«Вышел умываться — запирай дверь на ключ»: 4 драматичные истории о жизни в коммуналке

Когда делишь жилье с другими людьми, от соседей зависит буквально все.

Среди них бывают те, кто может сделать жизнь окружающих не просто невыносимой, а откровенно небезопасной. И повлиять на них очень сложно. Читатели Тинькофф Журнала рассказали о своей жизни в коммуналках — мы сделали из их историй грустную подборку о человеческой неустроенности.

23 года жизни в коммуналке на правом берегу Невского района. Никому бы не пожелала такого опыта, но у меня он есть.

Комната, в которой я жила с матерью, досталась ей от ее бабки. Бабка получила ее при внутрисемейном разделе трешки. Два помещения отошли новым владельцам, родственники уехали в другую квартиру, а бабка осталась жить с новыми соседями и вскоре умерла, отписав жилье моей матери. Впрочем, и тут все не так просто: комната была в соцнайме, в нем она и осталась по сей день.

Соседей было немало, все крайне и чересчур колоритные. Первой была женщина со взрослым сыном, которого я не помню, поскольку он прожил в этой квартире совсем недолго и трагически погиб. А вот женщину помню замечательно: она тосковала, употребляла алкоголь и в принципе у нее была диагностирована шизофрения. Пока сын был жив, в период обострений он отправлял ее на лечение в психиатрическую больницу. А после его смерти мадам была предоставлена сама себе и творила что хотела.

Например, шептала проклятья всю ночь напролет в замочную скважину двери нашей комнаты, бегала с ножом по квартире, устраивала дебош в выпившем состоянии, звала домой странных людей, закрывала двери на цепочку, когда нас не было дома, и устраивала подобные перформансы.

Самостоятельно положить ее в психиатрическую больницу мы не могли. По этой причине дверь в комнату стояла железная. Самая крепкая дверь в квартире, потому что входные были из фанеры.

Следующая соседка была в целом ничего, пожила пару лет и решила сдавать свои комнаты. И вот тут уже пошла жара: то проводницы поездов, поначалу нормальные цивильные девушки, а после — дебоширки. То в целом классная семья, гнавшая самогон. То семья с тремя детьми и странными представлениями о прекрасном. То приезжие, державшие бультерьера сутками в клетке — со всем вытекающим и выпадающим из несчастной собаки.

Моя история с этой комнатой закончилась тем, что я выписалась из нее практически в никуда, лишь бы вычеркнуть из своей жизни эти проклятые 10,71 м².

Маме тетя подарила комнату в коммуналке. Сначала все было замечательно, но потом одна из бабушек-соседок умерла. Ее комната отошла местному заводу, то есть очередникам — молодой семье с двумя детьми. С этого места и начались незадачи.

«Мама Люда» сразу четко определила пространство. Ее стол — у окна, и никто не имеет права к нему подходить. Ее конфорки — две, у остальных — по одной. Плюс к этому она была сдвинутая на чистоте. Мытье полов по графику два раза в неделю, то есть я мыла минимум раз в неделю за себя и бабушку-соседку. А если к нам или к ней пришли гости, то и за ними мыть. Если вдруг крошки в раковине — скандал такой, что до участкового.

Но это было лишь начало. Потом комнату отдали вахтовику, который пустил квартирантов — «маму Марину» с мальчиком-подростком. Марина каждый вечер ходила по дому с церковной свечкой, бубнила заклятия, лезла с пророчествами к моей маме, а потом требовала за это плату. Сын гонял по коридору и кухне на грязном велике. А еще у них не было тапочек, то есть они везде ходили в уличной обуви.

Потом вселилась семья — мама с тремя взрослыми детьми. Начались попойки, вечные гости, незакрывающаяся дверь, жареная курица или котлеты в три часа ночи. Если что-то оставить вне комнаты, то с утра не найдешь. Если вышел умываться — запирай дверь на ключ. Иначе вернешься, а на твоем диване спят вповалку несколько человек.

Хорошо, что к этому времени я уже выросла и смогла купить отдельное жилье.

Я жил в коммуналке 11 лет после размена квартиры из-за моей неудачной женитьбы. Комната 10 м², по соседству три семьи. Всего человек 10—12. Запах чужой обуви, распаренного душа, прокуренной кухни, чьей-то еды и перегара, звуки музыки, разговоров, ругани, детский плач — все было общим.

Я — разведенный, молодой и любящий выпить работяга. Семейная пара за 40 с сыном-дебоширом 18 лет. С ним потом в ходе совместной гулянки была жестокая драка. Молодая семья, которым родители купили на свадьбу комнату. У них там дочка родилась, которая постоянно истерики закатывала маме.

И многодетная семья с мамой и сожителем. Дети уже совершеннолетние. Пять человек жили вместе в двух комнатах, переделанных в три. Они там с 90-х. Мама — дворник, дети от четырех мужей. Соседи говорили, что, когда те были маленькими, кормили их и давали вкусняшки.

Когда я там жил, у меня убывали неизвестно куда продукты вроде чая, сахара, кетчупа, сгущенки и сигарет. Когда перенес холодильник в комнату, все хранилось дольше.

Сосед — грузчик с рынка, худой человек с эпилепсией, умер от туберкулеза в 31 год. Когда я узнал, что двое его братьев тоже больны, сбежал на съемную. Никому не рекомендую такую жизнь, лучше платить подороже, но жить в покое, чем в тесноте, шуме и на виду у других.

Прожил в московской коммуналке больше 20 лет. Наша семья — кроме меня, еще родители и сестра — жила в одной комнате площадью 14—15 м². С одной стороны, нам повезло, поскольку соседи у нас были только одни. С другой — их было трое, то есть в относительно небольшой двушке мы жили всемером.

Двушка эта была в сталинском доме с высокими потолками — выше трех метров, с лепниной и двумя лестницами в огромном подъезде. Старинные антресоли, замурованный на кухне мусоропровод, огромная чугунная ванная, добротный паркетный пол — хотя и обшарпанный, конечно, за много лет нещадной эксплуатации.

Двустворчатые двери изначально со стеклянными перегородками, которые со временем были либо закрашены, либо разбиты и заменены фанерой. Такова была внешняя сторона дела. Сейчас я понимаю, что в целом в квартире и именно в нашей комнате было довольно уютно, но это ощущение пришло уже со временем.

С соседями мы, как водится, не ладили. Это была коммунальная классика — молодая женщина с дочерью и мужем. Дочь она родила не от него. Муж часто пил, поднимал руку на жену и как-то пытался применить рукоприкладство в отношении моей матери, пока отец был на работе. Сосед очень быстро пожалел об этом, будучи побитым сковородкой. А после прихода домой отца — еще и им, а также вызванным нарядом милиции. Это были глубокие 90-е, тогда все было проще.

Дочь соседки в один прекрасный момент начала водить к себе ухажеров. Обычно это было летом, когда мы с ней оставались в квартире вдвоем: родители — ее и мои с сестрой — уезжали на дачи, а я сдавал сессию в университете. Звуки обильных проявлений любви были слышны не то что в моей комнате, а во всем доме.

Когда мы с сестрой были маленькими, жизнь в одной комнате с родителями была абсолютно спокойной и даже мне нравилась. Я просто не понимал, как можно иметь собственное пространство, не ждать своей очереди в душ и туалет, не делить кухню с другой семьей. Но с возрастом становилось все сложнее, конечно. Поэтому в момент переезда из коммуналки, когда я уже окончил университет, я был просто вне себя от радости.

Этот дом, в котором я жил, стоит до сих пор, в нем и сейчас полно коммуналок. После нашего переезда, а уже прошло больше 10 лет, соседи выкупили нашу комнату, сделали во всей квартире приличный ремонт и даже счастливо там зажили. Это со слов других жильцов подъезда, с которыми мы поддерживаем связь.

А еще в Москве сохранились целые общаги коридорного типа — в таких, например, жили некоторые мои одноклассники. И живут до сих пор, уже со своими детьми, которые ходят или скоро пойдут в ту же школу, где мы все учились. Такой вот круговорот.