«Главное, чтобы нравилось детям»: как работают больничные клоуны в России

Больничные клоуны работают с пациентами стационаров, хосписов, домов престарелых.

Они используют навыки клоунады, чтобы снизить уровень стресса у пациентов: отвлекают от болезненных процедур, мотивируют поесть или принять невкусное лекарство, помогают выплеснуть эмоции в игре. В России больничная клоунада существует с 2005 года. Мы поговорили с Ильей Боязным — актером, режиссером, художественным руководителем АНО «Больничные клоуны» с тринадцатилетним опытом работы.

Вы узнаете, чем больничные клоуны отличаются от цирковых, кто их приглашает к пациентам, как артисты работают в больницах, можно ли быть уверенным, что игровой реквизит чист, кто оплачивает работу клоунов и как отбирают желающих ими стать.

Зачастую больничными клоунами называют любых людей, которые надели красный нос и пришли что-то показывать в больницу. Но больничные клоуны в нашей организации — прежде всего профессиональные артисты. Они:

• прошли специальное обучение;
• понимают, как использовать наработанный инструментарий в больнице;
• регулярно выходят в отделения, с которыми договорилась организация.

А цирковые клоуны — люди, которые подготовлены именно для работы в цирке.

Профессиональный больничный клоун встраивается в структуру больницы. Не в медицинский процесс — в процесс улучшения качества жизни человека, который лежит в больнице долгое время. Он может расслаблять, смешить, частично снимать накопленное напряжение, используя театральные и перформативные инструменты  . Иногда кажется, что больничная клоунада связана с чрезмерной придурью, что клоуны — не очень адекватные люди, которые не понимают, что делают. Но это ремесло, придурь контролируемая: ты знаешь, почему, как и зачем шутишь, как это работает в палате.

Больничная клоунада — не совсем то искусство, которое запрашивают пациенты. Это работает не так, что они решают: давайте позовем больничных клоунов или, может быть, пойдем в театр. Нельзя сказать, что слово «востребованность» подходящее. Сейчас во всем мире тренд — создавать в больнице психологический комфорт. Люди приходят к пониманию, что важно не только лечение, но и качество жизни пациента, который лечится долго, особенно если мы говорим про детей. Клоун — один из элементов психологического комфорта. Здесь есть востребованность у больницы, общий запрос на такие услуги.

Больничная клоунада — область, растущая и в мире, и в России. Организаций, фондов, людей, которые этим увлекаются, становится все больше, хоть и не все работают на профессиональном уровне.

Я расскажу, как это работает у нас. Это не разовая услуга, которую может заказать родитель или лечащий врач. Мы заранее договариваемся о сотрудничестве с конкретными отделениями в больнице. Инициатива может исходить от обеих сторон: мы можем отправить запрос и предложить поработать — или больницы могут обратиться к нам. Когда наша организация получает разрешение на посещение, мы запрашиваем список медицинских требований, которые должны соблюдаться: изучаем их, выполняем и начинаем работать.

Наших больничных клоунов нельзя пригласить в больницу, с которой мы не работаем. У нас нет никаких анимационных программ. Смысл, качество и цель нашей работы — в регулярном сопровождении. Но мы можем поздравить ребенка с днем рождения, если он лежит в отделении, которое мы посещаем.

Есть фонды, с которыми мы сотрудничаем, например «Дом с маяком». У них на попечении есть дети с паллиативным статусом, которые находятся дома. Представители фонда иногда обращаются, потому что мы понимаем, как можно работать с таким ребенком, бережно относимся. Тогда единичные ситуации выхода на дом возможны, но для нас это не основная деятельность.

Да, и, если они есть, — это замечательно. Мы не структурное подразделение больницы, но делаем свою работу в ее стенах. У нас есть инструмент взаимодействия с детьми, который может быть полезен. С годами практика расширяется. Например, врач может попросить сопроводить ребенка на операцию или болезненную процедуру, чтобы отвлечь его в процессе. Мы хорошо взаимодействуем с психологами.

Важно понимать, что больничные клоуны — не врачи и не получают доступа к медицинской информации о пациенте. Но мы можем знать о состоянии — физическом или эмоциональном. Например, когда артист заходит в ординаторскую, ему могут сообщить, что поступила семья, которая только что узнала про ближайший год в палате, и было бы здорово, чтобы клоуны обратили на это внимание, поиграли, немного расслабили ребенка и родителя.

Мы стараемся быть максимально полезными и поддерживаем, когда врачи и даже медсестры обращаются за помощью.

Наша организация работает с несколькими больницами. Мы составляем график посещений. Артисты записываются на определенные дни парами.

Допустим, пара клоунов записалась на четверг — в этот день она обязательно посещает определенную больницу. Артисты приходят туда в свою гримерку, где лежит список отделений, которые мы посещаем. Там отмечено, куда артисты заходили в последние дни. Клоуны смотрят график и, например, видят, что уже три дня никого не было в онкогематологии. Значит, идут в это отделение.

Потом они готовятся и заходят в ординаторскую, чтобы узнать:

1. Медицинские ограничения. Любое качество работы бессмысленно, если не учтена безопасность. Артисты уточняют у врачей, к кому сегодня можно зайти просто так, к кому нельзя из-за плохих показателей, а к кому нужно надеть специальную защиту.
2. Пожелания врачей. Если они разрешают зайти ко всем, тогда клоуны выходят и посещают каждую палату в отделении. Предварительно стучатся, спрашивают разрешения. Клоуны не могут зайти к ребенку, если тот этого не хочет. У нас нет требований отработать программу с каждым, как при нанятой анимации, где все обязаны посмотреть номер, потому что за него заплатили.

Так больничные клоуны обходят все отделение. Потом переходят в следующее, последовательность повторяется. Как правило, в один день клоуны работают в двух-трех отделениях. Когда артисты всех обошли, они возвращаются в гримерку, ставят галочку, какие отделения посетили, чтобы следующие знали, куда им идти.

По-разному, многим надо убедиться, что артисты моют руки, не заходят, когда дети не хотят, понимают, что делают и где находятся. Например, больничным клоунам запрещено мешать любой процедуре.

Задача артиста отчасти — создать здесь и сейчас эмоциональный всплеск. Немножко похулиганить, навести беспорядок. Поэтому медперсоналу нужно время, чтобы понять, что это осознанный процесс, все делается ровно настолько, насколько уместно, эмоциональные границы раскачиваются так, чтобы немного снять стресс, вернуть жизнь в длительный процесс лечения. Есть те, кто открыты и рады, что приходит клоун. Есть те, кто насторожены. После договора о сотрудничестве мы встречаемся с медперсоналом, не приходим сразу, чтобы это не было неожиданностью.

Например, недавно у нас открылись новые отделения в больнице, с которой мы уже работали. Еще до клоунов я туда ходил вместе с учредителем на встречу с врачами. Проговорил, кто такие больничные клоуны и что мы будем делать. Рассказал, что у нас сданы все анализы, а артисты — профессионалы. Уточнил, когда им удобно, чтобы приходили клоуны. То есть, мы выстраиваем этот процесс вместе с врачами.

Один выход в Москве сейчас длится четыре часа. За это время пара клоунов обходит два-три отделения. Они не могут находиться в одной палате 30 минут, если ситуация не критическая. Во-первых, не хватит сил на остальных, во-вторых, теряется суть работы. У нас нет одного и того же спектакля, который мы просто всем показываем. Все, что делает клоун, — это импровизация.

Как правило, в одной палате артисты остаются около пяти минут. Может быть и три минуты — если этого достаточно, может быть восемь минут, если понятно, что времени не хватает. Наша работа — маленький игровой эмоциональный контакт, который будет подпитывать пациента до тех пор, пока артист не придет в следующий раз. Если он проводит с ребенком 20—30 минут, то уже становится его другом. В этом нет ничего плохого, но это не имеет отношения к клоунаде. Можно просто приходить с волонтерскими организациями, которые беседуют, играют с детьми в настольные игры. А клоунада — короткий и емкий игровой контакт с ребенком.

Смех — довольно ясная конструкция. В клоунаде это сигнал высокой степени физического расслабления, хороший показатель, который говорит, что людям классно. То есть стресс и напряжение уходят. Если люди расхохотались, больничный клоун может уходить. Уже состоялся яркий эмоциональный всплеск. Артист уйдет, а люди еще будут в этом существовать. Увидят через неделю — вспомнят, что была такая смешная история, снова рассмеются. Это значит, что клоун свою работу сделал хорошо.

Разумеется, это не всегда уместно и возможно. Иногда из-за состояния, в котором находится ребенок. Бывает, что если он немного улыбнулся — это уже победа. Иногда смех вообще противопоказан из-за операции. Понимание достаточности корректируется опытными клоунами исходя из ситуации и запроса.

Больничная клоунада — всегда импровизация, но по протоколу работы, который нужно выполнять в палате. Действия надо согласовывать с происходящим. Допустим, мы в паре придумали: играем, будто я ищу другого клоуна, а он потерялся, спрятался в палате. Но, например, ребенок отвернулся от нас. Я уже не могу играть по алгоритму, важно разобраться, почему так получилось. Может быть, ребенок испугался или я ему не понравился. Надо изменить и адаптировать игру к тому, что происходит сейчас.

В этом суть профессии. Можно заготовить миллион разных игр, но в этом нет смысла, если артист просто заходит в палату и их воспроизводит. Тогда лучше просто собрать детей и показать спектакль.

Что бы я ни придумал, реакция ребенка важнее. Это тоже дает некоторый терапевтический эмоциональный эффект. Ребенок ощущает, что он не просто зритель, а полноценный участник процесса. Артист всегда пытается подобрать, что понравится конкретному пациенту. Это важно в больнице, где никто не будет спрашивать, можно сделать процедуру или нельзя.

Некоторые люди заблуждаются, думая, что чем больше игр могут придумать, тем они лучше как больничные клоуны. Основное качество хорошего артиста — умение подстроиться под ребенка. В арсенале может быть только одна игра, но зато она нравится детям.

Если клоун 99% внимания направляет на то, как придумать лучшую игру, он думает только про себя. А история больничной клоунады — про ребенка. Может быть, ему весело оттого, что артист садится на пол посреди палаты. Клоуна мучает мысль, что это не креативно, он может еще спеть, станцевать, прочитать «Евгения Онегина». А ребенку этого не нужно, он этого не хочет, но артист не замечает, потому что думает о творческой реализации.

Важно, чтобы фокус внимания был на пациенте. Если артист эмпатичный, может чутко реагировать на то, как ребенок отвечает на игру, этого достаточно. Это лучше, чем играть в сто игр, но при этом быть настроенным исключительно на себя.

В мировой практике больничные клоуны работают с пациентами разных возрастов и в разных больницах. Например, есть артисты, которые специализируются только на взрослых клиниках. Я работал и в домах престарелых, и в хосписах. В России пока не настолько много больничных клоунов, поэтому обычно фокус на детях, но наши артисты в Казани ходят и во взрослый хоспис.

В детских отделениях часто бывает ситуация, когда нужно сначала работать с родителем. Большая часть тревог, проблем, нервов и боли ложится на плечи взрослого, который сопровождает ребенка в больнице.

Например, ребенок может сидеть в телефоне и не испытывать стресса. Больничный клоун может это увидеть и сместить внимание на родителя, чтобы повзаимодействовать с ним. Это чуть сложнее, приходит с квалификацией и опытом, однако тоже важная часть работы. Если даже клоун развеселил ребенка, атмосфера, которую транслирует уставший родитель, через секунду захватит палату обратно. Поэтому лучше потратить время на то, чтобы найти ситуацию, которая рассмешит родителя, потом это расслабит и ребенка.

Иногда родитель находится в таком заведенном состоянии, что начинает давить на ребенка, хочет, чтобы тот взаимодействовал с клоунами, говорит ему отложить телефон и улыбаться. Очевидно, что надо что-то сделать с этим.

Бывает так, что больничный клоун точно знает, что эта игра — последняя в жизни страдающего человека. Можно узнать, придя в отделение, что ребенка, с которым ты в прошлый раз играл, больше нет. Почти все больничные клоуны, которые у нас работают, с этим сталкивались.

Что помогает справиться:

1. Психологи, с которыми мы работаем. Больничный клоун может обратиться к специалисту, чтобы обсудить ситуацию.
2. Ежемесячные семинары для повышения квалификации. Мы собираемся с больничными клоунами, занимаемся, часть времени обсуждаем разные ситуации в профессиональном дружеском кругу. Здесь можно поделиться и обсудить, кто как это переживает.
3. Отбор и стажировка. Люди сначала примеряют на себя ремесло. Остаются те, чья психика стабильнее, возможно, лучше подготовлена. Бывает, что человек оказывается чувствительным и уходит после стажировки.
4. Сам жанр больничной клоунады: использование носа, короткое время в палате. Все это немного помогает держать дистанцию.
5. Компенсация за выходы — оплата. На нее невозможно выжить — это не может быть основной работой, к сожалению или к счастью. Но это часть стратегии, чтобы люди все события отчасти воспринимали как рабочие моменты.

В нашей организации на этот счет жесткая позиция: веселье бессмысленно, если есть угроза для пациентов. Поэтому в больнице мы запрашиваем список медицинских требований, в том числе анализов и прививок, которые должны сделать клоуны.

Также есть список правил обработки костюма и реквизита. Например, костюм не может быть из ворсистой ткани, а реквизит должен быть из материалов, которые обрабатываются стерилизатором или моются. Клоун не может передавать реквизит из палаты в палату: если поиграл в одной палате, должен обработать его либо не давать в руки другому ребенку. Это вещи, за которыми артист обязан следить.

Пациенты могут быть уверены, что все наши клоуны проходят инструктаж и знают о правилах безопасности. Руководители АНО регулярно посещают больницу и наблюдают за тем, как актеры соблюдают требования.

В некоторых странах бывает, что клоуны работают и по одному. Но практика показывает, что пары — более распространенный вариант. У нас работа идет только в парах по нескольким причинам.

Один артист может не понравиться ребенку, зато есть шанс, что его партнер понравится. Когда есть выбор из двух, вариантов становится больше. Здорово, если артисты разного пола.

Иногда требуется разделение в палате: надо одно делать для одного ребенка и другое для другого.

Помощь в ситуациях, когда ребенок совсем не хочет контактировать. Если есть партнер, можно что-то показывать без контактов с ребенком, чтобы тот просто понаблюдал за игрой без сокращения дистанции.

Пара — это поддержка и безопасность. Если один клоун работает с пациентом, второй может контролировать безопасность этого процесса: ребенок может быть перевозбужденным, может что-то бросить или ударить. Также часто приходится работать в ограниченном пространстве, где есть разные предметы, например капельницы. Две пары глаз — это безопасность и для пространства, и для артистов.

Больничных клоунов много. Я думаю, что практически в каждом городе есть коллективы или отдельные люди, которые надевают нос и работают совместно с фондами — либо просто на личных договоренностях с больницами. Чтобы определить, насколько такой артист профессионален, надо вникать, ходить за ним из палаты в палату, смотреть, как он обрабатывает инвентарь, моет руки. Обычный человек за короткий промежуток времени никак не отличит.

Профессионализм в том числе в договоренности с организацией, наличии документов, должностных инструкций. Еще мне кажется, что профессионализм больничного клоуна отчасти заключается в том, что за работу он получает деньги. Это важный элемент: тогда клоун несет ответственность перед людьми, которые ему платят. У него есть договор, где прописаны обязательства.

Это не значит, что человек не может приходить в больницу и помогать на волонтерских началах, делать доброе дело. Но иногда так он может принести больше вреда, чем пользы. При этом здорово, что у людей есть такая потребность, что они хотят веселить детей. Я думаю, что многое начинается с волонтерства и потом постепенно перерастает в профессиональные коллективы и сообщества.

Деньги за работу больничных клоунов — это только пожертвования. Медицинские учреждения не оплачивают выходы наших артистов, как и родители. Периодически родители не понимают этих правил, пытаются оплатить работу клоунов едой или деньгами. Это запрещено.

Найти финансирование непросто по двум причинам:

1. Люди активнее жертвуют на лечение, чем на улучшение качества жизни.
2. Наша организация выбрала стратегию на улучшение качества работы с клиниками и пациентами. Непросто объяснить благотворителям, почему мы лучше наберем меньше артистов и будем работать в меньшем количестве клиник, но с соблюдением всех требований. Люди со стороны не видят разницы, им непонятно, почему нельзя взять сто студентов, которые с удовольствием сделают «доброе дело» бесплатно или за условные 500 рублей.

Этот вопрос дискуссионный, но мы выбрали такой путь: делать профессиональную организацию. И если наши больничные клоуны заходят в палату, все могут быть уверены, что пришли люди, которые знают, что делают, полностью соблюдают медицинские требования и постоянно повышают квалификацию. Делаем меньше по охвату, но качественнее.

В России я знаю около 30 коллективов или организаций больничных клоунов, но думаю, что инициативных групп больше: их часто создают при учреждениях вроде домов культуры или культурных центров. Некоторые приглашают нас провести мастер-классы. В нашей организации 14 постоянно работающих больничных клоунов в Москве, восемь человек — в Казани. Есть еще небольшие филиалы в Рязани и Ростове.

В целом развитие больничной клоунады зависит от многих факторов. Мне хотелось бы, чтобы к этому направлению подключалось больше специалистов, чтобы мы могли стать полезнее для врачей и онкопсихологов. Было бы круто, если бы проводились исследования, собирались статистические данные о том, какой эффект больничная клоунада оказывает на психологическое состояние пациентов. Также важно распространение информации, чтобы больше людей знали о нашей работе.

Сейчас в мире есть условное разделение больничной клоунады на два лагеря:

1. Волонтерские организации, для которых на первом месте — порыв души и желание помогать.
2. Профессиональные организации, которые настаивают на том, что больничная клоунада должна быть оплачиваемой регулярной работой профессиональных артистов.

Оба направления имеют право на существование, оба логически обоснованы. Соответственно, у каждого свои вдохновители и основатели. Например, если говорить о душевном порыве это, безусловно, Пэтч Адамс. Он собирает группу добровольцев и ездит по всему миру, выступает в больницах в клоунской одежде, делится своей философией. Он врач и человек с ярким характером и самобытным взглядом на жизнь.

Если говорить про профессионалов, то основателем этого направления считается Майкл Кристенсен. Я учился у него несколько раз. Это профессиональный артист, клоун, который около 40 лет назад пришел в больницу в первый раз. С тех пор он придумывает и разрабатывает методологию, как адаптировать артистические инструменты для работы с пациентами. Мне близок его взгляд на ремесло. Я бы хотел, чтобы больничная клоунада становилась отдельной актерской специализацией, а в конце концов, возможно, больничные клоуны стали штатными сотрудниками больниц.

«Школа больничных клоунов» открывается, когда у нас возникает возможность увеличить количество клоунов, и мы набираем новую группу. Она не работает постоянно: нет такого спроса, финансовой и организационной возможности. Мы встречаемся с артистами, отбираем людей, обучаем несколько месяцев. Не каждый день, обучение разбито на блоки. Потом студенты проходят стажировку в больнице, и только после этого подписывают договор и выходят на работу.

На протяжении этого времени люди могут отказаться, если поймут, что для них невозможно работать в этой сфере. Иногда мы расстаемся с ними, поняв, что не можем на них положиться. Артисты должны быть в равной степени профессиональными, адекватными, разумными, дисциплинированными. Женщин всегда приходит учиться больше. Я думаю, это довольно распространенное явление в волонтерстве.

У артиста должно быть среднее специальное или высшее образование. Как правило, это актерский, режиссерский факультет института или колледж. Либо человек много лет работает в театре. Смысл в том, что это профессионал, который привык к тому, что на него смотрят, относится к маленькому или большому выступлению как к работе, а не как к хобби.

Я думаю, что не любой может стать больничным клоуном, независимо от того, в нашей организации или другой. Это все равно должен быть человек довольно открытый, расположенный к контакту, дисциплинированный внутренне. Артист может быть чрезвычайно смешным, комедийным, замечательно шутить, но если он не контролирует, что делает, значит, его нельзя запускать в серьезное отделение. Или человек может быть классным, но если он цепенеет при виде крови, с этим уже ничего не поделаешь.

1. Больничный клоун — профессиональный артист. Прежде чем прийти к пациенту, человек проходит дополнительную специализацию, нарабатывает инструментарий для работы в больнице, а после стажировки регулярно выходит работать в отделения.
2. Больничные клоуны не знают диагноза пациента, но могут знать особенности состояния. Задача артиста — за короткий промежуток времени создать веселый игровой контакт, чтобы немного снять напряжение и стресс.
3. Клоуны посещают отделения больниц регулярно. Перед каждым выходом они узнают в ординаторской, кого из пациентов можно навестить и есть ли какие-то спецзадачи у медперсонала.
4. Перед тем как прийти в отделение, больничные клоуны проходят медосмотр, сдают необходимые анализы и делают недостающие прививки. Пациенты могут быть уверены в том, что костюм постиран, реквизит обработан, а игра с клоуном не поставит под угрозу их здоровье.
5. Работать больничным клоуном может человек с театральным образованием и опытом работы. Он должен быть дисциплинированным и психологически устойчивым.