы медленно тащите тяжелые сумки, а вам кто-то придержит дверь и подождет в лифте.
Если вы тяжело заболели — а от инвалидности не застрахован никто, даже те, кто родился абсолютно здоровым, — и оказались в инвалидной коляске, а ваши соседи не подписывают петицию против установки пандуса в подъезде, вы сможете сами выйти на улицу. Приятно, если вы заболели деменцией и вас не сдали в ПНИ , не спрятали в запертой квартире, вам помогают разные люди, фонды, ваши соседи, а не чураются, как чумной.
«Чтобы инклюзия работала, надо настраивать систему»
С 2007 года «Перспектива» ведет направление инклюзивного образования. Сначала мы точечно работали со школами, которые были готовы брать детей с особенностями развития, — рассказывали об инвалидности вместе с экспертами. С 2013 года учебные заведения обязали принимать ребят с инвалидностью на законодательном уровне.
К сожалению, на практике инклюзия зачастую не работает: закон принят, а школы, учителя, родители и специалисты к этому не готовы.
Нельзя назвать инклюзией, когда ребенок с особыми потребностями попадает в класс без специальных условий, это ведет к конфликтам.
То, какая форма обучения подходит школьнику, зависит от его инвалидности. У одного могут быть нарушения опорно-двигательного аппарата и сохранный интеллект — тогда нужна доступная среда, чтобы он беспрепятственно перемещался на инвалидной коляске или ходунках. У другого может быть аутизм или синдром Дауна — тогда ему в помощь создаются ресурсные классы , чтобы была возможность отдохнуть и получить поддержку специалистов-тьюторов, психологов, логопедов.
Чтобы инклюзия работала, нужно выстраивать систему и начинать с сотрудничества детского сада и школы. Так, учителя из начальной школы могут прийти в детский сад, познакомиться с ребятами, которые будут у них учиться, начать поиск специалистов. Похожие примеры в России есть: в ноябре 2023 года в конкурсе «Лучшая инклюзивная школа России» в номинации «Лучший инклюзивный детский сад» победил иркутский проект «Точка будущего» с комплексным подходом.
Сейчас дети с подтвержденной инвалидностью перед школой проходят психолого-медико-педагогическую комиссию, на которой специалисты определяют, что ему нужно, например сопровождение тьюторов . По закону на каждого ребенка с инвалидностью должны выделяться бюджетные деньги на тьютора и других специалистов. Чтобы школа успела это организовать, лучше обращаться в нее минимум за год.
Увы, институт тьюторства еще в зародыше, и только недавно в вузах запустили такую образовательную программу. При этом в России есть успешные практики и НКО, которые помогают учиться на эту профессию. Еще детям нужны психологи, дефектологи, логопеды, которые помогут в усвоении школьных предметов и адаптации в сообществе. Психологи помогут и детям без инвалидности, поэтому система обучения полезна всем.
Я считаю, что нужно повышать оклад учителям начального и среднего образования, в класс к которым придут обучаться дети с инвалидностью. К тому же для них стоит организовать курсы переподготовки, на которых они узнают больше об инклюзивном образовании.
Еще мы часто говорили на круглых столах о том, что стоит внести инклюзивность как критерий для рейтинга школы — это замотивирует администрацию. Инклюзивность учебного заведения должна стать статусной — «директор инклюзивной школы» будет звучать гордо.
РООИ «Перспектива» не обладает образовательной лицензией, но на просветительских мероприятиях мы готовим школы к тому, что к ним может прийти ребенок с особенностями развития. Так, наши сотрудники с инвалидностью проводят уроки по пониманию инвалидности — уроки доброты. Они объясняют детям на трех-четырех занятиях, какие трудности испытывают и что помогает им их преодолевать, почему все люди разные и почему не нужно бояться ребенка с инвалидностью. Учащиеся могут задавать вопросы — например, спросить у незрячего человека, как он видит сны. Когда перед детьми живые примеры, меняется их восприятие и вся атмосфера в школе.
Мы также проводим тренинги для педагогов и рассказываем, как принимать ребенка с инвалидностью. Участвующие обсуждают, как общаться с такими людьми, каких терминов избегать.
Еще они выполняют упражнения. Например, один участник пробует самостоятельно дойти до места и обойти препятствия, надев маску для сна, а второй человек играет роль помощника и подсказывает, как пройти. В другом задании один надевает звуконепроницаемые наушники и пробует счесть по губам, что рассказывает человек напротив. Благодаря этому у учителей меняется отношение к людям с инвалидностью.
Я считаю, что все проблемы растут из незнания. Если подготовить школу, родителей и школьное сообщество, инклюзия будет работать. Однажды после урока доброты одна родительница попросила пересадить ребенка за первую парту, потому что он плохо видит. Она боялась сказать об этом раньше, потому что переживала, что их выгонят из школы. После того как она увидела реакцию детей на ведущих с инвалидностью и их ответы, этот страх исчез.
