«Отчитывала меня перед всем потоком»: 9 историй о научных руководителях в вузе

Одним студентам везет с научником, а другим — не очень.

Читатели Тинькофф Журнала вспомнили, как писали и защищали свои дипломы. Кто-то в буквальном смысле резал распечатанную работу на абзацы, кто-то пил с руководителем чай, а кто-то скрепя сердце терпел критику в свой адрес. Составили подборку, которая заново погружает в студенческую жизнь.

Я рискнула, выбрала самого серьезного и требовательного преподавателя на кафедре. Да, он был суров и даже пренебрежителен к тем, кто не понимал его предмет, но я с ним нашла общий язык. Пришла к нему на третьем курсе: у нас научная работа на специалитете начиналась уже тогда.

Он был еще и начальником лаборатории одного из заводов примерно по моей тематике, я проработала под его начальством три года инженером. С ним же писала диплом специалитета и диплом магистратуры.

Несмотря на уже немаленький возраст, этот человек неплохо дружил с компьютером, немного понимал программирование, только сам языков программирования не знал.

Сильно удивился, но и сильно зауважал меня, когда в ходе научно-исследовательской работы я смоделировала его теорию. А потом додумала, как ее немного улучшить — хоть и усложнить при этом и немного ограничить применяемость, — и показала на модели, что это и впрямь сработает. Мне понравилось, насколько он был готов к критике и предложениям. Сейчас в работе мне этого ужасно не хватает — как от коллег, так и от руководства.

Анекдотом для меня стало, когда на последнем курсе специалитета другой препод предложил мне пойти к нему в дипломники. Я отказалась, сказав, что у меня уже есть руководитель. Оказалось, что этот препод успел моему рассказать. Прихожу к научруку на очередную встречу в универе, а тот чайник ставит, печеньки достает и с таким теплом в глазах рассказывает, что ему передали, что я не захотела уходить к другому.

На мою защиту в магистратуре он приехал специально ради меня. В магистратуре он уже у нашей группы ничего не вел, да и просто в тот день так рано в университет не собирался.

После магистратуры, правда, дороги наши разошлись. В аспирантуру я не пошла, хотя он говорил, что и в аспирантуре готов руководителем моим быть. С завода его уволили на пенсию, а завод в итоге я сменила на более прибыльный по зарплате.

Я училась на графического дизайнера. У нас было несколько дипломных руководителей на выбор. Первыми выбирали студенты с высоким баллом: чем ниже балл, тем больше шансов, что возможности выбора не останется. У меня был высокий балл.

В нашем вузе дизайну в основном обучали архитекторы, художники-оформители — в общем, люди без какого-либо практического опыта в графическом дизайне. Я выбрала самую молодую преподавательницу, ей было где-то 30, она на самом деле работала графическим дизайнером и на контрасте с прочими была продвинутой и прогрессивной. Один преподаватель даже обиделся, что я не выбрала его.

Моя дипломная руководительница всегда была готова дать обратную связь, отвечала во «Вконтакте» и устраивала общие консультации с другими своими дипломниками. Всегда была исключительно вежлива и корректна.

Дипломный проект в итоге получился так себе, но я получила за него пять. Думаю, что повлияло то, как я выступала на защите: публичные выступления — мой конек. Либо я недооцениваю уровень проекта. Либо мне дотянули оценку за заслуги во время учебы: я отлично училась и была старостой. Либо и то и другое.

Я училась на филфаке. Моим научным руководителем была Татьяна Валентиновна Журчева — кандидат филологических наук и театральный критик. Благодаря ей я полюбила театр, узнала о новой драме и ходила на театральные читки.

Выбрала я ее на третьем курсе по большой любви. Писала с ней сначала курсовые, а потом защищала диплом. Она знала все о русской литературе и интересно о ней рассказывала. Всегда была на связи. Очень внимательно читала мои творения и морально поддерживала, когда это было необходимо. А необходимо было, так как в 20 лет ты не знаешь, кто ты есть и куда дальше.

Более мудрого и понимающего человека я не встречала. До сих пор очень благодарна ей за все. Когда защитила диплом и все закончилось, очень скучала по ней, да и сейчас иногда скучаю. Это было лучшее время.

Скажем так, вначале вообще было неясно, хороший ли мне достался научрук. Это была заведующая кафедрой. Я сразу почувствовала ответственность, которая на меня свалилась. Подвести ее значило подвести ее авторитет и вес в научном сообществе. С компьютерами она была не в ладах, а посему мне приходилось каждый раз печатать черновики своих работ и приносить ей кипу бумаг.

Она курила. Много. Листы возвращались ко мне прокуренные и слегка пожелтевшие. Каждый раз представляла ее в кабинете, где много прокуренных книг, в каком-то кресле, читающую мою работу. И руку с красивым перстнем, которая эту работу безжалостно черкала по делу и без.

У меня проблемы с логикой построения текста, поэтому однажды она сказала мне разрезать свою работу на абзацы, разложить на полу, а потом склеить обратно, соблюдая логику повествования. Может показаться странным, но это помогло — по крайней мере, с курсовой.

Только спустя годы я поняла, что мне достался самый чуткий — хоть по ней этого сказать было нельзя, однокурсники вообще не понимали, как я с ней работаю, — самый мудрый и внимательный наставник. Несмотря на то, через что мы с ней прошли, я живу лишь с чувством благодарности.

Моим научным руководителем был Юрий Трибицов, блистательный специалист по истории славян. Трибицов отличался эксцентричным подходом к преподаванию, ценил наглядность своего предмета, заставлял рисовать карты от руки и максимально необычно доносить специфику своей темы — через истории, отдельных личностей, эпизоды исторического процесса.

Как научный руководитель, Юрий Михайлович доверял своим подопечным. Меня это в итоге погубило: диплом чуть не скончался по дороге, я лишь со второй попытки смог более-менее достойно выйти на защиту.

Моя гипотеза была шаткой, доводы — небезупречными, но научного руководителя устраивала такая смелость. Я же долгое время думал, что упустил личную птицу счастья и подвел своего учителя.

Но время все расставило по своим местам. Став журналистом, я часто пересекался с Юрием Михайловичем. Он приходил в редакцию областной газеты, приносил свои историко-публицистические колонки, написанные каллиграфическим почерком, а я их переносил в электронный вариант, как заправская машинистка. Тогда я и подумал, что наверстываю те чертоги интересов моего научного руководителя, что выпали на годы студенчества. А потом я уехал в Новосибирск.

Но Трибицов периодически мне звонил, интересовался моими успехами в журналистике. Периодически встречались на юбилее исторического факультета. И мне было удивительно видеть, что ему приятно слушать о моей жизни, и он даже называл меня своим лучшим выпускником, а я все время думал об обратном.

Может, Юрию Михайловичу импонировало, что я смог оправиться от неудачной защиты диплома и выбиться в люди? Или это просто дежурная благодарность за совместную работу? Однозначного ответа у меня нет, хотя, может, дело в том, что он и я немного похожи: два чудака с эксцентричным отношением к жизни и любимому делу.

В бакалавриате у меня было два научных руководителя. Один — де-юре, сотрудник кафедры, другой — де-факто, у которого я проходила производственную практику. В нашем случае — скорее научную.

Моим руководителем де-юре была очень неприятная женщина, с которой еще на втором курсе я писала тезисы на конференцию. Из всего нашего несколькомесячного сотрудничества мне запомнился только момент, когда она отчитывала меня перед всем потоком за то, что я не поздоровалась с ней в письме, когда сообщала, что мои тезисы приняли. Но поменять этого человека было нельзя, так что я смирилась.

Де-факто руководителем был весьма молодой мужчина, занимающийся интересующим меня направлением. И ради работы с ним мне пришлось знатно побегать по всем верхушкам на факультете. Все как один твердили, что, поскольку тема его работы далека от работ кафедры, у меня будут проблемы с защитой.

Но я человек упрямый, а мой научник мудрый, поэтому мы заверили всех, что проблем точно не будет и тема хорошо впишется в мою специальность. Собственно, спойлер: все прошло отлично, слово мы сдержали.

Если говорить о работе, то с руководителем от научного института проблем совсем не было. Он отслеживал каждое действие, много чему обучал и помогал. В любое время был готов ответить на вопросы. И нашел всех ученых, которые помогли связать мою работу со специальностью.

Руководитель от кафедры мне за все время практики написала лишь единожды, спросив, как дела. А потом в конце года проверила уже сто раз вычитанный текст на запятые и после того, как я его напечатала и принесла, заявила, что у меня ужасное введение и надо его переписать, но уже нет возможности. И на этом ее взаимодействие с моим дипломом было окончено.

После выпуска я приложила все усилия, чтобы сбежать из своего вуза и больше не писать работы с моим де-юре научным руководителем. Перепоступила в другой университет и с моим вторым руководителем защитила еще и магистерскую работу. А потом ушла и от него, но это уже другая история.

Мне за свою защиту слегка стыдно. Выбрала харизматичного лектора — кстати, единственного на кафедре без кандидатского звания, на титульном следовало писать «ст. препод.». Он предложил тему и сказал: «Ищи материалы».

Они не находились, мой внутренний прокрастинатор отправлял поспать или погулять. А мой внутренний самозванец и вовсе твердил: «Дипломы пишут взрослые тети и дяди, а ты маленькая девочка. Ну вот как это ты сядешь, что-то напишешь — и это будет не ахинея, а вот прямо дипломная работа по стандартам?»

Короче, все ахнули, что я с пятеркой по госам даже не притронулась к диплому. О том, что испорчу вузу, кафедре и руководителю статистику, я думала меньше всего — своих проблем хватало.

Все ждали, что приду год спустя. Но я была занята переездом в Москву. И среди следующей зимы вспомнила о существовании здесь филиала моего же питерского вуза. Обычно бывает наоборот, но мне повезло. Пришла туда, поговорила, завкаф сказал: «Неси что есть, разберемся».

Принесла до неузнаваемости перекроенную работу подруги, раз в две недели поездила после работы на исправления — их почти не было. В конце июня вышла с пятеркой, выдохнула.

Один леший, никто из сокурсников великим финансистом не стал: все по бухгалтериям шаманят потихоньку. Вот и я на том же уровне, и он вряд ли поменялся бы от более основательного подхода к диплому. Но перед первым научником до сих пор стыдно, а второго я и в лицо на улице не узнала бы.

На первом или втором курсе филфака я наткнулась на паблик во «Вконтакте» про феминитивы. Тогда они казались мне очень смешными, и я подумала: «Напишу об этом курсач по приколу». На кафедре нашлась только одна преподавательница, которая согласилась взять мою тему.

В силу возраста она знать не знала ничего и современных феминистках и спорах об употреблении феминитивов. Зато отлично разбиралась в языковых процессах и словообразовании, что в итоге сильно изменило мое отношение к собственной работе. И я написала две курсовые и диплом уже без насмешки над явлением, а с большим интересом, наблюдая за языком.

К тому же она была суперкомфортным руководителем, никогда не подгоняла и не давила. При этом ей было не все равно. Думаю, поэтому, будучи так себе студенткой, я все сдавала успешно, без стресса и вовремя.

Мой научный руководитель была завлабораторией и доктором наук. Именно благодаря ей сложился мой карьерный путь, хотя волею судеб работали вместе мы совсем недолго.

Меня ей сосватали еще на третьем курсе как лучшую студентку в группе. Не то чтобы я на самом деле была настолько хороша — просто другие были еще хуже.

Начала ездить к ней в лабораторию, втянулась. Хотя специальность была не совсем лабораторной, вернее, совсем не. Но то, чем пришлось бы заниматься по специальности, к третьему курсу уже перестало греть душу. Несколько не так я ее себе представляла, как выяснилось в процессе обучения.

Мной занимались, консультировали, доверили самостоятельно проводить эксперименты — такие серьезные, как тогда казалось. Потом, конечно, свой диплом перечитывала и ловила фейспалмы. Но направление в аспирантуру на защите таки дали: другие дипломы были еще хуже, помним, да.

Она же потом стала моим научруком в аспирантуре. Правда, в итоге защищалась я по другой специальности и у другого научрука, а по той теме у меня не было ни малейшего шанса. Это я тоже поняла позже, чем надо. Зато научилась критическому мышлению :)